Морозные окна, морозная жизнь,

Судьба приморозила сердце,

И серою кажется звездная высь,

И где-то совсем нет ей солнца.

Тревоги, прощанья, борьба за судьбу,

Чужие проблемы, печали,

На все бы на это наложить табу,

И радости жизнь чтоб венчали.

Но так не бывает, все как-то ни так,

Устала быть мертвой, по сути,

И сердце убить может малый пустяк,

И больно тогда все до жути.

И в сердце вонзилась ужасная боль,

Татьяна ли Бек с ней простилась,

Стихи лишь остались, как звездная соль,

И жизнь с сердцем вся завершилась.

Влюбилась я в слона, как в некого, мужчину,

И со слоном таким, решила я пожить,

А он уже любил, слониху ультра Нину,

И с нею по утрам устраивал он жим.

Я вновь пошла к слону, что ходит в зоопарке,

По остреньким камням, ступая по шипам,

А слон уж без меня в любовной был запарке,

И хоботом своим любви дал по губам.

Смотрю, в вольере есть опять его слониха,

Не лезу между них, раздавят только так,

Слониха воду пьет, как бывшая купчиха,

И выпила она водички целый бак.

А рядом жил павлин, ходил по клетке тихо,

И только иногда все перья раскрывал,

И в веере хвоста, жар птицы жило лихо,

И голосом своим любимую он звал.

По парам разбрелось зверье по старым клеткам,

И в новый зоопарк слониха собралась,

И там уже вольер стоит за новой сеткой,

Все для любви слона, и их небесных ласк.

И крики у слона, как крики у павлина,

Всегда сплошной призыв для счастья и любви.

А мой-то милый слон, опять любовник Нины,

Все заняты давно, такое се ля ви.

Секс – любовь аборигенов,

На природе и в лесу,

Перенос в любви всех генов,

Но из волка да в лису.

Волк сказал лисе – девице,

Что она, увы, не та,

Хуже, мол, его волчицы,

Что с волчицей ляпота!

А лисица рассердилась,

Волка хлопнула хвостом,

Перед ним не извинилась,

Счас припомнит, не потом.

Волк в лесу замерз немного,

Прогнала его лиса,

У лисицы дома строго,

В нем тепло, в нем все краса.

Ну, зачем сказал он глупость,

Ведь волчица – то бедна,

И едет он к ней понуро,

В шапке снега – седина.

Берег сексуальных развлечений,

Был очищен гневною волной,

Океан не доктор для леченья,

Опустил волну на секс и зной.

Пострадали тысячи невинных,

Смыло в океан песчаный быт.

Чай остался целым, он не вина,

Бог решил, что с чаем каждый сыт.

А нудисты с пляжами исчезли,

Не было для них запретных мест,

Волны океанские разверзлись,

Океан забрал нагих невест.

Я тебя любила еле – еле,

А любить не кухне не могла,

Мы с тобой салатику поели,

Все потом убрали со стола.

Ты сказал:

– Пойдем и погуляем,

Я без лишних слов пошла с тобой,

Ходим мы по лесу, размышляем,

А в желудок стонет, как прибой.

И пошли с тобой по магазину,

Там продуктов целая гора,

И набрали целую корзину,

И домой нести все то пора.

Вот теперь действительно поели,

И опять забылись на постели.

Уснула я, забыв разнять объятья,

И провалилась в негу без тебя,

А ты не спал, и ласки, и проклятья

Остались без любви, и ты скрипя,

Своими не уснувшими костями,

Пошел в другую комнату и там,

Лежал ты между ленью и делами,

Как будто на боку их делал сам.

И интернет молчал от жгучей лени,

А я спала спокойно, злился ты,

Скрипели не одетые колени,

И в ворде спали белые листы.

Твоя любовь, под хлопья снега,

Что заблудились за окном…

Нас выгибается ласки нега,

И не объяты мы вином!

Такая тяга притяженья,

Что не отпрянуть, не уйти!

И вот оно – любви скольженье!

И нет ведь лучшего пути!

Ты рядом, здесь, и ты со мною!

А как жила я без тебя?

Ведь летний зной с тобой зимою!

От ласки нег, тебя любя!

Мы с тобой лежали на постели,

Звезды улыбались за окном,

На постель-то лечь уже успели,

Не успели мы забыться сном.

Просто оставалась еще ласка,

Губы задевали близкий рот,

Просто источали неги смазку,

Начинался тихо секс и спорт.

Руки обнимали все сильнее,

Тело телу делало массаж,

Мышцы становились все вольнее,

Амплитудой заходили в раж.