"Это был любовный язык тела, - говорила потом она, - только тело разговаривает и в момент страха, лжи и любого чувства, в том числе и скрываемой враждебности." По ее науке выходило, что любое движение руки, ноги, наклон туловища, поворот головы, взгляд - тот или иной из под прищуренных век, прямой или искоса, означали каждый раз разное. "Люди позабыли язык тела, только тело не забыло своего языка, - объясняла Зелы. Они не ведают, что тело выдает их самые сокровенные мысли. Уста их могут говорить совершенно иное, но язык тела выдаст тебе всю правду. Доверяй языку тела, а не тому, что говорят уста."

Вот рот и губы. Зелы уверяла, что если человек, хотя бы и тысячами клятв обещающий любовь, дружбу и доверие, крепко сжимает губы - на самом деле скрывает в себе глубоко затаенную злость, ненависть или враждебность. Женщина может говорить "ненавижу", но если губы ее расходятся, слегка открывая зубы - на самом деле она чувствует нечто иное, она желает и жаждет. И у мужчины слегка приоткрытые губы могут свидетельствовать о любовном желании, но и о жадности, скупости, стремлении к обладанию. Даже если стократно уста будут говорить о счастье и радости, смеяться спадающие книзу уголки рта выдадут печаль, отчаяние, горе.

Ладони и руки. Они всегда бессознательно говорят правду, которую отрицают уста. Пальцы рук лежат спокойно на коленях или же сплетаются будто в муке. Иногда, когда ладони сходятся и расходятся, разводя пальцы, это говорит о чувстве неуверенности, нерешительности. Люди потирают руки, скрывая в этом жесте свою радость, как правило, от предательской какой-то хитрости. "Доверяй движениям рук, - предупреждала Зелы. - Если кто уверяет тебя в своей доброжелательности, но кисти его рук сжимаются в кулаки, будь уверен, что через миг он вытащит меч. Это еще ничего не значит, если кто широко раскрывает руки в радостном приветствии - обращай внимание, что с этими руками происходит потом. Следи за обеими руками вместе и за каждой по отдельности, поскольку человек может быть и правшой и левшой, а такой может ударить ножом с любой стороны. Пусть беспокоят тебя пальцы на руках, если они сжимаются и расправляются, ибо это признак того, что человек такой размышляет, схватиться ему или нет за рукоять меча. Имеет значение и то, каким образом подают тебе руку, сила рукопожатия - долго или коротко жмут твою руку, резко или медля, натянуто или с откровенностью. Равно как и приветствие важно и прощальное рукопажатие. Оно подскажет тебе, нашел ты друга или врага."

Нос. Расширенные ноздри свидетельствуют о жадности, но еще и о желании убить. Потому следует быть осторожным, когда ноздри другого человека сильно раздуты, когда их крылья даже дрожат. Нос может двигаться влево или вправо, даже сокращаться или удлиняться, он может морщиться, что выражает задумчивость или недовольство, а также скрываемое презрение. Если кто не глядит на нос собеседника, не видит направления движения его носа - тот обязательно вскорости погибнет.

Ноги и ступни. Если движения ног медленны и неуверенны, если ступни плохо прилегают к полу, следует знать, что такой человек слаб, или же его мучает какая-то хворь, пусть он даже заверяет всех в своей силе или здоровье. "Силен тот, - утверждала Зелы, - кто шагает крепко. Не верь тому, кто становится перед тобою, слегка расставляя ноги, ибо это знак готовности к бою. Приказывай людям разговаривать с тобой, сжимая ноги вместе. Из такого положения никто не нападает."

Глаза. Следует обращать внимание не только на сами глаза, но и на брови. Их стягивание, смарщивание означает скрытое недовольство или гнев. Очень важно трепетание век, подвижность глазного яблока или же странная неподвижность, поскольку каждое из этих проявлений говорит о различных чувствах. В разговоре с другим человеком глаза редко остаются неподвижными, чаще всего устремляясь на говорящего, наверх, вниз в стороны - каждое такое движение и его направление говорят о разных чувствах. "Следи за взглядами скрытными, заговорщическими, - учила Зелы. - Следи за прищуром глаз, опаданием век, увиливанием перед твоими взглядами. Узнавай и запоминай выговор взглядов, ты найдешь в них притворный страх, скрытую ненависть, данный кем-то другим приказ, затаенное желание твоей смерти, лживую лесть, фальшивую радость или обманное восхищение, если глаза внезапно широко раскрываются. Зрачки глаз расширяются и сужаются не только под воздействием света, но и человеческих чувств, и никто не может управлять языком зрачков. Если ты замечаешь, что зрачки твоего собеседника хоть чуточку, но сужаются, сразу же выхватывай свой меч."

