– Вкусно, – сказал Умнов.

– Окрошку трудно испортить, – тон у Ларисы был намеренно безразличным.

А ведь ответила так, чтобы поддеть кооперативных кулинаров, шпильку им в одно место…

– Слушай, Лариса, – Умнов оторвался от первого, – тебе что, эти парни не нравятся, да? Почему, подруга?

– Еще чего!.. – совсем по-бабски фыркнула Лариса, но спохватилась, перешла на официальные рельсы: – Нравится, не нравится – это, Андрюша, не принцип оценки человека в деле. Как он делает свое дело – вот принцип…

– А как они его делают?

– Гиви и Гоги?.. – помолчала. Потом сказала странно: – Свое дело они делают…

– Я спросил: как?

– Как надо, – выделила голосом.

– А как надо? – тоже выделил. – И кому?

– Как – это понятно, – улыбнулась Лариса, – прописная истина… А вот кому… Не могу сказать, Андрюша…

– Не знаешь?

Посмотрела ему прямо в глаза – в упор. А он – уж на что жох по женской части! – ничего в ее глазах не прочел: два колодца, что на дне – неизвестно… Усмехнулся про себя: тогда уж не два колодца, а два ствола. Пистолетных или каких?..

Повторила:

– Не могу сказать… – И радостно, прерывая скользкую, как оказалось, тему: – А вот и Гиви!

Ладно, временно отступил Умнов, я тебя еще достану, тихушницу…

Гиви принес заказанные шашлыки. На длинных шампурах нацеплены были вкусные на вид куски баранины, переложенные кольцами лука. Гиви, явственно пыхтя, сдирал их с шампуров на тарелки.

– А где помидоры? – склочно спросил Умнов. – Шашлык с помидорами жарят. Или не знаете?

– Вах, что за человек! – Гиви на секунду оторвался от тяжкой работенки. – То ему скатерть грязная, то ему помидоров нет!.. Не завезли помидоры, дорогой! Понимаешь русский язык: не завезли! Завтра приходи. А пока такой шашлык кушай. Такой шашлык тоже вкусный, – и метнул на стол две тарелки с шашлычными ломтями.

Акцент его – показалось или нет? – во время последней тирады стал явно слабее.

– Поешь шашлычок, Андрюшенька, – почти пропела Лариса, и в двух синих стволах-колодцах Умнов заметил явно веселые искорки, или, как принято нынче писать, смешинки, озорнинки, лукавинки, – он хоть и жестковат, но есть можно…

Она положила свою руку на умновскую, чуть сжала ее. Смотрела на Умнова без улыбки, строго, и тот почему-то отошел, смягчился, даже расслабился. Зацепил вилкой кусок баранины, подумал: мало того, что она – иллюзионистка, так еще и гипнотизировать может. И с чего это он сдался? Взглядом уговорила?..

Он посмотрел на Ларису. Та сосредоточенно жевала мясо, запивала традиционным краснокитежским клубничным компотом, на умновские страдания внимания не обращала. Ну и черт с тобой, обиделся Умнов и навалился на шашлык. Тот и правду оказался жестким, да еще и жирноватым. Эдак они прогорят в два счета, подумал Умнов, поглядывая по сторонам. Столиков в зале было штук тридцать, обедающих – полным-полно. Между столиками челночно сновали явно усталые девушки-официантки, таскали тяжелые подносы с едой. Умнов насчитал четверых по крайней мере. Четверо официанток плюс Гиви. И плюс Гоги. И, наверно, плюс еще кто-то. Не много ли для кооператоров?.. Или они на чем-то ином прибыль вышибают? На контрабанде помидорами, например…

– Я пройдусь. – Умнов встал и, не дожидаясь реакции со стороны Ларисы, неторопливо пошел по залу.

Ни Гиви, ни Гоги в зале не было. Какая-то официанточка, тыкая пальчиком в пупочки микрокалькулятора, кого-то обсчитывала: либо в переносном смысле, либо в буквальном. Умнов деловито прошел мимо, завернул за деревянный щит, отделявший кухню от зала, и остановился, укрывшись за выступом стены. В кухне работали трое женщин и трое мужчин: кто-то у плиты, кто-то на резке, кто-то на раскладке. Итак, плюс шесть… От кухни шел коридорчик, в конце которого виднелась узкая дверь с латинскими буквами WC. Вот и повод, решил Умнов, целенаправленно руля по коридору к замеченной двери. По пути он миновал и другую – с надписью «Заведующий». Она была неплотно прикрыта, и оттуда слышались голоса. Говорили трое. Два голоса показались Умнову знакомыми, третьего он никогда не слыхал. Но именно третий произнес то, что заставило Умнова продолжить спонтанно начатую игру «в Штирлицу».

– …мне все это подозрительно, – вот что услышал Умнов – конец, видимо, фразы или монолога.

Услышал, остановился, замер и принялся подслушивать.

– А плевать мне на тебя, – произнес другой – со знакомым голосом. – Подозревай, сколько хочешь.

– А на Василь Денисыча тоже плевать?

– Василь Денисыч мог бы раньше предупредить.

– Значит, не мог.

– Мог или не мог – поздно решать, – вмешался еще один, тоже со знакомым голосом. – Вопрос в другом: что он знает?

– Да многое? И что с того?

– Это, ребята, не ваша забота, – сказал незнакомый. – Вы за что деньги получаете? За дружбу. – Или он имел в виду кафе «Дружба»? – Зарплата, между прочим, будь здоров, как у народных…

– Я и так заслуженный, – обиженно сказал первый знакомый голос.

– Ну и играл бы своих гамлетов, заслуженный. За сто тридцать минус алименты.

– Ты мои алименты не трогай, рыло!

– А за рыло можно и в рыло.

– Кончайте, парни, – вмешался второй знакомый. – Работа есть работа. Роль не хуже других. Только надоела – сил нет… Ты мне лучше скажи, Попков, какого черта нас впутали в эту историю?

– Нужно было кооперативное.

– Вывеску? Других вывесок мало? Полон город вывесок…

– Но-но, полегче на поворотах…

– Попков, милый, чего полегче, чего полегче? Не пугай ты нас, пуганые. Ну вернут в труппу на худой конец – и что? Только вздохнем…

– Скорей задохнетесь, – хохотнул незнакомый Попков – Еще раз повторю: в труппе потолок какой? То-то и оно… Ладно, гаврики, вышла накладка или не вышла – не нам судить Есть головы поумнее. Идите, рассчитайте гостей. Василь Денисыч столичного хмыря ждет…

Умнов пулей промчался по коридору, нырнул в туалет. Но дверь не закрыл, оставил щелочку. И в щелочку эту увидел, как из кабинета заведующего сначала вышел огромный мужик в тесной кожаной куртке, огромный черный мужик с квадратным затылком – Попков, значит, а за ним – Гиви и Гоги… И это последнее – невероятное! – так поразило Умнова, что он даже не стал вспоминать: где видел первого мужика…