Свечи стоять у нас перед каждым местным образом и перед иконостасом, перед праздником, перед святыми дают огромный доход церкви. Об этом здесь не имеют понятия, потому что латинизация ослабила употребление больших подсвечников со вставками для тоненьких копеечных свечек. А между тем Галичина, с ее русским населением в 2,300,000 душ, могла бы давать церкви ежегодно по 118,000 гульденов доходу: я считаю, что каждый мужик может поставить в год 10 свечек, по 1 крейцеру каждая; церковью она будет куплена за пол-крейцера, пол-крейцера пойдет в церковный доходи.. Разумеется, свечи надо продавать в церкви, а не на базаре, как случается это в цареградской патриархии.

Я уже говорил, что в Перемышле есть никольское братство. Существует оно с 14-го августа 1749 года, несколько раз рассыпалось и несколько раз восстановлялось. Снегурский в 1830 году 14-го октября возобновил его, и в соборной церкви висит до сих пор подписанный им устав на язык, на котором здесь говорят и пишут, то есть, на русском с полонизмами. Братство Снегурского не удержалось – его возобновил (в навечерие фоминой недели 1862 года) советник здешнего окружного суда, г. Ковальский. Этот энергический человек, председатель братства, за четыре года своей деятельности, сумел собрать и раздать бедным ученикам до 1000 гульденов, сделать икону Николая Чудотворца для крестных ходов братства, хоругви для соборной церкви, 300 гульденов выдавать в год на церковные свечи (которые здесь, чтобы не забыть, бывают и стеариновые, ставятся почему-то и на латинских алтарях, всунутых в некоторые церкви; путаница у них вообще большая), за 100 гульденов купить место бывшей когда-то в Перемышле никольской церкви, поставить на этом месте дубовый крест, сделанный домашними средствами братчиков; все места, где только были русские церкви, уставить крестами, да еще семиконечными, чтоб народ не забывал своего прошлого, и чтоб будущее поколение не забыло почтить места, бывшие святыми для его предков. Сверх всего этого, накопился еще у братства капитал в 1700 гульденов, который нарастает теперь процентами; на этот капитал будет построена бурса для бедных учеников. Всех же членов братства только семьдесят человек, людей существующих как все здешние русские, только учительством, чиновничеством или священничеством. Ездят наши господа ученые и неученые по Франции и Германия смотреть диковинки, а диковины из диковин творятся на самой земле нашего же русского народа.

Братчик обязан давать по крейцеру каждый праздник – очевидно, дается больше. Заседания бывают ежемесячно. Клирошанин о. Лукасевич заседает от лица владыки. Старенький мещанин управляющий каким-то польским домом в Перемышле, сборщик на церковь во время богослужения. Михаил Осмак – казначей братства для устроения церквей; для поддержания бедных учеников, казначеем в братстве адвокат Козловский. Никогда не бывал я в Малороссии и не понимал, что такое бурсак, это народное создание южнорусской теперь понимаю. Это сын священника, дьяка или мужика (последнее бывает здесь зачастую), который приходит без гроша в кармане учиться в гимназию или в университет. К великой чести здешнего правительства, на трехмиллионное население Галичины есть двенадцать гимназий, с платою по 20-ти гульденов в год с ученика. Но бедные ученики и те, которые хорошо учатся, освобождаются даже от этой платы, так что учиться здесь собственно ничего не стоит. Но чем и как жить ученику? Сами учителя, чиновники и священники берут к себе на дом бедных гимназистов, братство одевает их, обувает. Священники – бедные деревенские попы – присылают в братство крупу, хлеб печеный, масло, муку, и ученики не только сыты, но и одеты. А теперь, если у братства накопится денег, оно им и бурсу построит. Чтоб понять, какова бедность здешнего ученика, приведу счет, поданный одним двенадцатилетним мальчиком в братство за три недели его жизни в Перемышле. Счет этот написан на том мешанном языке, которым здесь все говорят: книг наших нет, газет наших нет а кругом все звучит по-польски.

Выдатки

Это за три недели. Мать привезла его, дала ему два хлеба и гульден (100 крейцеров) и уехала. Два хлеба он съел, третий хлеб купил, как показывает в счете, и так существовал три недели: по хлебу в неделю! А аппетит у него все-таки, детский. О. Желеховский, законоучитель и надзиратель за положением русских учеников, как член братства взял к себе этого мальчика. У поляков нет ничего подобного – ни братств, ни покровительства учащемуся юношеству.

В странный мир попал я, и очень доволен, что попал в него. Не заберись я в эту глухую сторону, я никогда не слыхал бы, как говорили Симеоны Полоцкие, Феофаны Прокоповичи, а здесь их язык – язык образованного общества, поэзии и литературы. Галичане страшно отстали от нашего литературного языка; множество здешних образованных людей не видало даже русской книги, написанной в России, не говоря уже о живом русском человеке, который сюда не едет, потому что норовит более в Париж или в Ниццу. De gustibus non est disputandum, а все таки, эта Русь под австрийским скипетром прелюбопытная штука, и все таки, несмотря на малороссийский говор и архаизмы, есть о чем потолковать с здешними людьми.

Говорят они по-малорусски, западным наречием, более близким к нашему книжному языку, чем украинский. Существенная разница между здешним и нашим московским говором состоит только в произношении “ять” всегда как и, ы почти как и, и о иногда как и. Будь только в этом вся разница между нашим и галицким наречием – легко было бы их понимать и легко было бы писать по-книжному, но географическое соседство их с поляками и историческое преобладание над ними поляков да к тому же немецко-классическое устройство их гимназий и семинарий удерживают их язык в доломоносовских формах. Полонизмы на каждом шагу: хлЪба мали под достатком бо грунта добре справляли, т. е. хлеба имели достаточно, потому что землю хорошо (добре) обрабатывали. Гандель – торговля; набоженство – богослужение, молитва; мур – каменная стена; будовать – строить; каменица – каменный дом, дворец; свято – праздник; спЪвать – петь; на-около – около, маеток – именье; свЪдчить – свидетельствовать; насЪннье – семя; раптом – силой; стосунок – отношение; что за один? – какой такой? дяковать – благодарить; посЪданье – владенье; фаховый – годный, специальный; житье – жизнь; належать – принадлежать; способность – возможность; податок от народа – подать с народа; вольно – позволено; забрать – отнять; личить – считать; уживать – употреблять; лишить – оставить; пытать – спрашивать; воображенье – понятие; насильно – усиленно; зрада – измена; за много – слишком много; за год – год тому назад, и так далее, и так далее – всего не запишешь. Особенно странно употребляют они слово уважать в его польском значении (замечать). Какой-то священник – впрочем, они почти все священники – битый час жаловался мне на свою унию каждом слове прибавлял, для моего вящего уразумения “уважайте, уважайте” – то есть, “поймите, поймите”. Вместо извините, они говорят “перепрошаю”, перевод польского przepraszam. Польского пана переведи на господина, к старине вернулись, но употребляют его по-польски: “господин не знает?”. В отчествах тоже путаются, сами подписываются Иван Ивановичами, Петр Степановичами, что выходит для нас смешно, как называнье жены своей супругою, и т. п.