Настаивала на таком длительном бизнес-плане в свое время. Убеждала Саву, что нужно поступать и думать не о будущем, а быть будущим, мыслить, как будто уже там. В каком-то смысле их это даже спасло. Смогли вовремя выйти из щекотливой ситуации и остаться при своих, кровно заработанных.

Бешеный адреналин в крови, мозги работают на двести процентов, не спать сутками и жить на кофеине. Ходила с Артемом, как пристегнутая, в руках кипа бумаг на подпись, другие на рассмотрение, третьи вообще лучше разорвать, сжечь и развеять по ветру. Они пахали, как проклятые. Но она неизменно ходила с Артемом, всегда. А сам он еще, тогда, зеленый шкет, после армии, не знавший, как поставить на ноги больную мать и невесту, случайно сцепился с барыгами Савы. Маришка помнила, в каком виде она его в больнице увидела, думала сама рядом ляжет. Но нет, обошлось.

В те годы она не шибко лезла к нему с советами, как лучше жить и как работать. Каждый выживал, как мог, и она исключением не стала, когда родила, а денег нет, работы тоже.

Артем ее привел к Саве практически за руку, поручился. А его слово уже тогда значило немало. Он парень был шустрый, и хитрый. Не торопился никогда что-то решать или говорить. Но за год успел подняться, только они все боялись, что падать будет больно с такой высоты.

Первая встреча, как в тумане у нее отпечаталась. Не помнила, что говорила, как себя вела. Но ее взяли, дали аванс и отпустили с той самой кипой бумаг, с которой все и началось.

Она погрязла в бумажном «дерьме», если можно, так сказать.

На дворе 2008, и уже никто никого не стрелял, чтобы отобрать чужое. А вот рейдерские захваты, подсунутые бумаги на подпись начальству, в нетрезвом состоянии. И, о боже, что это за бумаги были.

При ее участии, многие лишились своих фирм, даже крупных компаний. Про недвижимость лучше вообще умолчать.

Но она неизменно ходила с Артёмом, у которого с собой всегда было огнестрельное оружие.

До какого-то момента она даже толком и не понимала, точнее, отказывалась понимать, во что влезла, на самом деле. На какой арене она играет и, главное, с кем.

Но поняла. Точнее, ее очень хорошо ткнули мордой в ту самую субстанцию, чтобы знала, кто она и с кем вздумала играть.

Тот период времени, когда все покупалось и продавалось, Марина никогда не забудет. Менты, налоговики, да все без исключения, получали от кого-то мзду в свой карман. Вопрос был в том, кто больше даст.

Журналюги охотились за сенсациями. Им подавай, кого мощней, с поличным: на взятке, вымогательстве, мошенничестве. Сошло бы всё, лишь можно было в массы двинуть.

Короче, прижимали со всех сторон, и им нужно было меняться. Они и менялись. Смотрели вперед. Поэтому, переводили капитал в легал, но так, чтобы надежно и не подкопаться было.

Савелий становился законопослушным гражданином, бизнесменом. Удалось уговорить его не лезть в политику, там своих игроков хватало, да таких, что криминал мог обзавидоваться их жесткости и жестокости.

Вот тогда-то их и попытались прижать. Если правильно сказать, то их попытались посадить.

Даже дело завели, не на нее, конечно, но им всем это аукнулось. Тогда-то и повстречалась Виктория Золотарева на их пути.

На них совершили покушение, без шума и пыли. Все тихо, мирно. Все, конечно же, в кавычках. Поналезло шпаны всякой, не могли общий кусок поделить, на себя перетягивали. Идиоты.

Машина на воздух, стрелок на крыше. Выходили из банка все четверо, и еще машина сопровождения с ребятами ожидала у выхода.

Она от ужаса застыла, как кролик перед удавом, ничего не понимая, и только успела увидеть, горевшие обломки авто. Люди в панике разбегаются, а ее сверху прижимает к мокрому асфальту Артем.

Дело, конечно, замяли. Инцидент, в целом, тоже.

Но, Сава оказался в морге.

Им нельзя было показать свою слабость, а его задела пуля. Стрелок был неопытный, шавка чья-то.

