– А я рада, что Ельцин тогда разогнал депутатов, – жёстко сказала Лена. – Мне было страшно смотреть на озверевшую толпу под красными флагами… Прекрасно помню перекошенное от злости лицо Хасбулатова, когда он кричал с трибуны и весь сотрясался от ненависти к Ельцину. А Руцкой? Тоже мне герой! И ведь как рвался к власти! При законном президенте не постеснялся провозгласить себя президентом. За народ они, видите ли, радели, за спокойствие в стране… А чего ж тогда Руцкой орал в рацию, чтобы лётчики всюду поднимали самолёты и летели бомбить Кремль, а это значит бомбить Москву? Нет, они получили по заслугам. Ещё не известно, что бы они со всеми нами сделали, случись им стать победителями. Один Макашов чего стоит! И Баркашов тоже! А мой дорогой муженёк вдруг полез защищать этих ублюдков…

– Я не Хасбулатова и не Руцкого пришёл защищать, – погасшим голосом отозвался Борис. – Я выступал против Ельцина и его шайки!

– Но ведь поначалу ты был на его стороне… Собрались там, цирк устроили… Вот теперь и пожинаете плоды своего коллективного «демократического» творчества.

– Замолчи! – Борис подался вперёд, словно намеревался дотянуться до жены через стол.

– Лена, – проговорил Смеляков, – но ведь там невинные люди погибли. Много людей.

– Нечего было на стороне сволочей выступать.

– Мы лишь требовали соблюдать законность! Ельцин всех нас в грязь втоптал! – воскликнул Жуков.

– Милый мой… – На лице Лены появилась злая улыбка. – Ты этому Ельцину сам власть в руки вложил. Сам за него голосовал.

– И обманулся…

– Что ж, такое бывает, – закончила Лена и с агрессивной иронией добавила: – Только не надо было людей к оружию призывать.

– Я никого не призывал! – возмутился Жуков.

– Но ведь началась стрельба!

– Это потому, что в Белый дом понаехал всякий сброд! – Борис потупился. – Какие-то боевики из Приднестровья, баркашовцы всякие и прочие…

– А что же вы не погнали их в шею? Да разве только они имели оружие? Личная охрана Хасбулатова была вооружена до зубов! Да вы там ещё какие-то ополчения сколотили! Вот и получили своё!

– Лена, остынь, – сказала Вера. – Борис-то ни в кого не стрелял. Что ты набрасываешься на него?

– Я набрасываюсь? Да мне вообще плевать на всю эту дребедень!

– Дребедень? – Жуков резко поднялся и опрокинул стул. – Там людей расстреливали! Во дворе соседнего дома! В подвале! На стадионе! По-твоему, это дребедень? Моего отца в спину застрелили! В упор!

Смеляков вздрогнул при этих словах. Он не был близко знаком с Николаем Константиновичем, всего лишь несколько раз беседовал с этим умным человеком. Но отец Бориса успел завоевать уважение Смелякова. И вот, оказывается, его убили, расстреляли в упор, как утверждал Борис…

– Никого там не расстреливали, – убеждённо ответила Лена. – Это всё враки. Не верю!

– Да я собственными глазами видел! Меня самого к стенке поставили!

– Тебя отлупили хорошенько, вот ты и присочинил для красивого словца о расстрелах, чтобы стыдно не было с синяками возвращаться.

– Ты просто дура! – крикнул Борис.

– Хватит вам! – не выдержал Смеляков и посмотрел на молчавшего Нагибина. Тот поднял на Виктора глаза.

– Да, хватит. – Алексей покачал головой. – Криком ничего не добьётесь, только глотки сорвёте.

– А тебя не спрашивают, – сурово отозвалась Лена и грозно свела брови.

«Какая она стала властная, – подумал Смеляков. – Раньше казалась ласковым котёнком, а теперь, похоже, готова голову отгрызть».

– Лен, возможно, ты в ближайшем будущем станешь моей хозяйкой… – заговорил Нагибин после напряжённой паузы.

– Не хозяйкой, а начальником, – строго поправила она.

– Как тебе больше нравится, – кивнул Алексей. – Ты станешь моей начальницей, только это не означает, что я не имею права на собственное мнение. И уж тем более это не означает, что я должен вычеркнуть из памяти то, что я видел собственными глазами… Я снимал из окна пятого этажа, как в соседнем дворе расстреливали людей. Били прикладами по голове, били в лицо, по рукам и ногам колотили, а потом стреляли в них…

– Это он меня подобрал на улице, – сказал Борис, кивнув на Алексея. – Иначе мы тут не сидели бы сейчас.

