Таково первое и самое достопамятное лѣтописное слово о Москвѣ. Съ тѣмъ словомъ первый же устроитель древне-суздальскойземли, Суздальскій князь Юрій Владиміровичъ Долгорукій, посылалъ звать къ себѣ на честный пиръ дорогого своего гостя и союзника, Сѣверскаго князя Святослава Ольговича, того самаго Святослава, сынъ котораго Игорь прославился въ послѣдующее время несчастнымъ походомъ на Половцевъ (въ 1185 г.) и воспѣтъ въ знаменитой пѣснѣ о полку Игоревѣ.

Достопамятный зовъ на честный пиръ въ Москву, случайно записанный лѣтописцами въ повѣствованіи о событіяхъ 1147 года, служитъ въ своихъ выраженіяхъ какъ бы провозвѣстникомъ послѣдующей исторіи, которая послѣ безконечныхъ усобицъ и всяческой земской розни только въ Москвѣ нашла себѣ доброе пристанище для устойчиваго, сосредоточеннаго и могущественнаго развитія Русской народности.

Въ этихъ немногихъ словахъ какъ бы пророчески обозначилась вся исторія Москвы, истинный смыслъ и существенный характеръ ея исторической заслуги. Москва тѣмъ и стала сильною и опередила другихъ, что постоянно и неуклонно звала къ себѣ разрозненныя Русскія земли на честный пиръ народнаго единства и крѣпкаго государственнаго союза.

Въ то время оба князя, и Юрій, и Святославъ, вели горячую усобицу со своими же родныни князьями, Кіевскими Мстиславичами и Черниговскими Давыдовичами, за раздѣлъ волостей, за Кіевскій великокняжескій столъ, особенно за Святославова брата Игоря Ольговича, которому по порядку наслѣдованія доставалось Кіевское старшинство, а этому особенно и противились и Мстиславичи, и Давыдовичи. Оба князя помогали другъ другу и оба не всегда были счастливы въ кровавой борьбѣ.

На этотъ разъ особенно не посчастливилось Святославу Ольговичу. Онъ прибѣжалъ въ Лѣсную Суздальскую землю безпріютнымъ изгнанникомъ, ограбленнымъ и разореннымъ до нитки. Князья родичи, злѣйшіе его враги, изъ конца въ конецъ опустошили его Новгородсѣверскую волость.

Въ Путивлѣ они разграбили собственную его усадьбу, гдѣ запасовъ всякаго товара было столько, что не можно было двигнуть, т.-е. забрать все разомъ на возы. Одного меду въ погребахъ грабители достали 500 берковцевъ, да 80 корчагъ вина, да захватили въ плѣнъ 700 человѣкъ княжеской дворни и многое множество товару и всякаго имущества. И церковь княжескую, какъ выразился лѣтописецъ, облупили дочиста, пограбили, какъ простую кладовую. Въ стадахъ Святослава и брата его Игоря враги забрали кобылъ стадныхъ 3.000 и 1.000 коней. Напали и на Игорево усадебное сельцо, гдѣ этотъ нестастный князь, вскорѣ потомъ убитый въ Кіевѣ возмутившимися Кіевлянами, на славу устроивалъ свое хозяйство. Было тамъ готовизны (всякихъ запасовъ) много, въ бретьяницахъ и въ погребахъ вина и медовъ, и всякаго тяжелаго товару, и желѣза и мѣди, говоритъ лѣтописецъ. И здѣсъ грабители не знали, какъ управиться съ награбленнымъ добромъ, не могли всего вывезти и велѣли потомъ зажечь княжій дворъ, и церковь и княжее гумно, на которомъ оставалось 900 стоговъ жита. Такъ богато бывало хозяйство древнихъ князей и такъ обыкновенно они воевали другъ съ другомъ, распространяя безъ конца свои усобицы и поднимая ненависть и месть на цѣлыя поколѣнія.

Ограбленный и разоренный до конца, Святославъ не зналъ, куда и какъ скрыться отъ нападавшихъ враговъ, и едва успѣлъ захватить съ собой жену и дѣтей. Съ остаткомъ дружины онъ прибѣжалъ къ Суздальской Окѣ на устье Поротвы, куда Юрій выслалъ ему почетную встрѣчу и богатые дары для всѣхъ прибывшихъ съ нимъ, и для семьи его, и для дружины-паволокою и скорою, т.-е. разноличньми дорогими тканями и дорогими мѣхами. Такъ какъ Смоленскіе князья и Новгородъ держали сторону ихъ общихъ враговъ, то Юрій, чтобы не оставаться безъ дѣла, тутъ же рѣшилъ, по послѣднему зимнему пути, Святославу воевать Смоленскую волость вверхъ по Поротвѣ, а самъ ушелъ воевать Новгородскія волости, гдѣ взялъ Новый Торгъ и повоевалъ всю Мсту, самую богатую изъ Новгородскихъ волостей. Святославь въ то же время дошелъ до верха Поротвы, гдѣ взялъ городъ Людогощъ [8], захватывая по пути множество плѣнныхъ.