Так получилось, что единственный врач, которому Сава доверял, был патологоанатом, и работал он в морге шестьдесят четвертой больницы. По своим каналам его доставили туда, но Артём опасался, что будет повтор неудавшегося покушения, и пришлось Саву прятать, чтобы ни одна живая душа не узнала. Спрятали, ага. И нажил Сава себе геморрой по самые гланды, а Маришка вторую лучшую подругу.

Все это она сейчас к чему вспоминает? К тому, что, несмотря на все свои злоключения, попытки покушений на ее жизнь, в частности, допросы в ментовке, протоколы и всю остальную х*ень, она никогда ни о чем не жалела.

Никогда.

До этого самого момента.

Она смутно помнила, что случилось, и как она оказалась в своей спальне. Но, когда проснулась утром от кошмара и вскочила с постели, замерла, как мертвая, смотря на то, как ее сын и его отец спят рядом на одной постели.

И ее проняло.

Этот вид до того ее пронзил, что стало нечем дышать, и захотелось на воздух или под ледяной душ.

Илья спал, повернувшись к ней лицом, на боку, а позади лежал Костя, одной рукой прижимая сына к постели, будто оберегая его от напастей всего мира. И такое выражение лица у него было... Невероятное, сложно словами передать. Губы в легкой улыбке, но такой довольной, что ей захотелось потрогать его улыбку пальцами, запомнить кожей. Даже кончики пальцев зазудели сразу. У него пробилась щетина темно-рыжая, она тенью легла на его лицо. И морщинки у уголков глаз собрались, потому что он еще сильней улыбнулся. Интересно, что ему такое снилось?

Они вдвоем так хорошо спали на ее постели, что будить их не стала. Пусть спят, она напугала их,вчера...

Сон тихонько отпускал ее, дыхание постепенно стало ровным, только липкий холодный пот напоминал об увиденном кошмаре.

Эти сны для нее были одновременно и кошмаром, и прекрасным видением. Чудом. Тамир, уже подросший, как и Илья. Рядом с ней, рядом с ними. Живой и здоровый. Такой же солнечный и задорный, как и его брат.

Конечно, это хороший сон, но именно сон, а не реальность. Потому, всегда просыпалась с ужасом, заставляла себя очнуться. Иначе она бы тогда спала целую вечность. Кто бы о таком не мечтал? Ее дети рядом с ней, оба живы, счастливы, растут у нее на глазах. Кто бы на ее месте отказался от такого сна? Никто. Но, жить прошлым нельзя, просто нельзя, и точка на этом.

Но сейчас, глядя, как отец и сын сладко спят, она сожалела, что они не прожили вот так все девять лет, что знакомы.

Это было бы невыносимым счастьем просыпаться так каждое утро, но, увы, и ах, это тоже всего лишь прошлое, и грош ему цена.

Накинула на себя халат и тихо вышла из спальни.

Интересно, каким образом Костя оказался в ее постели? Это бы был смешной анекдот, но ей не смешно от слова «совсем».

На первом этаже было тихо, видимо все еще спали. А то, что были эти все, даже не сомневалась.

Артем был при ней, а Сава точно должен был подтянуться, по ходу событий. Смутно помнила приезд Вики, но та так быстро исчезла, что и говорить не о чём.

Прошлась по прохладному полу босыми ступнями. Хорошо. Тревога уходила, уступая место спокойному разуму.

По кухне бесшумно, в мягких вязаных тапочках, сновала Любаша, готовила, судя по запаху, овсяную кашу и бульон.

- Эти олухи пили вчера, что ли?

На резкий звук женщина подскочила, от испуга.

- Ты что меня так пугаешь, а? Чуть сердце не выпрыгнуло! - запричитала Григорьевна, картинно хватаясь за то самое сердце.

- Любаша, сердце немного левее и ниже, а с твоей выдающейся грудью ничего страшного не случится, - хмыкнула, присаживаясь на барный стул, - Ты меня покормишь?

- Вот уж похабница! Напугала меня вчера! Ты смотри, я поседею совсем, страшная стану, Васька от меня уйдет, и что я тогда делать буду?

- Ты какой год мне грозишься, что Васька от тебя уйдет? Третий? Вот, когда уйдет, тогда и обсудим.

- Ну, честное слово, ты, если не кормленная, такая язва. Страшно жить становится от того, какая ты язва.

- Любаша, кончай трепать, и корми меня, быстрей, а то всем достанется. Виноватой ты будешь, точно тебе говорю.