Внешний повод к этому столкновению представился очень скоро после падения Византии.

Для управления сельским округом кафинских владений обыкновенно назначался татарским ханом, с утверждения кафинского пра¬вительства, особый префект из уроженцев Крыма. Назначение пре¬фектов служило нескончаемым поводом к столкновению колонии с ханами, и, наконец, оно послужило к окончательной гибели Кафы, Судака и всех генуэзских владений Крыма. В 1475 г. префект кафинского сельского округа, Эминек, был лишен места по проискам влиятельного генуэзца Оберто Скарчиафика, бывшего советником в Кафе в консульство Антониетто делла-Кабелла. Эминек, не желая уступить партии Скарчиафика, и не видя другого средства к защите, отдался под покровительство Мохамеда П. Мохамед II, посадив визиря Ахмеда-пашу с 20000 десанта на корабли, велел ему разорить Кафу. Хан Менгли-Гирей, захваченный 14 лет тому назад в плен кафянами в первую из стычек с отцом его ханом Гаджи-Гиреем, и в течение 8 лет воспитывавшийся в Кафе со вниманием и почетом, подобавшими его сану, попробовал было защищать Кафу, но вид турецкого флота навел панический ужас на генуэзцев и татар. Префект Ширин-Сейтак, противник Эминека, из-за которого собственно и поднялось все дело, бежал из города. Турецкая артиллерия разбивала толстые стены, под замок вели подкопы. Один из вождей армянского народа принял было начальство над войском, оставшимся без главы, но скоро решился сдаться. Великолепный город был предан бесчеловечному грабежу. При взятии Кафы народонаселение было разнообразно до крайности. Армяне, греки, евреи, франки, волохи, русские, поляки, даже грузины, мингрельцы и черкесы. Русские с 1318 г. имели в Кафе даже православную церковь. Всего народу считалось до 60000. Часть их была избита без милосердия, часть разбежалась в горы и в татарские аулы, где они смешались с татарским населением, омусульманились для спасения своей жизни и собственности, и сделались, таким образом, одним из племенных элементов теперешних горных татар Крыма, которых даже внешний вид так мало похож на степных номадов и так сильно напоминает правильный тип греко-римского племени. В некоторых местностях Южного берега, между Алупкою и Ялтою, особенно в Симеизе, Лимене и проч., генуэзцы сосредоточились в особенном числе. Еще Паллас был поражен удлиненным очертанием черепа жителей этих татарских деревень и невольно признал в них ясно сохранившийся генуэзский тип их предков. Свободные обычаи южнобережских татар, их уважение к древним христианским святыням, участие в паломничествах к священным, местным источникам, празднование некоторых христианских праздников, имена многих их сельбищ, как, например, Ай-Сава, Ай-Тодор, Ай-Василь, Ай-Петри, т. е. Саввы, св. Феодора, св. Василия, св. Петра; наконец, наклонность к садоводству и другим оседлым занятиям, столь отличающая южнобережского татарина от кочевого ногайца степей, — все это неопровержимые признаки смешанного, полуевропейского происхождения горных татар. 40 000 колонистов были посланы пленниками в Стамбул для заселения его опустевших частей; они дошли до Стамбула не разом; на пути один смельчак, по имени Симеон Формарио, взбунтовал пленников, стражу связали и пристали к городу Монкастро (Акерман). Но комендант крепости, боясь турок, воспользовался ссорою генуэзцев, овладел судном и опять отослал его в Царьград. Все невольники Кафы были также отосланы к султану; 1500 мальчиков отвезены в его сераль. В ратушу было потребовано все оружие и 40000 червонцев. Жителям оставили только половину имения и наложили тяжелую дань. Дворцы и храмы разрушены; только самые некрасивые обращены в мечети. Чтобы показать, до какой степени разорена была Кафа, упомянем, что из двух десятков латинских церквей, упоминаемых в уставе 1449 г., и нескольких монастырей, Боплан видел в 1660 г. только соборную церковь св. Петра, очевидно, восстановленную уже впоследствии, потому что Броневский, в XVI столетии, не нашел в Кафе ни одной латинской церкви. Храмы греков и армян были, по-видимому, пощажены или, по крайней мере, им было позволено впоследствии восстановить некоторые из них. Боплан, в тот же 1660 г., насчитал в Кафе 22 армянских и 12 греческих церквей. В конце XVIII века, около 1784 г., когда Тунманн составлял свое описание Крыма, — и римская церковь св. Петра, и множество армянских и греческих церквей Кафы лежали в развалинах, без сомнения, после разгрома Крыма русскими войсками.

В русской летописи, под 1475 г., так записано о разорении Кафы турками: "Того же лета 6983 туркове взяше Кафу, и гостей московских много побиша, а иных поймаша, иных пограбив на откуп даваша…" Польский посол Броневский, посетивший Кафу в XVI столетии, сохранил нам один эпизод из осады Кафы турками:

"От митрополита греческого, мужа почтенного и честного, который с греческих островов прибыл для осмотра церквей, я узнал, — говорит Броневский, — что, когда турки осаждали этот город с моря многочисленным войском, генуэзцы храбро и сильно защищали его, но когда уже не могли более переносить голода и выдерживать беспрерывную осаду столь сильного войска, тогда почти тысяча отборных воинов, затворившись в большой церкви, которая и до сих пор еoе цела, и несколько дней защищаясь в нижней крепости, в которую турки ворвались, одержали над ними славную победу; но, наконец, побежденные числом неприятеля, в храме том все погибли. Турки заложили камнями дверь и окна церкви; а трупы убитых и теперь еще лежат без погребения. Какой-то турок из Кафы, по имени Сенияк (т. е. комендант), постоянно там живущий, запретил мне входить в эту церковь".

На девятый день, в приморском дворце Франк-Азур визирь дал большой обед армянским вождям, предавшим город. Когда гости, после пира, сходили с узкой лестницы вниз, их ждал палач с поднятым топором — и головы их падали одна за другою. Только одного Оберто Скарчиафика повезли в Царьград на более торжественную казнь. Он погиб, повешенный за подбородок на железном крюке. Кафянский епископ Симон был тогда в Киеве, чтобы просить помощи у Мартина Гастольда, воеводы польского. Услышав за столом весть о гибели Кафы, епископ упал мертвый.

Судак, Балаклава, Инкерман, Херсонес, Керчь, Тана — все побережье было разорено турками. Мангуп, в который укрылись бежавшие генуэзцы, на своей Столовой горе, защищался долее всех. Его назвали стальным городом, потому что никакие стрелы не долетали до него, и он почитался неприступным. Ахмед обложил его кругом, думая покорить его голодом. Но скоро начальник города схвачен был турками при выходе на охоту. Генуэзцы бежали в противоположные ворота; жители были избиты, часть их отослана в Царьград. Оставался в руках генуэзцев один Старый Крым, обнесенный крепкими стенами. Через хана Менгли-Гирея, сосланного султаном в ссылку, генуэзцы напрасно хлопотали о мире и смягчении своей участи. Менгли-Гирей, действительно, был опять посажен на ханство; но с ним пришло турецкое войско — и Старый Крым пал. Все генуэзцы, кроме немногих личных друзей Менгли-Гирея да греков и армян, были истреблены. Кафа, Судак и все генуэзские города достались татарам. Но в 1577 г. турки выгнали оттуда хана Мохамеда, и с этого времени, до присоединения Крыма к России, Судак, Кафа, Балаклава и все приморские города Крыма оставались постоянно во власти турок.