Боцман накрыл продрогших детенышей мохнатыми теплыми лапами. Котята согрелись и задремали. Однако тишина царила недолго. Быстро пустеющие желудки разбудили их, и они перебрались под бок матери, каждый к своему любимому соску.

Сытость и тепло вновь вызвали у них желание порезвиться. Снаружи все крапал дождь. В таких случаях котята взбирались на отца, чье громадное тело являло собой великолепную игровую площадку. Они прыгали, ползали, скакали по нему, с яростью трепали, а Боцман все терпел с истинно родительской снисходительностью потехи шалунов.

Непогода разыгралась не на шутку. Холодный, частый дождь лил почти беспрерывно, не выпуская Боцмана на охоту, трое суток. У Кисы молока становилось все меньше, котята не наедались. Открывая розовые пасти, они жалобно хныкали, терзали мать, прося добавки, но соски были пустыми. Киса нервничала и, тыкаясь в Боцмана носом, побуждала его идти промышлять дичь.

Кот и сам понимал, что ждать погоды больше нельзя, и выбрался под текучую завесу. Кроме небесной капели его орошала еще и холодная осыпь с ветвей захлебнувшегося дождем леса. Моментально намокнув, шерсть слиплась и так плотно облегала тело, что кот казался голым. Деревья до сих пор не выпустили лист. Казалось, все живое в тайге вымерло. Боцман всю ночь пробегал по угодьям в поисках прокорма, а к утру, пошатываясь, вернулся к логову.

Киса издалека разглядела сквозь дождевую муть своего верного друга. Его унылый вид говорил сам за себя - поживы не предвидится. Робкая, хлябистая весна творила свое черное дело - тайга изо дня в день пустела, лишаясь своих обитателей.

Прошло еще два дня. Непогода, наконец, угомонилась. Сплошной войлок туч истончился, разошелся широкими чистыми разводами, открыв, впервые за весну, по-настоящему теплое и яркое солнце.

Боцман с Кисой, задерганные требовательными воплями ослабевших котят, не дожидаясь сумерек, вышли на охоту вдвоем. Скоро они задавили костлявого беляка. Киса тут же на месте съела почти целиком и поспешила к голодным детенышам.

Последовавший вскоре за ней кот застал подругу мечущейся по площадке. Киса с надеждой взглянула на Боцмана и исчезла в логове, тут же выбежала обратно и опять заметалась по площадке между кустов.

Встревоженный Боцман заглянул в расселину. Его поразила непривычная тишина: котят там не было. Не поверив своим глазам, он несколько раз обшарил логово, но напрасно - рысята исчезли.

Несчастные родители обегали все окрестности, но не обнаружили ни единого следа, хоть как-то объяснявшего пропажу.

Многоопытный Боцман знал, что со времени таяния старого снега и до появления молодого охотники исчезают из тайги. Несколько месяцев ее обитатели живут спокойно. Люди словно дают им возможность вырастить потомство. Но, тем не менее, кот был склонен обвинить в пропаже детенышей именно людей. Только они, по его разумению, способны, не оставляя никаких следов, разорить логово.

У кошек не хватило сообразительности по одинокому перу беркута на площадке и клекоту на дальней скале догадаться об истинном виновнике исчезновения котят. А дело было так.

Оголодавшая, так же как и кошки, за долгое ненастье пара беркутов вылетела из гнезда в поисках корма для своих прожорливых птенцов.

Паря над тайгой, беркут-отец издали заметил выбравшихся на солнышко котят. Он еще долго кружил в небе над пятачком перед логовом, пока не уверился по поведению несмышленышей, что они одни, без охраны родительских клыков.

Беркут камнем упал на землю, поразив когтистыми лапами двух рысят и убив ударом клюва третьего.

Безрадостно протекало лето. Киса, особенно первые недели, заслышав звуки, даже отдаленно напоминающие голоса котят, очертя голову бросалась на поиски, а, никого не найдя, подолгу с отсутствующим видом сидела на земле, сутуло вобрав в плечи круглую голову. Ничто не интересовало ее в такие часы. Если Боцман настаивал, она послушно брела за ним, участвовала в охотах, но все это без желания и присущего ей прежде азарта.

Когда поздней осенью свора собак обнаружила их. Киса впервые не подчинилась Боцману и не последовала за ним в крутобокие горы, а почти сразу, как заслышала погоню, вскарабкалась на первое попавшееся дерево и равнодушно наблюдала за бесновавшимися внизу лайками. Подоспевшие охотники почему-то не стали выпускать разящий гром из палок, а подвели на длинном шесте прочную петлю из жесткой капроновой веревки и, улучив момент, затянули ее на передней лапе кошки. Затем стащили шипящую рысь на чуть припорошенную снегом землю, накинули сверху толстое ватное одеяло и, удерживая рогулинами, туго запеленали.

Боцман ночью спустился с горных отрогов и, не найдя подруги, по следам охотников вышел на окраину леса, обрывавшегося в сотне метров от береговой линии. Дальше, за рекой, на пологом увале виднелись безликие в предрассветной мгле жилища людей.

Оставаясь под прикрытием деревьев, кот послал призывной клич и через мгновение услышал ответный горловой вопль Кисы. Он доносился откуда-то из середины первого ряда домов, примыкавших огородами и банями к реке. Обменявшись резким вяканием, кошки вконец переполошили деревенских псов, и Боцман счел благоразумным не дразнить их больше, тем более, что теперь он знал, где искать Кису.

Возвращаясь в горы, он невольно прислушивался к звукам, доносившимся из селения. Собаки потихоньку угомонились. Изредка взбрехнет одна, другая, одиноко просипит бык, подаст трескучий голос петух и опять тишина.

Боцман, терзаемый противоречивыми чувствами, все чаще замедлял шаг и скоро остановился в нерешительности.

Привязанность к подруге, желание увидеть и освободить ее не давали ему покоя, подавляя самый главный инстинкт -- инстинкт самосохранения. Наконец, он решился и повернул обратно, навстречу восходящему солнцу.

Шагал Боцман свободно, без страха; сильное, невиданное ранее чувство вселяло уверенность в его сердце.

Будучи жителем глухой тайги, он избегал открытых пространств. Там он не чувствовал себя в безопасности, но сейчас кот смело вышел на высокий чистый берег и, не таясь, доступный людским взорам, встал, как изваяние, отчетливо выделяясь на снежном фоне. Боцман понимал, что его видно из селения, но он был в таком состоянии, когда совершаются необыкновенные и необъяснимые поступки, и насилу преодолевал желание немедленно идти к месту заточения Кисы.