Но, заглянув в родные глаза, его такими эмоциями обдало, что из легких воздух вышибло напрочь на несколько длительных секунд, а потом его девочка взяла себя в руки, напустила спокойствия и принялась за свою работу.

А вечером, когда ему было тяжелей всего, поехал к ней и вот там на него обрушилась вся мощь его любимой женщины. Всегда такой она была или нет, но про эту особенность жены накапливать, а потом взрываться он помнил прекрасно, обычно боролся с такими вещами в несколько другой плоскости, но переводить все к постели не стал, этого она точно не простила бы. Оставалось молча слушать сначала ее, потом Вовку, потом снова ее.

С ней по-другому нельзя,- либо терпишь пока достаточно накопится и потом наслаждаешься извержением вулкана, либо доводишь ее сам и сразу становится понятно, что копилось там внутри, куда она пускает с очень большой осторожностью. Вот он и говорил то, что выводило ее из себя, давил. И собирался надавить еще больше, почву из-под ног вышибет, чтоб ее проняло да так сильно... кто-то посчитает его дураком, зачем злить и так злую женщину, но так будет лучше в первую очередь для нее самой. Он понимал положение дел с Кириллом: она его любит как брата младшего, будет помогать, любить, заботиться, но сама ситуация будет давить. Никогда Таня не вмешается в отношение родителей к парню, не скажет открыто, что о них думает и это будет давить, еще и он сам... ее эмоции и на его счет. Не выдержит и захлопнется, как в ракушку спрячется и все, даже Кирилл не поможет. Поэтому будет давить и снова давить, не отступится.

Результат превзошел всякие ожидания, непонимание между ними росло в масштабах геометрической прогрессии, что никак не могло принести ему хоть какой-то радости.

Все прокручивал ее фразу, или оговорку скорее, а сам вспоминал как они познакомились...

История их совместного будущего началась грустно, как-то неправильно. Молодая обладательница красного диплома юридического факультета РУДНа устроилась к ним помощником юриста, работала хорошо, никаких жалоб. Девочка способная, Костя хвастался новым приобретением ценного кадра и Дима на этого кадра решил взглянуть лично, не верилось, что умная, красивая, на мужиков не вешается,- сокровище, одним словом-, работает у них помощником юриста. Ошибся... с ней он постоянно ошибался.

Увидел и пропал. Вот так и случилось: посмотрел в глазища зеленые, темные, с поволокой какой-то, скрытой внутри тайной, с болью, грустью, сомнениями, - и пропал. Только потом обратил внимание на все остальное, безусловно она для него самая прекрасная и желанная женщина на свете, но глаза...в них он влюбился.

Она внимания на грозного начальника не обратила: да познакомились, перекинулись парой дежурных фраз, и на этом все. Никаких хлопающих ресниц, смущенных потупленных глаз, лишь равнодушное спокойствие, направленное именно на него.

Сказать, что его самолюбие не было задето, будет сильным преуменьшением. Недолго думая, запросил личное дело, прочитал, впечатлился. В одном крупном городе этой милой девушке принадлежат активы очень перспективной фирмы, но там она не работала, а своего стала добиваться сама, достижения в университете тоже не оставили равнодушным. Девушка-загадка.

Месяц ходил вокруг да около, приглашал на свидания, ужины, прогулки, но девушка соглашалась только провести вместе обед,- он и такому был рад. Дарил цветы, пока не выяснил, что цветы она не очень любит, сама со смехом призналась, что слабостей у нее немного, но вкусные сладости среди них. Лично искал что-то необычное, вкусное, чтоб порадовать, добиться улыбки и румянца на щеках. Ее улыбка, еще одна поразительная черта в ней, -когда эта женщина улыбается в нем самом будто сердце замирает, а биться после начинает как-то по-особенному трепетно и бьется только для нее одной. Впервые заметил за собой ревность...именно к улыбке, ему хотелось чтоб она улыбалась только для него одного и все тут, ни для кого больше. Все улыбки только ему, радостные или грустные, не важно, но для него одного чтоб были. Косте готов был люлей навалять потому, что увидел как она ему улыбнулась. Сумасшествие!