Достаточно было одного мѣсяца, и союзники натворили не мало бѣдъ мирному населенію упомянутыхъ волостей въ месть за то самое, что ихъ враги точно также безъ всякой пощады опустошили волости Святославова княжества. Такова была обычная внутренняя политика разрозненной древней Руси: князья ссорились и дрались, а неповинный народъ долженъ былъ отвѣчать за ихъ ссоры и драки своимъ разореніемъ.

Возвращаясь съ богатою добычею изъ Новаго Торга домой, вь Суздаль, Юрій шелъ черезъ Волокъ Ламской, откуда, вѣроятно, и посылалъ звать добраго союзника въ Москву, на первый Суздальскій станъ, въ свою княжескую усадьбу.

Святославъ пріѣхалъ въ малой дружинѣ и съ дѣтятемъ своимъ, малюткою Олегомъ, который посланъ былъ впередъ и когда явился къ Юрью, то на радостяхъ пріѣзда получилъ въ даръ пардусъ, вѣроятно, пестрый красивый мѣхъ барса, употреблявшійся въ походахъ въ видѣ полости или ковра [9].

Это было 4 апрѣля 1147 г., въ пятницу на пятой недѣлѣ Великаго поста, наканунѣ праздника Похвалы Богородицы. Князья радостно встрѣтились, любезно цѣловались и были веселы, «и тако возвеселишася вкупѣ«. На утро Юрій повелѣлъ устроить обѣдъ силенъ и сотворилъ честь великую дорогимъ гостямъ, одарилъ ихъ всѣхъ, и князей, и дружину, многими дарами. Тутъ же по всему вѣроятію дитя Олегъ былъ сосватанъ отцами на дочери Юрья, такой же малюткѣ, и былъ обвѣнчанъ съ нею спустя три года, въ 1150 году.

Сильный обѣдъ, пиръ великій, долженъ свидѣтельствовать, что Москва уже въ это время представляла такое поселеніе, которое въ избыткѣ могло доставить всѣ хозяйственныя удобства для княжескаго пированья. Какъ видно, это было княжеское хозяйственное село, составлявшее личную собственность князя, его вотчину, а потому можемъ съ большою вѣроятностью предполагать, что княжеское хозяйство этой первичной Москвы было столько же обширно и богато, какъ оно бывало богато и полно и у другихъ владѣющихъ князей въ такихъ же ихъ собственныхъ селахъ. Мы упомянули о хозяйственныхъ городскихъ и сельскихъ запасахъ Святослава Ольговича и его брата Игоря, именно объ Игоревомъ разграбленномъ сельцѣ. Нельзя сомнѣваться, что такимъ же княжескимъ вотчиннымъ сельцомъ была Юрьева Москва, въ которую онъ звалъ Святослава словами: «Приди ко мнѣ въ Москову», ясно тѣмъ обозначая, что Москва была его собственнымъ хозяйственнымъ селомъ, исполненнымъ всѣми надобными запасами.

Въ дѣйствительности Московская мѣстность представляла въ первое время много сельскихъ удобствъ для основанія широкаго сельскаго хозяйства. Такъ называемый Великій Лугъ Замоскворѣчья, лежавшій противъ Кремлевской горы, доставлялъ обширное пастбище для скота и особенно для княжескихъ конскихъ табуновъ. Окружные луга, поля и всполья съ пересѣкавшими ихъ рѣчками и ручьями служили славными угодьями для хлѣбопашества, огородничества и садоводства, не говоря о тучныхъ сѣнокосахъ. Нѣтъ сомнѣнія, что прилегавшее къ Кремлевской горѣ Кучково поле было покрыто пашнями.

Итакъ, княжеская Исторія Москвы начинается отъ перваго упоминанія о ней лѣтописи въ 1147 году. Но Московскій и именно Кремлевскій поселокъ существовалъ гораздо прежде появленія въ этихъ мѣстахъ княжескаго Рюрикова племени.

Глубокая древность здѣшняго поселенья утверждается больше всего случайно открытыми въ 1847 году, при постройкѣ зданія Оружейной Полаты и неподалеку отъ первой по древности въ Москвѣ церкви Рождества Іоанна Предтечи, теперь не существующей, нѣсколькими памятниками языческаго времени. Это двѣ большія серебряныя шейныя гривны или обручи, свитые въ веревку, и двѣ серебряныя серьги-рясы, какія обыкновенно находятъ въ древнихъ курганахъ.