— Каков возраст этого мужчины?

— Он не молод… Но и не стар… Очень сильный…

Вызывает страх… Она почти бежала и успокоилась только тогда, когда ключ вошел в скважину замка…

— Свет по-прежнему был виден на первом этаже?

— Нет, он больше не горел, если верить свидетельству вдовы. Она ничего не слышала, была так взволнована, что, прежде чем лечь спать, приняла ложку ментоловой настойки на кусочке сахара…

— Кто обнаружил преступление?

— Я к этому подойду, патрон. Мадемуазель Ланж стремилась сдавать свои комнаты людям почтенным, но не подавала им еды… Она также не позволяла готовить в доме, не переносила даже спиртовку для утреннего кофе…

Около восьми часов мадам Малески спустилась с термосом, чтобы, как и каждое утро, наполнить его кофе в соседнем баре и купить круассанов… Она не заметила ничего особенного… По возвращении — тем более… Что ее удивило, особенно во второй раз, так это странная тишина — снизу не доносилось никакого шума, тогда как обычно мадемуазель Ланж вставала рано и было слышно, как она переходит из одной комнаты в другую…

«Я беспокоюсь, не заболела ли хозяйка…» — во время завтрака сказала мадам Малески мужу.

Домовладелица часто жаловалась на слабое здоровье.

В девять часов супруги спустились, в то время как мадам Вирво еще была у себя, и обнаружили в коридоре растерянную Шарлотту.

— Шарлотту?

— Маленькую служанку, которая убирала комнаты в доме мадемуазель Ланж с девяти утра до полудня… Она приезжала на велосипеде из деревни, расположенной в десяти километрах от города… Девчонка немного простовата…

«Все двери заперты…» — сказала она Малески.

Приходя в другие дни, она всякий раз находила двери и окна первого этажа распахнутыми, ибо мадемуазель Ланж постоянно жаловалась на то, что ей не хватает свежего воздуха.

«У вас нет ключа, Шарлотта?» — «Нет… Если хозяйки нет дома, я уйду…»

Малески попытался было отомкнуть замок ключом от своей комнаты, но это ему не удалось, и тогда он вызвал полицию по телефону из того самого бара, в котором его жена недавно покупала кофе.

Это почти все. Вскоре прибыл лейтенант из городской полиции Виши, вместе с ним появился и слесарь.

Недоставало ключа от двери гостиной. Другие двери, ведущие в кухню и в спальню, были заперты изнутри, и ключи остались в замках…

Здесь, в гостиной, точнее, у края ковра, лежала, скорее даже свернулась калачиком Элен Ланж, представлявшая собой малоприятное на вид зрелище, ибо она была задушена…

На ней было все то же лиловое платье, но она сняла шаль и шляпу, которую нашли на вешалке в коридоре…

Все ящики в комнате были выдвинуты, по полу разбросаны бумаги и картонные коробки…

— Ее изнасиловали?

— Даже и не пытались… Не было и ограбления — в том смысле, который мы обычно вкладываем в это слово…

Отчет, опубликованный сегодня утром в «Трибюн», довольно точный… В одном из ящиков мы обнаружили пять стофранковых ассигнаций… Сумочку жертвы преступники обыскали, а ее содержимое разбросали по полу, в том числе четыреста франков десяти— и пятидесятифранковыми купюрами, мелочь и абонемент в театр «Казино»…

— Давно ли она приобрела этот дом?

— Девять лет тому назад… Элен Ланж приехала сюда из Ниццы, где какое-то время проживала…

— Она там работала?

— Нет… Она занимала довольно скромную квартиру возле бульвара Альберта Первого и, казалось, жила на ренту…

— Она путешествовала?

— Почти каждый месяц уезжала на два или три дня…

— И неизвестно, куда отправлялась?

— Мадемуазель Ланж никому ничего не говорила о своих поездках.

— А здесь?

— Первые два года она не брала квартирантов… Потом решила сдавать три комнаты на сезон, но не всегда все они были заняты… Так и сейчас… Голубая комната пуста… Ибо есть белая комната, розовая комната и голубая комната…

Мегрэ сделал еще одно замечание для себя. Он не видел вокруг ни одного зеленого пятна, ни безделушки, ни подушки, ни какого-либо украшения этого цвета.

— Она была суеверна?

— Откуда вы знаете? Однажды она рассердилась на мадам Малески, ибо та принесла букет гвоздик. Мадемуазель Ланж заявила, что не желает видеть в доме эти цветы несчастья…

Она также сделала мадам Вирво замечание, что та не думает о последствиях, надевая платье зеленого цвета, и что это дорого ей обойдется…

— Кто-нибудь навещал ее?

— Если верить соседям, никто.

— Почта?

— Время от времени — письмо из Ла-Рошели. Почтальона допросили. Рекламные проспекты. Счета из нескольких магазинов Виши.

— У нее был счет в банке?

— В отделении «Лионского кредита» на углу улицы Жоржа Клемансо.

— Вы, конечно, там побывали?

— Она делала регулярные вклады, около пяти тысяч франков каждый месяц, но не всегда в один и тот же день.

— Наличными?

— Да… Во время курортного сезона вклады увеличивались, ибо жильцы платили ей за комнаты…

— Случалось ей подписывать чеки?

— Поставщикам. Почти все они были из Виши или Мулена, куда она время от времени ездила… Иногда она расплачивалась чеками за вещи, заказанные в Париже по каталогу… Вы найдете кучу каталогов в том углу…

Лекёр рассматривал комиссара, в этой почти белой мохеровой куртке столь мало похожего на того человека, которого он встречал на набережной Орфевр.

— Что вы обо всем этом думаете, патрон?

— Мне пора уходить… Меня ждет жена…

— И ваш первый стакан воды!

— Полиция Виши знает и об этом? — пробурчал Мегрэ.

— Вы вернетесь? У меня нет кабинета в Виши. Каждый вечер я возвращаюсь на машине в Клермон-Ферран, что в каких-нибудь шестидесяти километрах отсюда.

Начальник местной полиции хотел выделить для меня в отделении комнату с телефоном, но я люблю работать на месте преступления… Мои люди пытаются найти прохожих или соседей, которые могли видеть мадемуазель Ланж вечером в понедельник, когда она возвращалась домой, ибо мы не знаем, сопровождал ли ее кто-нибудь, или же она повстречала кого-нибудь, подходя к дому, или же…

— Извините меня, дружище… Моя жена…

— Ну конечно, патрон…

Мегрэ разрывался между любопытством и привычным распорядком. Он немного сердился на себя за то, что, покинув отель «Березина», свернул направо, а не налево. Тогда он остановился бы, как и каждое утро, в детском парке, посмотрел на игроков в шары.