Добивался, радовался и продолжал дальше узнавать ее, не заметил, как пролетел месяц, другой, и уже без этих обедов жизни не видел. Знал, как жила до переезда, кем работала, про мальчика Кирилла к которому по глупости даже приревновал однажды, услышав их разговор по телефону, но про семью молчала, обходилась общими, ничего не значащими фразами, сказала лишь про смерть отца, про мать, что осталась в другом городе и все. Есть некий дядя Саша или Сан Саныч, друг умершего отца, заодно занявшийся бизнесом после смерти Юрия Николаевича, еще пара человек,-седьмая вода на киселе, больше никакой родни и шибко близких друзей. Про Маришку рассказала гораздо позже, это потом он понял, что так она показала, что верит и готова дальше ему открываться.

Он аккуратно интересовался ее жизнью, узнавал, запоминал, ждал пока она начнет сама проявлять эмоции к нему. Ждал зря, не того она склада человек, чтоб открыто проявлять привязанности и эмоции. За неспешными беседами они много узнали друг о друге. Дима так вообще ничего не скрывал, с удовольствием делился воспоминаниями о своей семье, разводе родителей, о Косте, его родителях, младшем брате. Как бизнес начали, почему решили именно в строительство вложиться, зачем.

Как-то заметил, что про отца его девочка говорит охотней, но с такой грустью... подумал и решил ладно, со временем узнает больше, зачем портить ей, а соответственно себе настроение.

У них все происходило очень медленно и неспешно. В какой-то момент решительно пригласил ее на ужин, и она дала свое согласие. В тот же вечер, провожая ее к съемной квартире поцеловал.

Не знал, что так бывает. Оказывается, он вообще мало, что знал о чувствах, ощущениях и поцелуях в частности. Вот не знал и все. Потом дошло, что вся палитра красок зависит от того, кого именно обнимаешь, берешь за руку, просто чувствуешь чьи-то касания, ответные, нежные, робкие, а порой настойчивые и очень страстные. С ней он все это ощущал и видел, что и сама Татьяна по нему так же сходит с ума. Замечал, как вдыхает его запах тайком, как пальцы на руках сжимает, когда он ее целует. Видел, подмечал и тихо млел.

Решал, планировал как дальше будет, к себе прислушивался. С ума сходил как хотел ее, но не собирался пугать таким сильным желанием, молодая же, не опытная по сути своей. А случилось все неожиданно и так, что думал сердце остановится.

Первый секс на ее кухне, не совсем то, чего он добивался, но результат однозначно порадовал.

Хотел провести до дверей квартиры, а остался до утра. Она его нагло соблазнила.

Отправила его руки мыть, а сама - чайник на кухне ставить. Ага, в ночной сорочке, которую даже он, со своим опытом, скромной точно не назовет. Белая кожа, атлас и черное кружево, что прикрывает, обрисовывая все тонкости фигурки, не так откровенно, но очень разгоняя воображение.

Он вышел из ванной, остолбенел, замер пытаясь заново научиться дышать, а эта сирена, голосом и глазами заворожила:

- Ты меня любить будешь, глупый?

Как тут откажешь? Любил и такой неотразимой, и другой, смущающейся своей наготы и такого явного желания продолжить после. Любую ее любил, жизни не видел без нее, себя в мире ощущал не так, если ее долго не видел и не слышал. Она его воздух, его кровь, -все довольно просто и понятно.

Наутро их жизнь перевернулась, тут уместно бы сказать, что все было правильно, он нашел свое место в жизни, готов завести семью. А злосчастный звонок погрузил его в такое отчаянье, бессилие и страх... не за себя, за нее.

Ее мать, Полина Викторовна, умерла ночью во сне, просто тихо ушла, - это ей сообщил Сан Саныч, утром.

Дима сначала не понял, что произошло... уже потом, когда пытался уговорить ее выйти из ванной, где она просидела часа три, сообразил позвонить тому, кто ей звонил и узнать, какого черта происходит.

Узнал, не понимал, что делать, как помочь и облегчить ее потерю, как поддержать. А спустя три часа, когда он уже на стены начал бросаться, она вышла: тихая, спокойная, собранная, чужая женщина с абсолютно пустыми глазами. Казалось, она и его узнает с трудом, но нет... тихо попросила отвезти ее в аэропорт.