Ее дружок должен был ждать их в кустах. В книге телефонных разговоров ресторана, где они ужинали, записан звонок в кабину, расположенную на дороге вблизи парка. Я не могу неопровержимо доказать, что звонила именно миссис Барлоу, но все эти факты, вместе взятые, говорят против нее. Видимо, она предупредила своего сообщника о том, что они с Барлоу выезжают, и дала ему возможность подготовиться к встрече.

– Слишком много допущений, вы не находите? – Энсон сделал движение, намереваясь встать.

– Согласен, согласен, но все это, по меньшей мере, настораживает. Есть еще отпечаток протектора, обнаруженный возле той кабины. Такой же след мы нашли и в кустах рядом с местом происшествия, а это уже кое-что. Если у машины любовника миссис Барлоу будут покрышки, соответствующие этому отпечатку, ему придется многое объяснить. Правда, сперва мы должны его разыскать.

У Энсона сжалось сердце, но он сохранил безразличное выражение лица.

– Почему вы решили, что след был оставлен именно в тот вечер? – спросил он.

Хармас выпрямился в кресле.

– Это еще не все, старина. Вопросы потом. Барлоу был чемпионом по стрельбе из пистолета и имел два «кольта» тридцать восьмого калибра. Оба исчезли. Миссис Барлоу сказала нам, что ее муж отдал кому-то один из своих пистолетов, но Гарри Саймор, президент клуба, заявил, что такого быть не может, ибо Фил Барлоу никогда не расставался с «кольтами». Они были ему дороги. У меня возникло подозрение, что его застрелили из его же собственного пистолета. Мы провели экспертизу пули и выяснили, что точно такая же поразила полисмена на станции техобслуживания «Колтекс». Что вы на это скажете?

– Да, вы неплохо поработали, – произнес Энсон, наклоняясь, чтобы расслабить шнурок ботинка. Он чувствовал, что бледен как мертвец, и, пытаясь это скрыть, проклинал себя за то, что воспользовался револьвером Барлоу. Но ведь тогда казалось, что это так удобно… Господи, во что же обойдется ему эта страшная оплошность!

Он выпрямился.

– А что думает лейтенант Джонсон? Считает ли он, что это Барлоу совершил нападение на станцию? Кстати, это неплохое объяснение тому, откуда у него взялись деньги на первый взнос. И вот почему он заплатил наличными.

– Это похоже на правду, – согласился Хармас, задумчиво почесав лоб, – но все же нельзя забывать, что у миссис Барлоу был любовник.

– Кто же он? – спросил Энсон.

– Мы его разыскиваем. Должно быть, этот парень где-то неподалеку, – ответил Хармас, допивая кофе. – Итак, теперь вы в курсе дела. Когда я расскажу обо всем Мэддоксу, он будет в восторге. Очень сомневаюсь, что миссис Барлоу получит свою страховку, но почти уверен в том, что ее ждет газовая камера.

Энсон поднялся.

– Вам осталась самая малость, – сказал он. – Найти улики. До тех пор, пока у вас их нет, я буду заниматься моей клиенткой как положено. До встречи.

Он вышел из холла. Хармас с недоумением посмотрел ему вслед.

Хармас только что позавтракал и уселся в холле гостиницы почитать газету, когда с улицы вошел Джонсон.

– Ваше предложение поискать отпечатки пальцев оказалось очень плодотворным, – сказал он, – я думаю, что мы напали на след этого мошенника. В ее спальне нашлись два типа отпечатков. Первые не числятся в наших картотеках, а вот вторые принадлежат некоему Джерри Хогану, бывшему боксеру, чемпиону Калифорнии в полутяжелом весе. Теперь он работает в Бренте у букмекера Джо Дункана.

– А вы идентифицировали отпечатки на футляре от пистолета?

– Да, Хоган не трогал футляр. Отпечатки принадлежат другому. Я хочу допросить Хогана немедленно. Пойдете со мной?

– Конечно, пойду! – воскликнул Хармас.

Джерри Хоган усмехнулся и свободно откинулся в кресле.

– Давайте побыстрее, ребята, – сказал он, – у меня дела. Чего вы от меня хотите?

– Где вы были ночью двадцать первого сентября? – спросил Джонсон.

– А в чем дело? – Хоган улыбнулся еще шире.

– Где вы были и чем занимались?

