У мистера Джеймса Уэлда из Арчерз Лодж близ Саутгемптона был сын Филипп, который учился в колледже святого Эдмунда в Уэре. Во время одной из лодочных прогулок он утонул, и доктор Кокс, ректор колледжа, на следующее утро сам отправился сообщить печальное известие отцу юноши.

Прибыв в дом, он нашёл мистера Уэлда в слезах. Поднявшись и взяв доктора за руку, он сказал: "Мой дорогой сэр, бесполезно говорить мне о цели вашего визита. Я уже знаю. Филипп умер. Вчера днём, когда я гулял с дочкой Катериной, Филипп появился перед нами обоими. Он стоял на дороге с другим молодым человеком в черной одежде и ангельской внешности. Моя дочь заметила их первая. Она сказала мне: "Посмотри, папа, вон Филипп". Я увидел его и сказал дочери: "Да, это действительно Филипп, но у него взгляд, как у ангела". Я не сомневался, что он умер, но был очень удивлён, увидев его там; мы устремились к нему, чтобы обнять его. В этот момент чернорабочий, который направился по той же дороге, прошёл между видением и изгородью, и я наблюдал, как он прошёл сквозь их тела, как будто они были прозрачными. Увиденное сразу же убедило меня, что это были призраки. Мы с дочерью приблизились, чтобы прикоснуться к ним; Филипп нежно улыбнулся нам и исчез вместе со своим товарищем".

Читатель может представить себе глубокое волнение доктора Кокса, когда он услышал этот необычный рассказ. Естественно, ему оставалось только подтвердить его, сообщив несчастному отцу обстоятельства смерти сына, которая случилась в тот же час, когда он появился перед отцом и сестрой. Доктор Кокс спросил у мистера Уэлда, кто был молодой человек в чёрной одежде, сопровождавший его сына и отличавшийся красотой ангела, на что тот ответил, что не имеет ни малейшего понятия.

И вот несколько недель спустя мистер Уэлд отправился с визитом в окрестности Стонихёрста графства Ланкастэр. Прослушав утреннюю мессу в часовне, он стал ждать экипажа; в это время его пригласили в приёмную. Пройдя к камину, он увидел над ним картину, изображавшую того молодого человека в чёрном одеянии: лицо, фигура и даже облачение — всё было в точности такое, как у спутника Филиппа. Над картиной была надпись: "святой Станислав Костка". Это был один из величайших святых Ордена иезуитов, которого Филипп избрал своим покровителем со дня своей конфирмации.

Видение Филиппа своему отцу и сестре в момент смерти или чуть позже входит в разряд сотен случаев подобного рода. Однако он резко отличается от случая с призраком Тома Поттера; последний явно был материализацией, как явно и то, что второй ею не был, иначе видение было бы замечено и рабочим. Отец и сестра должны были быть связаны тесной симпатией с умершим, поэтому ему было легко настроить их вибрации так, чтобы они смогли его увидеть, в то время как рабочий, на которого никакая магнетическая сила не была направлена, продолжал свой путь прямо через призраки.

Возможные объяснения

Действительно, исключительной чертой этой истории является присутствие рядом с умершим другого призрака, которого в тот момент не узнали, но который, как выяснилось впоследствии благодаря портрету, был покровителем юноши. Этому второму видению может быть дано несколько объяснений, из которых нелегко выбрать верное. Во-первых, этот призрак действительно мог быть тем, за кого себя выдавал, — живым существом астрального плана. Это мог быть настоящий Станислав Костка, оставшийся в астральном мире, чтобы утешать и помогать тем, кто был к нему особенно привязан. Тогда его присутствие в этот критический момент рядом с юношей, отдавшимся под его покровительство, было бы вполне естественным. Но, хотя это возможное объяснение не следует игнорировать, оно почти неправдоподобно. Смерть святого Станислава Костки относится к далёкому прошлому, и представляется маловероятным, что человек такого рода так долго остаётся на астральном плане, даже если он умер молодым. Столь долгое пребывание там потребовало бы феноменальной силы воли, которой помогало бы стечение весьма неправдоподобных обстоятельств. Для человека с сильной волей, но исключительно грубого и опустившегося, такой подвиг был бы возможен, но не для того, кто обладает нежной душой, чистотой и самоотверженностью, какими обладал Станислав Костка, согласно имеющимся о нём сведениям.

