Нет никакой "избирательной комиссии". И "избирательный участок" -- миф, чья-то выдумка, аллегорическое правило игры -- правило ради самого правила. Существуют ли губернаторы и члены муниципальных советов? Существует ли алькальд Сьюдад-эль-Литораля? Может быть, это маски одного и того же мира-что-где-то?.. Домингес утвердился в мысли, что это -- тени, обитающие там же, где не существуют собаки-без-хозяев...
Когда его спрашивали сослуживцы (как правило, это были женатые мужчины в возрасте от сорока пяти -- подобные вопросы являлись своеобразными признаками наступающей импотенции), за кого из кандидатов он проголосовал, Домингес, умудренный многолетним опытом игнорирования, коротко отвечал: "Ни за кого". Он был разумным человеком и не хотел шокировать людей встречным вопросом: "А разве они существуют, эти кандидаты?.." Людям пришлось бы врать, им было бы не по себе. Вопрос Домингеса обнаружил бы устойчивое неумение людей играть в политику. Почему-то им очень трудно давалось игнорирование несуществующих кандидатов.
Самым активным избирателем был дон Игнацио. Каждый раз он голосовал за нового кандидата. При этом дон Игнацио пытался агитировать всех знакомых ему мужчин (женщины не поддавались на предвыборные провокации и играли в политику намного лучше, чем мужчины). Дон Игнацио приставал ко всем и призывал голосовать только за кандидата имярек. Он был (по словам дона Игнацио) самым лучшим кандидатом, совершенным кандидатом, идеальным кандидатом. Через месяц после избрания "совершенного кандидата", дон Игнацио пуще других кричал об "этом негодяе и прохвосте". Если "совершенный кандидат" не набирал нужного количества голосов и оставался за бортом игры в политику, дон Игнацио кричал (как правило, один) об "этих дураках и тупицах" и осуждающе смотрел на сослуживцев. Сослуживцы как "дураки и тупицы" безмолвствовали -- им нечего было сказать. Дон Игнацио был прав: избранный ими оказался "негодяем и прохвостом". "Если бы мы проголосовали за того кандидата", -- вздыхали пристыженные сослуживцы. Это было как лото: число проигрышей только заостряет охотничий азарт. "Если бы мы проголосовали за того кандидата", -- сожаление углублялось с каждым разом. Словно бы и дон Игнацио и его идейные противники верили в существование единственно правильного кандидата, которого нужно когда-нибудь угадать.
Домингес решил, что это вид новой религии -- Единственный Кандидат для них настоящий грядущий мессия. Не важно, что он не обнаруживается на очередных выборах. Важно, что он существует как идея. Важно, что в человеческих умах существует сама сотерологическая эсхатология: когда-нибудь будет избран Единственный Кандидат и в городе обязательно настанет Справедливый Порядок. Тертуллиан говорил: "Верю, потому что абсурдно". Кредо дона Игнацио можно было сформулировать следующими словами: "Верю, потому что избираю". Эта вера была сильнее римско-католической традиции -- неофитов укрепляло чувство большей сопричастности к скорому приходу Единственного Кандидата, чем их сопричастность к незримому католическому богу. Их сплачивало вместе знание Нужной Кандидатуры и стремление Выбрать Правильное Навсегда. Незримый католический бог не избирался -- и это, на взгляд Домингеса, шло Святой церкви только во вред...
Каждый год электоральная религия под названием Избирательная Кампания захлестывала город и громко будила религиозные чувства верующих -- людей, принадлежавших к "избранному (избирательному? призванному избирать?) народу" -- Избирателям. Тот факт, что даже муниципальный епископ Сьюдад-Литораля в последнее время призывал прихожан Сделать Свой Правильный Выбор, говорил о признании Святой церковью все возрастающей роли Избирательной Кампании...