Еще Зелы обучала мальчика выговору человеческого туловища, значению его наклонов, движений, поворотов и качаний. Ведь даже закрытое одеждой тело может говорить. Если кто-то неумело и небрежно носит свою одежду - тот не настолько опасен, как тип в одежде, превосходно прилаженной к формам его тела, в особенности же, если та не стесняет его движений.

"Следи, какие движения тела использовал человек, подходя к тебе, заставляла Зелы понять ее. И следи, с какими движениями корпуса он от тебя уходит. Возможно, ты удостоверишься, что он прибыл к тебе в страхе и раболепии, а уходит переполненный радостью, что достиг своей цели и обманул тебя. Радуйся, если движения тела уходящего неуверенны и неточны, поскольку цели он своей не достиг."

Голова. В особенности важно каждое движение человеческой головы, когда тот приветствует тебя, ее наклон, глубина поклона и его быстрота. Медленное движение означает скрываемое презрение, равно как и тогда, когда он, приветствовав тебя, отбрасывает голову назад. "Помни, - остерегала Зелы, что люди дерутся друг с другом, слегка склонив голову. Остерегайся, увидав такой наклон головы у неизвестного тебе человека, и не путай этот наклон с униженностью, иначе незнание этого может стоить тебе жизни."

Сложной и обширной была наука о языке человеческого тела, но сын Бозы познал ее, ведь ум его был понятливым, а глаза все замечали.

А еще Зелы чудесно могла петь, в каждой ее песне была история спалов и их сражений. Более всего мальчик любил песнь про Тирфинг и про то, как спалы отправились в поход к Великим Стенам. Много раз мальчик просил, чтобы великанша повторила их, особенно зимой, когда на замерзшей речке буйствовала метель, а в их доме было тепло от нагретой печи. В такие дни в бане раскаляли камни и, обливая их водой, баню заполняли паром. Купались все вместе, раздевшись донага, и Зелы хлестала их тела березовыми ветками. Ежеминутно кто-нибудь выбегал на снег, чтобы охладиться, а потом возвращался в клубы пара и банный жар. Затем, переодевшись в чистое, все вместе ужинали: солонина, свежая рыба, печеный из пшеницы хлеб. За едой выпивалось много пива, сваренного из проросших зёрен ячменя, тщательно перетертых с шишками хмеля. Иногда же пили мед, в который перед тем лили воду, варили, а затем на какое-то время отставляли, чтобы тот заквасился и набрал силы смешивать мысли и путать язык. Как раз после подобного ужина, снежной ночью, когда Зелы выпивала громадные количества пива или меда, она садила себе на колени довольно-таки большого уже мальчишку и пела:

П е с н ь З е л ы п р о Т и р ф и н г

Десять тысяч лет сражалось племя великанов, населявших скованные льдом северные горы с племенем асов, живших на Древе Жизни. Полюбились асам женщины великанов, похищали они их и оплодотворяли, вызывая гнев мужей этих женщин и их отцов. И обратились тогда великаны к злым карликам, прячущимся в горных пещерах и занимавшимся кузнечным искусством, чтобы карлики выковали для них меч, способный победить асов. И сковали злые карлики такой меч - и дано было ему имя Тирфинг. Ничто не могло сломить его или даже сделать на нем щербину - даже если ударить им в скалу. И был он настолько острым, что перерубал муху на лету. Когда же падал на клинок луч солнца противник слеп от его сияния.

И пошли великаны на бой с асами, и стали побеждать их, благодаря мощи Тирфинга. Но тут сжалился над асами бог Один, вырвал меч Тирфинг из рук великанов и забросил его в глубочайшее из ущелий северных гор, наложив на него заклятие - кто найдет сей меч и обнажит его из ножен ради сражения, то обязательно должен кто-нибудь пасть мертвым. И так вот много-много лет пролежал Тирфинг в ущелье, пока не нашел его бедный готский козопас. Не ведал он, какое сокровище попало в руки к нему, ибо не был тот пастух воином, и потому только много лет пролежал Тирфинг в доме его, и никто не пал мертвым от его клинка.