В этом святом можно также видеть простую мыслеформу — добавление самого Филиппа к видению, намеренное или ненамеренное. Несомненные примеры таких аксессуаров (бутафории), обладающих очень большим разнообразием, будут приведены ниже.

Филипп производит впечатление очень набожного юноши, и несомненно, что в своих экстатических медитациях он создал очень сильную и живую мыслеформу своего святого покровителя. В момент своей смерти и после неё он, естественно, мог полагать, что его сопровождает и защищает этот святой; и этого убеждения было достаточно, чтобы мыслеобраз (уже наполовину материализованный силой постоянного мысленного созерцания) стал видимым для его отца и сестры.

Выражая это мнение, я не хочу выразить непочтение к этому факту и разрушить веру в ангелов-хранителей; я просто пытаюсь прийти к подлинно научному объяснению этого замечательного явления, а для этого я должен учитывать все возможные гипотезы, вероятность которых подтверждалась моими исследованиями. Поэтому я должен допустить и то, что святой покровитель Филиппа мог быть лишь плодом его живого воображения, хотя я не уверен, что это было так.

Предположим на минуту, что это действительно был плод воображения. Очевидно, что, появившись перед отцом и сестрой таким образом, Филипп имел целью подготовить их к известию о своей смерти, утешить их и ободрить; поэтому могло быть так, что он просил в своей молитве святого Покровителя появиться рядом с ним, показав тем самым своему отцу, что он находится в хороших руках и среди счастливых. В этом случае несомненно то, что могучее желание, облечённое в молитву, имело достаточную силу, чтобы она была услышана. Поэтому, если Филипп создал мыслеформу своего покровителя бессознательно, он мог появиться вместе с нею; и если он это сделал, то в этом не было чего-нибудь чудесного или исключительного, потому что я сам встречался с аналогичными случаями.

Хотя предположенная мною гипотеза достаточно полно объясняет произошедшее, мне представляется, что есть ещё и другая, гораздо более правдоподобная: сильная мыслеформа Филиппа (порожденная, как было указано выше) могла быть использована его другом, который интересовался им и хотел прийти ему на помощь, так как известны многочисленные случаи, когда группа живых, хотя и невидимых, помощников находит, что наилучшим (подчас даже единственным) средством помочь определённому классу людей служат идеи, порожденные ими самими. Именно помощники облекаются в эти мыслеформы, чтобы оказать помощь. Только благодаря этому люди принимают её, а не отталкивают с недоверием. Следовательно, если какой-нибудь умерший иезуит, привлечённый набожностью этого молодого человека, хотел его наставить и ободрить, самый простой и самый эффективный способ был бы действовать посредством мыслеформы его покровителя, которую породил сам Филипп.

Если случай объясняется именно так, то вполне вероятно, что астральный помощник помог Филиппу сделаться видимым для своего отца и сестры; возможно, даже сам подсказал это Филиппу, чтобы рассеять его тревогу о том, как отец воспримет известие о его смерти. Таким образом, святой Станислав мог быть либо реальностью, либо мыслеформой: однако я подозреваю, что это был друг семьи Филиппа или Ордена, умерший недавно и принявший тот облик, который он считал наиболее полезным, и тем самым он создал для нас прекрасную и удивительную историю о привидении, снабженную неоспоримыми доказательствами её подлинности.

Последующий рассказ, хотя и менее драматичный, является хорошим примером обычного появления призрака в момент смерти и обладает тем преимуществом, что шведский священник, с которым это случилось, рассказал свою историю непосредственно тому лицу, от которого мы её слышали. Я взял её из "Теософического Обозрения".