Домингес когда-то вспомнил (или прочитал?), что Папу Римского тоже избирают. Домингес страшно удивился. Раньше он почему-то считал, что Римским Папой или рождаются (в семье добрых смиренных католиков), или его назначает сам бог управлять многомиллионной паствой. А оно вон как... "Несомненно, -решил он, -- Церковь постигла всю прелесть и силу Избирательной Кампании..." Под таким углом зрения многое, раньше казавшееся Домингесу непонятным и противоестественным, теперь легко объяснялось. Муниципальная, районная и квартальная Избирательные Комиссии были не чем иным, как сообществами божьих ангелов, строго наблюдающих за ходом Избирательной Кампании и выносящих священный вердикт -- Окончательные Итоги. Церквями (молельными домами? приходами? синагогами?) Избирательной Кампании служили квартальные Избирательные Участки. А розовые прямоугольные бумажки, -- знакомые Домингесу Избирательные Бюллетени -- являлись листами одного вселенского Священного писания Избирателей. Книги, что не имела своего начала и конца -- альфой и омегой ее был сам Избиратель. Столь личной религии и столь личного бога Домингес еще не видел в своей жизни. Каждый раз всевозможные Кандидаты пророчествовали об одном и том же: о Правильном Выборе и будущем Справедливом Порядке, который обязательно наступит в городе, как только будет избран Единственно Верный Кандидат...
Домингесу рассказывали, что в Избирательном Участке (сам он там никогда не был) в тихих комнатах в торжественной обстановке происходит бессловесная мистическая литургия: Избиратель с благоговейной отрешенностью на лице бросает свой Избирательный Бюллетень в своего рода жертвенник-алтарь-ковчег-амвон -- в таинственную щель Ящика Для Бюллетеней. "Может быть, -- рассуждал Домингес, -они думают, что именно в Ящике Для Бюллетеней происходит чудо Правильного Выбора?.. Получается какой-то языческий фетишизм. А вернее, анимизм -- они наделяют сверхъестественной сущностью предмет, сколоченный и сбитый гвоздями из обыкновенной фанеры. Впрочем, католики тоже наделяют распятие -- простую деревяшку, покрытую дешевой позолотой -- способностью творить чудеса".
Домингес ожидал, что вскоре литоральское законодательство зарегистрирует новую электоральную религию в качестве легальной конфессии. Однако этого не происходило. И юристы, и Святая церковь делали вид, что веры в Правильный Выбор не существует. Юристы и епархия существовали (точнее, не-сущестовали) сами по себе. Избирательная Кампания существовала (не-сущестовала?) сама по себе... И Домингес тогда догадался, что они попросту не хотят портить отношения с Ватиканом -- как гаитянские жители, которые, числясь добрыми католиками, спокойно себе придерживаются культа вуду. Избирательная Кампания являлась, по сути, сектой, не желающей становиться государственной церковью, но с большим успехом захватывающей в свое лоно огромные пространства и человеческие популяции. Идея Единственного Кандидата поглотила не только континенты западного полушария, но и весь остальной мир. За исключением, может быть, каких-нибудь мелких азиатских стран и островов в Тихом океане...
Может быть, они хотят Сделать Свой Правильный Выбор -- Выбрать Правильное Навсегда, чтобы никогда больше не выбирать? Избрать Единственного Кандидата, чтобы все Кандидатуры перестали существовать навеки?.. Домингес не отметал эту мысль с порога. Он чувствовал: в этой мысли есть разумное зерно.
Глава 18: Экстерьер
Домингес смотрел в сторону Боски, когда на это занятие было время. Смотрел, может, даже что-то себе представлял (сейчас он об этом он просто не помнил), что-то воображал, но бывать в Боске он не бывал, и об этом не помышлял, как и любой литоралец.
Хотя нужно заметить, он был не просто литоралец, он был служащим MIMEBOS -- учреждения, занимающегося Боской, эксплуатирующего Боску, живущего за счет Боски, борющегося с Боской ни на жизнь, а на смерть, но, несмотря на это, -такого же учреждения, как и любое городское явление, не имеющее ничего общего, ничего родственного с Боской. Это было огромное учреждение, его корпуса, склады, автопарки, заводы, исследовательские центры, гарнизоны, общежития, ангары и куча прочих строений занимала почти треть всей территории Литораля. Можно сказать, треть всего населения работала или в этом учреждении, или на него. Мануэль Домингес входил в эту треть. Если говорить точнее, он был инспектором DESEG -- департамента, занимающегося нелицеприятными делами -карантин, безопасность, охрана территории, таможенный досмотр и т.п. Если бы не это, Домингес не попал бы так просто в Боску. Но от осознания того, что он попал в Боску, Домингес не испытывал ровным счетом никакого энтузиазма или заинтересованности. Ему было наплевать.