– Неужели я должен помнить? – Хоган пожал плечами. – Ведь прошло уже две недели, не так ли?

– Вспомните, если не хотите нажить неприятности, – резко сказал Джонсон, – очень вам советую.

– Ну, коль уж это так серьезно… Хорошо, постараюсь ответить, – он вытащил из кармана блокнот, – вы говорите, двадцать первого сентября?

– Да, двадцать первого сентября.

– Я ездил в Лэмбсвил по поручению Дункана. Какое время суток вас интересует?

– Между тремя и четырьмя утра.

– Так я, как положено, был в это время в кровати.

– Вы можете это доказать?

– Нет ничего проще, лейтенант. Я редко ночую в одиночестве: боюсь темноты. И в тот раз обо мне заботилась одна крошка. Она еще не успела меня забыть, и вы можете спросить у нее… Кит Либман ее зовут. Она работает в казино.

– Что вы делали вечером тридцатого сентября с девяти до одиннадцати?

– Играл с приятелями в покер в баре у Сэма. Со мной были Джо Гершвин, Тэд Маклин и Джек Хеймонд, – он откинулся в кресле. – Это все или вы что-то еще хотели спросить?

– Вы знаете миссис Барлоу?

– Не имею чести. А что, я много потерял?

– А Филиппа Барлоу?

– Это тот малый, которого укокошили недавно? Нет, не знаю.

– Вы бывали в доме Барлоу?

Усмешка начала сползать с губ Хогана. Он почувствовал себя неуютно под холодным и твердым взглядом лейтенанта.

– Конечно, нет. Я ведь уже сказал, что незнаком с ними.

– Тогда почему там нашлись отпечатки ваших пальцев?

Некоторое время Хоган подавленно молчал. Потом пришел в себя.

– Так-так, грязные сыщики, – прорычал он, – значит, вы уже успели и отпечатками запастись… Хорошо работаете.

– Повторяю вопрос: вы знали миссис Барлоу?

– Ну, знал. Теперь, когда Барлоу мертв, этого можно и не скрывать. Я жил с ней до ее замужества, потом бросил, а через некоторое время мы снова встретились, и она иногда приглашала меня в гости. Барлоу не очень-то нравился женщинам, и ей был нужен кто-то еще. Я лишь хотел сберечь честь дома, но если вы и так все знаете… Вам нужно еще что-нибудь?

– Ваши отпечатки были там не единственными. Кроме вас, к ней ходил еще один мужчина. Кто бы это мог быть?

– Вы меня удивляете, – сказал Хоган, – я думал, Мэг мне верна. А почему вы не хотите узнать об этом у нее самой?

– Где ваша машина? – спросил Джонсон.

– Возле дома. Это серый «бьюик».

Хармас и Джонсон вышли на улицу. Осмотрев покрышки, лейтенант обескураженно взглянул на своего спутника.

– Ну вот, теперь ясно, что в этой истории есть еще одно действующее лицо, – сказал он. – Хоган не совершал убийства. Конечно, я проверю его алиби, но это мартышкин труд. Убийца кто-то другой. Придется искать его.

– Не будем спешить, – ответил Хармас, – сначала надо кое-что выяснить. Допросим Мэг, когда у нас будет чем припереть ее к стенке.

По пути из Брента Энсон остановил машину на станции обслуживания «Шелл». Хозяин станции Хорнби, увидев страхового агента, вышел из конторы и пожал ему руку.

– Джек, у меня, кажется, износились покрышки, – сказал Энсон. – Надо бы заменить их на «файерстоун».

– С удовольствием, мистер Энсон, – отвечал Хорнби, осматривая колеса, – хотя я уверен, что и эти еще пробегают не меньше десяти тысяч миль.

– У моего приятеля недавно взорвалась такая же шина, как у меня. Я бы хотел поставить «файерстоун».

– О'кэй, если не возражаете, я куплю у вас старые покрышки.

– Нет, я их заберу. Сколько времени займет вся процедура?

– Чуть больше часа, – ответил Хорнби, – если вы спешите, я дам вам другую машину, а вашу пригоню потом.

– Ничего, я подожду, – сказал Энсон и отправился в ближайшее кафе.

Эдвин Мерриуэзер, директор прютаунского отделения Национального банка, оказался маленьким толстяком со старомодными манерами, одетым в голубой отутюженный костюм и галстук в горошек.