Какую же позицию занимают местные военные и гражданские власти? Они фактически попустительствуют погромщикам, предоставив им свободу действий. Если для проведения карательных операций против алжирцев всегда находилось нужное количество войск, то против бесчинствующих погромщиков была выставлена жидкая цепочка из солдат и полицейских. Прорваться сквозь нее для поджигателей не составило никакого труда. Французские солдаты, многие из которых «потеряли способность волноваться еще в дельте Красной реки» в Индокитае, безучастно взирают на огромный пожар, бушующий в алжирских кварталах. Впоследствии дело о кровавых событиях в Эль- Милии дружными усилиями властей было замято. Немногие задержанные погромщики оказались на свободе. Словом, как говорят в подобных случаях, «никто ничего не видел, никто ничего не знает».
Так складывалось скрытое или явное единство действий фашистских молодчиков из алжирских колонистов и военщины, огнем и мечом отстаивавшей в Алжире колониальные порядки. События, описанные в романе, предшествовали возникновению в феврале 1961 года «Секретной вооруженной Организации» французских фашистов (ОАС), под пиратскими знаменами которой объединились ультра всех мастей: махровые милитаристы и алжирские богатеи, дезертиры из парашютных войск и Иностранного легиона и уголовники. Генералы-каратели, такие как Салан и Шаль, возглавлявшие ранее войска французских захватчиков в Алжире, вместе с Сюзини, Ортизом и другими представителями местной колониалистской верхушки в апреле 1961 года предприняли попытку установить в Алжире и во Франции военно-фашистскую диктатуру. После провала мятежа они перешли к организации массового террора против алжирцев, доведя кровавую оргию истребления людей до невиданных размеров. И, конечно, не случайно, что от имени ОАС убийством детей и женщин, уничтожением школ и больниц руководили бывшие наставники латуров по части «психологической войны» полковник Лашеруа, в прошлом начальник «Службы психологического воздействия и информации» министерства вооруженных сил, и полковник Гард, начальник 5-го бюро штаба французских войск в Алжире.
Норман Льюис знакомит нас и с теми, кто стоял за спиной французских захватчиков. Это — международные капиталистические монополии, которые, словно стервятники, слетелись в Алжир, привлеченные запахом нефти. Именно в руках монополий находились нити управления алжирской войной, им в конечном счете принадлежало решающее слово в определении французской политики в Алжире.
В марте 1956 года после длительных поисков была обнаружена первая сахарская нефть. Действительность превзошла самые оптимальные прогнозы. Считается, что только одно месторождение, открытое вблизи озера Хасси-Мессауд, содержит около миллиарда тонн высококачественной нефти, которую без переработки можно использовать как дизельное топливо. Общие запасы сахарской нефти оцениваются в астрономических величинах (до 4 миллиардов тонн). В разграбление нефтяных богатств Сахары активно включились французские нефтяные компании, в частности «Компани франсез дю петроль», а также иностранные, главным образом американские, компании. Нефтяные магнаты США получили в концессию огромную территорию площадью в 11 миллионов гектаров. В 1961 году, накануне окончания алжирской войны, из Сахары было выкачано 17 миллионов тонн нефти. Что это значит, легко понять, если учесть, что годовая потребность Франции в нефти составляет около 23 миллионов тонн. Тезис «Сахара — будущее Франции» стал главным козырем сторонников продолжения войны в Алжире.
Вот почему деголлевское правительство, выражающее интересы монополистической буржуазии, до самого последнего момента не желало расставаться с богатствами Сахары. Оно упорно отказывалось признать алжирский суверенитет над Сахарой, вынашивало планы расчленения страны и выделения Сахары в область, находящуюся под французским господством, короче — делало все для того, чтобы не отдать нефтяные богатства их подлинному хозяину — алжирскому народу. По Эвианским соглашениям французские монополии сохранили за собой значительные преимущества: они будут свободно распоряжаться добытой нефтью, оставшейся после покрытия внутренних нужд Алжира, длительное время пользоваться большими льготами при заключении новых конвенций, платить сниженные налоги и т. д.
