В США 1960-70 годы вопреки (а отчасти и по причине) периодическим психополитическим напряжениям, таким, как война во Вьетнаме, в общем являлись периодом рассвета либерализма и свободы образа жизни. Исследование и новшество были дозволены и приветствовались обществом. Это было время прорыва в гражданских правах, время выросшего уважения к расовым, этническим, сексуальным и религиозным группам. Это было спорное время, но в целом жизнь по своему настрою была прогрессивной и конструктивной. К концу 70-х, наперекор продолжающейся растущей боли, западная культура решительно устремилась в утопическую «Эпоху Водолея».
80-е, однако, возвестили резкий и неожиданный поворот к консерватизму и нетерпимости. Самые примитивные фундаментальные ветви христианства умножились своими обращенными и обрели политическую силу. И сомнительные группы меньшинств подверглись нападению новой волны дискриминаций и репрессий.
Нигде эта новая инквизиция не была столь строгой, как в вопросе о религиях Новой Эры (New Age) вообще, и о Сатанизме в частности. Обратившись к той же презренной тактике, которую их предшественники использовали против альтернативных вероучений столетия назад, фундаменталисты начали распространять пропаганду ненависти, обвиняя Сатанизм в самых одиозных преступлениях, какие только можно вообразить: жертвоприношения людей и животных, каннибализм, похищение и убийство детей, сексуальное насилие. Если долго и громко повторять слова лжи, то их услышат многие. Вдруг стало опасно быть общепризнанным Сатанистом в обществе, зараженном антисатанинской истерией. Охота на ведьм постепенно распространилась до некоторых других стран, в числе которых были Великобритания, Италия, Новая Зеландия, Канада, Австралия и Германия.
Почему тоже самое послевоенное поколение (после Второй Мировой Войны), выросшее в открытой атмосфере 60-70х, должно было допустить или даже приветствовать повторение зверской ненависти и гонений средневековья? Возможно, основная причина в том, что это поколение было не готово к тому, что можно назвать «религиозный импульсом» человечества. Во времена 60-70х религия была в основном отринута как что-то устаревшее и причудливое — предрассудок, смущающий людей эпохи науки, компьютеров и проекта Апполон. Бог был мертв, и христианство вспоминали только в качестве отпуска на рождественские праздники или как некоторые развлечения (такие, как Иисус Христос Суперзвезда и Революция Иисуса Придурка, 1970). Даже создание Церкви Сатаны в 1966 году было чем-то неестественным для той среды: она не восставала в ответ «третирующему» христианству, ибо христианство само было подобно подыхающей лошади, чей труп пинали как в театральном представлении, и никто не ожидал, что в нем остались силы встать и пнуть кого-либо в ответ.
«Религиозный импульс» оказался важным как для Сатанистов, так и для людей, не имеющих к Сатанизму отношения. В случае первых он принес растущий интерес к исследованиям «человеческого выравнивания», а также к метафизическим и психологическим корням великой Сатанинской/психоцентрической (здесь — духовной) философии истории. Если бы Антон ЛаВей не спровоцировал кризис 1975 года, было бы явным то, что эволюция Церкви Сатаны в нечто, подобное Храму Сета — совершенно нехристианизированный, «высший Сатанизм» — произошла бы непременно.
Несатанисты тем временем оказались выброшенными на произвол судьбы в обществе, чьи И-Х моральные ценности распались в материалистическом лицемерии. В этой «безводной пустыне из стали и камня» они устремились в поисках хоть чего-нибудь духовного, и пережитки христианства были готовы предложить им подходящий опиум на смену различным фантазиям Новой Эры, которые были востребованы.
В 1980-х, тем не менее, было отличие в проповедовании христианства. Новое стадо обращенных последователей не получало образования, позволявшего рассматривать христианство по меньшей мере в историческом контексте. Скоре эти люди воспринимали христианство, как всецело новый и неизвестный опыт. Это было более ранимое и уязвимое поколение, более восприимчивое к христианской пропаганде, чем предыдущее, и чем все остальные земные поколения. Результатом всего этого стал взрыв фундаментализма в 1980-х — такого же безрассудного и зверского, как и во времена средневековья. Тогда, как и прежде, оно нуждалось в «страшном пугале», и имя Сатанизма звучало достаточно ужасно. Христианские фанатики, не знающие ничего (ибо не участвовали в жизни этого) о действительности Сатанизма, внезапно наступали своими страстными (и финансово выгодными) кампаниями, размахивая пугалом перед легковерными последователями.
