— Так что же вышло из строя?
— Ничего определенного… Все понемногу… Вы утомлены, это факт, и неделя отпуска не снимет с вас эту усталость… Как вы себя чувствуете при пробуждении?
— Тоскливо…
Пардон рассмеялся:
— А спите вы хорошо?
— Жена утверждает, что я сплю неспокойно, иногда разговариваю во сне…
— Почему вы не набиваете свою трубку?
— Стараюсь меньше курить…
— Почему?
— Не знаю… Я также стараюсь меньше пить…
— Садитесь…
Пардон тоже сел. За рабочим столом он больше походил на врача, чем в столовой или гостиной.
— Послушайте меня внимательно… Вы не больны и вообще обладаете исключительным здоровьем, учитывая ваш возраст и работу… Вбейте себе это в голову раз и навсегда. Перестаньте обращать внимание на всякую резь, возникающую то тут, то там, на смутные боли и не начинайте подниматься по лестнице с осторожностью…
— Как вы узнали?
— А как вы узнаете, когда допрашиваете подозреваемого?
И они оба улыбнулись.
— Сейчас конец июня. В Париже жарко. Вы возьмете отпуск и уедете, по возможности не оставив на службе адреса, или, во всяком случае, не станете ежедневно звонить на набережную Орфевр…
— Это можно устроить, — пробормотал Мегрэ. — Наш маленький домик в Мён-сюр-Луаре…
— У вас еще будет время воспользоваться им, когда выйдете на пенсию… На этот год у меня для вас есть другой план… Вы знаете Виши?
— Никогда там не бывал, хотя родился менее чем в пятидесяти километрах оттуда, около Мулена… В те времена далеко не у каждого был собственный автомобиль…
— Кстати, у вашей жены есть водительские права?
— Мы даже купили машину, «катр шво».
— Полагаю, лечение в Виши пойдет вам на пользу…
Прекрасная очистка организма…
Врач чуть было не расхохотался, увидев выражение, которое приняло лицо комиссара.
— Лечение?..
— Несколько стаканов воды в день… Я не думаю, что специалисты предпишут вам грязевые или газовые ванны, массаж и все такое прочее… Ваш случай не столь серьезен… Двадцать один день размеренной жизни без забот…
— Без пива, без вина, без хорошо приготовленных блюд, без…
— В течение скольких лет вы всем этим наслаждались?
— Я свое получил сполна… — признал комиссар.
— И получите еще, пусть даже в меньшем объеме… Решено?..
Мегрэ с удивлением услышал, как, поднимаясь, говорит, словно он всего лишь пациент Пардона:
— Решено.
— Когда?
— Через несколько дней, самое большее — через неделю, ибо мне понадобится время, чтобы привести дела в порядок…
— Я направлю вас к одному из моих коллег в Виши, который лучше разбирается в этом вопросе… Я знаком с полудюжиной из них… Так, посмотрим… Риан еще молод и держится просто… Я дам вам его адрес и номер телефона… Завтра же напишу в Виши, чтобы ввести его в курс дела…
— Спасибо, Пардон…
— Я не делал вам слишком больно?..
— Вы действовали очень мягко.
В гостиной он ободряюще улыбнулся жене, но у Пардонов они не говорили о болезни. И только когда шли рука об руку по улице Попинкур, Мегрэ пробормотал так, словно речь шла о деле, не имеющем большого значения:
— Мы проведем отпуск в Виши…
— Ты будешь проходить там курс лечения?
— Это я-то!.. — иронически воскликнул он. — Я не болен. Кажется даже, что я исключительно здоров… Потому меня посылают просто попить воды.
Это началось еще до визита к Пардону. С некоторых пор у него складывалось любопытное впечатление, что все вокруг гораздо моложе его, будь то префект, следователь или подозреваемые, которых он допрашивал, а теперь вот этот доктор Риан, светловолосый и любезный, не достигший еще и сорока лет. Словом, мальчишка, ну, во всяком случае, молодой человек, тем не менее важный и уверенный в себе, который должен был так или иначе решать судьбу Мегрэ.
Эта мысль раздражала и в то же время беспокоила его, ибо он не чувствовал себя ни пожилым, ни даже стареющим человеком.
Молодость не мешала доктору Риану жить в красивом особняке из розового кирпича на бульваре Соединенных Штатов, и если декор здания слегка напоминал стиль 1900 года, то само оно, с мраморными лестницами, с натертой до блеска мебелью, с горничной в чепчике, украшенном английской вышивкой, не выглядело от этого менее богатым.
— Полагаю, ваших родителей уже нет?.. От чего умер ваш отец?.. — Врач отмечал ответы на карточке, делая записи старательно, четким почерком штабного писаря. — А ваша мать?.. У вас есть братья?.. Сестры?.. Чем вы болели в детстве?.. Корью?.. Скарлатиной?..
Не скарлатиной, а корью, совсем молодым, когда еще была жива мать. Он даже сохранил очень теплое воспоминание о болезни, ибо мать ему в скором времени пришлось потерять.
— Каким спортом вы занимались?.. Несчастных случаев не было?.. Часто ли болели ангиной?.. Полагаю, вы заядлый курильщик?..
Молодой доктор лукаво улыбнулся, желая показать, что ему известна репутация Мегрэ.
— Нельзя сказать, что вы ведете сидячий образ жизни…
— Это зависит от обстоятельств. Случается, три недели, а то и месяц провожу в кабинете, а потом внезапно оказываюсь на улице и остаюсь там на несколько дней…
— Питание регулярное?..
— Нет…
— Вы не соблюдаете никакой диеты?..
Не был ли он обязан признать, что любит тушеные блюда, рагу и соусы, благоухающие всеми травами Сен-Жана?
— Вы не только гурман, но и большой любитель поесть?
— Да, большой…
— А вино? Пол-литра, литр в день?
— Да… Нет… Больше… За столом обычно я пью два или три бокала, не больше… На работе иногда позволяю себе кружку пива, заказанного в соседней пивной…
— Аперитив?
— Довольно часто, с тем или иным моим сотрудником…
В пивной «У дофины». Вовсе не из-за пьянства, а ради атмосферы — дружеских толчков локтями, запаха кухни, аниса, кальвадоса, которым, казалось, пропитались стены. Почему он стыдится всего этого перед сидящим напротив молодым человеком, таким порядочным, так хорошо живущим?
— В общем, без особых излишеств…
Мегрэ хотел быть честным:
— Это зависит от того, что вы считаете излишеством.
Вечерами я не прочь выпить стаканчик-другой терновой настойки, которую моя свояченица присылает нам из Эльзаса… Расследования часто заставляют меня проводить какое-то время в кафе или в барах… Это трудно вам объяснить… Если я начинаю одно из расследований с вувре, потому что нахожусь в бистро, где подают это белое игристое вино, то стараюсь и дальше продолжать его пить…