Вернемся, однако, к роману. Поисками нефти в районе Эль-Милии занимается иностранная, судя по всему американская, фирма «Де Бри эксплорейшн» — филиал международной нефтяной компании «Вестерн петролеум». Во главе ее стоит американский бизнесмен Хартни, ведущий жизнь скучающего бездельника. Почти единственное его занятие состоит в том, чтобы «выращивать орхидеи и пить виски». Но когда дело касается барышей, когда затронуты интересы представляемой им фирмы, Хартни развивает бешеную энергию, потому что верит лишь в одну «золотую сказку нашего времени» — нефть.
Хартни тревожит скрытое сопротивление, которое он встречает со стороны французских колонистов. Местные богачи недовольны тем, что нефтяная компания нарушает привычный уклад жизни, «дезорганизует рынок труда», выплачивая арабским рабочим, хотя и нищенскую, но все же более высокую заработную плату, чем французские колонисты. Конфликт принимает открытую форму, когда, по указанию Блашона, погромщики совершают нападение на лагерь нефтяников. Хартни встревожен. Конечно, его волнует не судьба рабочих-арабов, жизнь которых была поставлена под угрозу. Он боится другого: если налетчикам удастся совершить задуманное и утолить свою «жажду крови» на алжирских рабочих, завербованных нефтяной компанией, то последняя будет не в состоянии продолжать поиски нефти, лишится прибылей. Вот почему после налета на лагерь Хартни немедленно мчится в Париж, где у него есть влиятельные друзья, и возвращается из своей поездки «в весьма бодром расположении духа». В скором времени главаря организации колонистов Блашона убивают при «загадочных обстоятельствах». Причину его гибели понять нетрудно: Блашон мог безнаказанно истреблять алжирцев, но он совершил непоправимую ошибку, подняв руку на интересы могущественной нефтяной международной компании. Исход этого столкновения интересов местной французской буржуазии и нефтяных королей и не мог быть иным. «Какой бы он (Блашон. — Ю. Е.) ни был важной персоной по местным масштабам, — замечает Хартни, — он все равно не смог бы долго сопротивляться международным нефтяным компаниям… Это не что иное, как простая арифметика эволюции. Лук и стрелы против танка. — Легкая самодовольная улыбка, казалось, говорила: «Если бы только я мог рассказать вам половину того, что знаю» (стр. 290).
Было бы, однако, неправильно не видеть и другое: несмотря на частные расхождения, крупная монополистическая буржуазия и местная, преимущественно аграрная, французская буржуазия в Алжире объединяли свои усилия для достижения главной цели войны — подавления алжирского национально-освободительного движения. Им помогала и международная реакция. Защищая интересы своего капитала в Алжире, США поставляли французским интервентам оружие и военную технику, оказывали колонизаторам всестороннюю политическую и дипломатическую поддержку. Французские агрессоры опирались также на помощь международного военного союза империалистов — НАТО. Генерал Норстэд, бывший главнокомандующий вооруженными силами Североатлантического блока в Европе, в свое время заявлял: «Война в Алжире — это война НАТО». Вот почему насквозь фальшиво заявление Хартни о том, что нефтяные монополии якобы заинтересованы в победе патриотических сил в Алжире. «Нам, — разглагольствует он в беседе с Лейверсом, — быть может, даже выгодно, если победит ФНО. Они же не будут ничего иметь против того, чтобы мы добывали для них нефть» (стр. 39). Хартни и ему подобные прекрасно понимали, что в случае победы алжирских патриотов им придется поступиться своими барышами, и уж, конечно, знали, что монополии всегда добывают нефть не для кого-нибудь, а для себя.
Не все в равной степени удалось автору романа. Слишком бегло, на наш взгляд, писатель говорит о борцах за национальное освобождение Алжира. В целом алжирская революция и ее герои находятся в романе на втором плане. Кое-где чувствуется влияние на Льюиса бытующих в буржуазной литературе теорий о «примитивности» и «дикости» коренного населения в колониальных странах. Эпизоды, связанные с тем, что ультраколонизатор Блашон якобы в далеко идущих политических целях продавал алжирским повстанцам оружие, выглядят явно неправдоподобно. Но в главном — в повествовании о судьбах национально-освободительного движения, его истоках — Норман Льюис стоит на правильном пути.