Ситуацию усложнял неувядаемый импульс среди отчужденной молодежи и антисоциальных элементов умышленно шокировать общество, гордо выставляя напоказ пугало. Если сообщество ханжей пугало себя их собственным страшилом, то рок-музыка действовала тем же самым образом, впрочем, как и некоторые психопаты, убийцы и группировки подростков. Фундаменталисты успешно афишировали подобные помрачения ума как непременное доказательство существования того, кого они использовали в качестве пугала.
Храм Сета, который сегодня является выдающимся мировым институтом Сатанинской религии, оказался в несколько неудобной позиции. Ему приходится не только защищать аутентичный (истинный) Сатанизм от назойливых выкриков торговцев «страхом», но и отвергать предрассудки прославления самого «пугала», которое обращает Сатанизм лишь к антихристианскому «дьяволопоклонничеству». Оба вызова были брошены ценой времени и силы, вытекающих из магических и философских интересов Храма.
В 1990х основная опасность была большей частью предотвращена. Мы смогли утвердить правду о Сатанизме достаточно для того, чтобы разоблачить торгашей во всех наиболее невежественных кругах общества. Однако то же самое общество продолжает молоть языком о моральном якоре спасения и прибежище, которые массовые религии претендуют предложить. Как на протяжении всей его истории, так и сегодня, сила христианства покоится на отсутствии интеллектуального образования и усилий разума его последователей. Оно также достаточно усовершенствовалось в эксплуатации человеческих страхов смерти, нервных расстройств на сексуальной почве и безрассудных проявлениях ненависти и чувства опасности.
Поэтому новое столетие для Храма Сета — время вызова. Наша философия никогда не была более изощренной, хотя мы всегда стремились к этому в условиях смятенной, предрассудочной и параноидальной общественной среды. Задача Храма Сета не в том, чтобы стать «спасителем масс», но в том, чтобы поддерживать пригодных личностей в понимании и достижении их собственной божественности. Мудрость, с которой наши Посвященные развивают эту божественность, может прекрасно определять продвигается ли человечество к звездам или же становится жертвой энтропии Вселенной, как еще один несущественная странность природы.
Если движения, посвященные Князю Тьмы, были так дурно восприняты человеческими массами, где бы и когда бы они ни появлялись, то почему они выжили? Почему они продолжают вызывать такой сверхъестественный интерес, и почему сейчас вы должны учитывать и принимать во внимание возможность попытки приблизиться к данному конкретному течению?
Оккультизм более привлекателен и востребован, чем конвенциональные (общепринятые) религии. Логический позитивизм и научный материализм, несмотря на их большой шаг вперед в объяснении существования ответом на вопрос «как?», совершенно бессильны перед вопросом «зачем?». Следовательно, любознательный человек ищет ответ в метафизической философии и религии. Метафизическая философия требует логической базы, от которой индуцируются различные сверхрациональные принципы. Конвенциональная религия в свою очередь есть упрощение данной философии до уровня грубой и незрелой идеологии, сторонникам которой не нужно ничего понимать, а лишь принять ее как акт слепой веры.
Конвенциональные религии, со всей их красочной мифологией, проанализированной с позиции основных философских принципов, представляют собой лишь примитивное стремление человека чувствовать единение с вселенской гармонией, которую он ощущает и постигает вокруг себя. «Белая» магия, продвигаемая первобытными языческими и современными общественными религиями (характерными конкретному обществу людей), предлагает своим посвященным иллюзию «воссоединения» с Вселенной и «включения» в ее процессы посредством различных ритуальных посвящений и суеверий. Черные Маги в свою очередь отвергают как желание единения с Вселенной, так и любые попытки фиглярства и самообмана, замышленные с целью создания данной иллюзии. Они признают существование индивидуального духа (psyche) — «сути» каждого сознательного и разумного индивидуума. Они удовлетворенны самим существованием этого духа, как тем, чему нет ничего подобного во Вселенной. Черный Маг страстно желает, чтобы дух жил, обретал опыт и имел продолжение. Он не хочет умирать или терять свое сознание и свою личность, растворяясь в гораздо большем сознании Вселенной (предположим, что такое существует). Он хочет быть. Это решение в пользу личностного существования есть первый принцип Храма Сета.