Мы сидели на табуретках в просторной комнате, наполненной запахом махорки и сапогов, обильно смазанных дегтем.

Мы явились в милицию с полным сознанием своей невиновности, так как действительно не знали, откуда Грицько Горобец доставал цинк. Начальник был известен в городе как добродушный и очень веселый человек. Бояться его у нас не было никаких оснований.

- Алхимики вы, что ли? - спросил он улыбаясь.

- Нет, мы не алхимики... - ответил я. - Мы электротехники экспериментаторы.

- Электротехники? Так зачем же вы пользуетесь крадеными кладбищенскими принадлежностями?

- Мы не знали, что они краденые, а тем более кладбищенские, - отвечал я. Нам просто были нужны цинковые пластинки.

- Цинковые вам нужны... А почему именно цинковые? А железные? Железные вам не нужны? Как насчет крыш, я могу быть спокоен?

Семен был задумчив. Видно, он продолжал размышлять о прерванном опыте и его необыкновенных результатах.

- Ну-ка, объясните, зачем вам нужен цинк? - настаивал начальник.

- Вы, конечно, знаете, как устроены гальванические элементы... - начал я неуверенно.

- Нет, не знаю. Даже понятия никакого не имею, - ответил начальник, откидываясь на спинку стула. - Это, которые для звонков, что ли?

Голос начальника показался мне настолько добродушным, что я решил объяснить ему все как можно лучше.

- А вы вот возьмите банку с водой, - начал я немного неуверенно, - и насыпьте туда столовой соли, чтобы вода лучше проводила электричество...

- Ну...

- А дальше, в эту же банку нужно сунуть медную пластинку и цинковую пластинку... Только смотрите, чтобы они не соприкасались друг с другом!

- Ну и что...

- А то, что вы сразу получите простейший гальванический элемент. На концах проводников, прикрепленных к пластинкам, образуется электрическое напряжение.

- До чего просто! - удивился начальник.

- Вы понимаете? - продолжал я. - Цинк-то, окисляясь в жидкости, то-есть соединяясь с ее кислородом, ведь должен выделять энергию! Ну, так же, как, скажем, уголь, который выделяет энергию в виде тепла, когда окисляется на воздухе, иначе говоря - сгорает. Куда деваться энергии от окисления цинка - я вас спрашиваю? Ну, вот она и превращается в электрический ток. Сгорая незаметно в жидкости, цинк вырабатывает электроэнергию. Вам понятно?

- Да так, как будто бы сравнительно ясно. - угрюмо проговорил начальник.

- Иногда медная пластинка, - продолжал я, - заменяется пластинкой из прессованного угля. Она так же, как и медная, не растворяется в жидкости. A служит только для того, чтобы выводить электрический ток из жидкости.

- Ну, а цинк разве ничем заменить нельзя? - осторожно спросил начальник. Цинк ни в коем случае, - твердо ответил я. - Без него

пока что немыслим ни один практически работающий элемент. Разве только вот что...

Я вопросительно посмотрел на Семена, не зная, можно ли открывать нашу тайну. Но начальник не заметил моего замешательства.

- Очень жалко, - проговорил он со вздохом, видно, вспоминая про ограбленное кладбище. - Вот что, - продолжал начальник, - все для меня ясно. Спасибо, конечно, за популярное объяснение. Мне непонятно только, зачем вам необходимо такое количество... этих самых элементов. Ну, сделали один, ну, два. Я понимаю, что вы большие любители этого дела. Но почему, я вас спрашиваю, все кладбище обезображено? Так же нельзя, ребята! У нас тут, конечно, нигде цинка и не достанешь. Но нельзя же допускать надругательство над мертвецами.

- Мы делаем опыты. - понурясь, проговорил Семен. - Мы хотим построить такую батарею, чтобы она могла освещать весь город... - Что? - переспросил начальник. - Весь город? Да, раз вы объясняете, что без цинка никакие батареи невозможны, то на какие-такие кладбища вы надеетесь?

И вот тут-то Семен неожиданно для меня открыл перед начальником нашу тайну.

- Это мы делаем предварительные опыты. - начал он. - Так сказать, практикуемся. А дальше нам цинк не нужен будет. Мы придумываем такой гальванический элемент, у которого растворялся бы не цинк, а уголь. Пусть уголь сгорает в элементах и за счет этого получается электроэнергия. Тогда незачем его будет сжигать в топке паровой машины, чтобы получать электричество от вращения динамо. Электростанции будут не нужны...