– Я думаю, что надо эту тему закрыть. – Нагибин взял бутылку.

– Согласна. – Вера подставила рюмку.

– Теперь мы живём в заявленных обстоятельствах, а что к ним привело – уже не имеет значения, – сказал Алексей.

– Имеет! – возразил Борис.

– Хватит, Боря. – Алексей взял его за руку.

– Давно пора прекратить этот бессмысленный разговор, – подхватила Лена.

Чуть позже, когда Жуков и Смеляков вышли на лестничную клетку, Борис сказал с грустью:

– Мы с ней совсем чужие стали. Ничего общего. Она пользуется жизнью вовсю, а во мне что-то сломалось. Не хочу ничего… Наверное, мы на развод подадим…

– Вы были потрясающей парой.

– И мы жили в потрясающей стране. Только не понимали этого… Нет, не думай, что я идеализирую СССР. Я помню обо всех его недостатках и ничуть не отказываюсь от прежней критики в его адрес… Но теперь-то ещё хуже. Только говорить и можно, даже на площадь можно выйти и покритиковать верховную власть. Всё остальное простым людям не разрешается, их лишили даже права на жизнь. Право на жизнь имеют только бандиты, члены организованных преступных группировок. Разве можно согласиться с этим?

– Скажи, а тебя на самом деле чуть не убили в Белом доме? Кто?

– Омоновцы. Дали по башке прикладом, загнали во двор… Они же в жопу пьяные были, озверели… Впрочем, чего от них ждать? Их натаскивают на убийство. Рефлекс вырабатывают. Команда «фас!» – и они несутся вперёд. Ничего другого они не умеют…

– Ты сказал, что Алексей подобрал тебя…

– Редкая удача. Мы же давно знакомы. Его отец служил вместе с моим в КГБ. Но он погиб, машиной сшибло насмерть… Когда создавалось Российское телевидение и туда стали набирать людей, Лёшка решил попробовать себя на новом поприще… Он снимал на камеру из окна жилого дома и случайно увидел меня, когда я выполз на улицу. Сделал наезд трансфокатором и на крупном плане разглядел мою рожу. Кинулся вниз, приволок в подъезд, проторчали там до утра, потом он поймал такси и отвёз меня домой… Мы с ним тогда по бутылке водки высосали, никак не могли в себя прийти…

– А что он говорил про Лену? Почему она будет его начальником?

– Она переманивает его с телевидения к себе в агентство. Деньги у них там крутятся шальные, а ему сейчас нужно много денег. – Борис посмотрел на Виктора и пояснил: – У Лёшки жена тяжело болеет. Он хочет её в Германию отправить на лечение…

К начальнику отдела охраны Белого дома Смеляков пришёл в начале рабочего дня. Вениамин Хромов радушно улыбнулся и вышел навстречу.

– Здравствуйте, Виктор Андреевич. Как служба? – Он широким жестом указал на кресло.

Обращаясь к Хромову, Смеляков, привыкший на прежнем месте работы доверять своим товарищам по службе и рассчитывать на их помощь в случае необходимости, полагал, что начальник охраны Белого дома отнесётся с должным пониманием к нуждам коллеги. По оперативной необходимости Смелякову требовалось попасть в кабинет Пет-лина. Беспрепятственно и не вызывая ненужных вопросов провести его туда мог, конечно, начальник отдела охраны.

– Осмотреть кабинет Петлина? – Хромов насторожился. – Обыск?

– При чём тут обыск, Вениамин Петрович?! – Сме-ляков изобразил искреннее возмущение. – Просто посмотреть, что у него за помещение. Есть такая оперативная необходимость.

– Обычный кабинет. Комната отдыха есть. Всё как у всех. Не понимаю, зачем вам это, Виктор Андреевич.

– Таковы мои обязанности. Но не хочется, чтобы у кого-либо, и в первую очередь у самого Петлина, возникали ненужные подозрения. Вот мы с вами коллеги, а вы уже косо смотрите на меня, хотя понимаете, что я не ради корыстных интересов к вам пришёл.

– Вовсе не косо. – Хромов нахмурился. – Просто можно взять схему, изучить план всех помещений на бумаге…