Начальник начал улыбаться.

- A разве без вас не нашлось умников, чтобы так сделать? - весело спросил он.

- Нет, не нашлось! - горячо вставил я.

- Значит, электростанции, по-вашему, зря строят? - продолжал начальник.

- Не могут еще люди превращать химическую энергию угля непосредственно в электрическую. - торжественно заявил Семен, приподнимаясь с табуретки. - Вот потому и электростанции строят с паровыми машинами.

- Подождите! - заволновался начальник и тоже поднялся со стула. - Машина ведь дает огромную силу, а сколько же нужно будет элементов, чтобы осветить даже такой маленький город, как наш?

- А это и не важно! - кипятился Семен. - Нужно сначала разрешить проблему самого превращения, а уже потом думать о мощностях. Вы думаете, что электростанции с динамомашинами строят от хорошей жизни? Вы думаете, что это для удовольствия сжигают уголь в топках паровых машин, чтобы потом вращать динамо? Ничего подобного! Нигде в мире не умеют сжигать уголь так, чтобы сразу получалась от него электроэнергия непосредственно. Вот с цинком получается в гальванических элементах, а с углем нет... A ведь химической анергии, заключенной в угле, в несколько десятков раз больше, чем в цинке!

Видно, мы подняли в кабинете начальника такой шум, что в отворившиеся двери стали заглядывать милиционеры, впервые в жизни увидевшие, как милицейский допрос превратился в научный диспут.

- Что значит "от хорошей жизни"? - кричал, в свою очередь, начальник. Паз строят паровые электростанции, так, значит, они нужны!

- Да, нужны, - язвительно продолжал Семен. - Паровая машина

в среднем только пять - семь процентов химической энергии, заключенной в угле, превращает в энергию вращения вала. Да потери при передаче вращения на динамо... Да потери в самой динамо... Вот и превращается в электричество только часть того, что можно было бы превратить полностью.

- А вот в гальванических элементах, - вмешался я, химическая энергия, заключенная в цинке, почти полностью превращается в электрическую. Процентов пятнадцать - двадцать всего потерь. Это научно доказано! Вот если бы так с углем можно было сделать...

Начальник засунул руки в карманы и стал смотреть на нас серьезно.

- И что же у вас... что-нибудь там получается? - опять спросил он, усаживаясь за стол.

- Видите ли... - проговорил Семен немного смутившись, - как раз вчера... правда, ток то появлялся, то исчезал...

- Тут очень странная вещь, - перебил я Семена. - Мною замечено, что сильное напряжение появлялось, когда на кладбищенской колокольне... вспыхивает...

Я остановился и не знал, как мне дальше объяснить. И когда я наконец рассказал о своих наблюдениях, начальник долго и внимательно смотрел на меня с удивлением.

- Это мне нужно будет разузнать! Очень забавно... Очень забавно... проговорил он.

-Ну, что ж, ребята. Идите сейчас домой. Я к вам скоро приеду. Надо будет помочь вам, пожалуй... - закончил он, поднимаясь со стула, чтобы проститься с нами.

* * *

Мы сидели в комнате Семена и с тоской глядели на нашу батарею, у которой вместо цинка должен был расходоваться уголь. Она была совершенно безжизненна. Прямо не верилось, что еще вчера получалось от нее напряжение. Тут была какая-то очень большая загадка.

Пробовали построить такой гальванический элемент, конечно, и до нас. Если, например, в раствор серной кислоты насыпать бертолетову соль, то образуется такое сильное окисляющее соединение, что оно может при некоторых условиях окислять даже уголь. B элементе с такой жидкостью уголь уже растворяется, словно цинк в обычном элементе. Но напряжение "угольного" элемента ничтожно. Ток можно обнаружить только очень чувствительным прибором, а уж о том, чтобы он мог заменять электростанцию, и говорить не приходится. Но вот вчера... Здесь происходило, по видимому, нечто такое, что было нам совершенно неизвестно. Ясно, что происходило случайно, а что именно, мы не могли догадаться. Я все время возвращался к мысли о странном свечении на колокольне, так как я ясно видел, что напряжение проявлялось именно в этот момент. Но Семен, который никакого свечения, кажется, так и не видел, не придавал этому большого значения и продолжал копаться в стеклянных банках, наполненных мутной жидкостью.