– И всё же…

Она легонько оттолкнула Сергея.

– Ладно. Одевайся. – И добавила великодушно: – Не стану тебя насиловать.

Остановив машину, Трошин чмокнул Женю в щёку.

– Жень, я сегодня допоздна на службе. Не смогу подхватить тебя.

– А я к тебе сегодня и не собиралась. Костя Синицын пригласил меня и Риту на фортепьянный концерт. А потом я домой, к маме. – Девушка распахнула дверцу, и в салон ворвался холодный воздух.

– Жень…

– Ой, только не надо говорить, что ты в следующий раз тоже в консерваторию пойдёшь. Я же знаю, что это не так. Всё, я помчалась.

– Женя! – Трошин нахмурился. – Ты специально про Синицына мне говоришь? Чтобы я ревновал?

– Ты же не умеешь, ты не ревнивый. А я так тебе поверила, милый! – Она театрально всплеснула руками.

– Разве ты всё ещё встречаешься с Костей?

– Кажется, ты всё-таки ревнуешь… – Девушка погрустнела, теперь уже по-настоящему. – Не понимаю, почему. Не забывай, что с Костей мы работаем в одном институте, видимся каждый день и, кстати сказать, очень дружим. А то, что между ним и мной было когда-то… куда же от этого деться? Или ты считаешь, что женщина не имеет права встречаться по-дружески с мужчиной, который однажды делил с ней постель?

– Я не имел в виду ничего такого…

– Костя пригласил меня на концерт. Ты меня не приглашаешь никогда. Почему же я должна отказываться, когда хочу послушать Шопена? Серёжа, ты умный человек. Не позволяй себе обижаться, и у нас всё будет прекрасно. Всё, я побежала…

– Когда увидимся?

– Теперь уж только после конференции… Я тебе от туда позвоню. Обещаю.

Александр Иванович Сонин, начальник личной охраны премьер-министра, заглянул к Смелякову утром. Виктор обсуждал со своим заместителем Волошиным планы на день.

– Привет! – громко сказал Сонин. – Не отрываю?

– Нет, нет, присаживайся, – отозвался Смеляков. – Мы как раз собирались чайком побаловаться. – Он нажал кнопку селектора: – Таня, ещё чашечку чая… Или тебе кофе?

– Давай кофе. – Сонин уселся поудобней. Как всегда, он вёл себя очень непринуждённо. – Я слышал, ты с Хромовым к Петлину заходил, – начал он. – Познакомился? Давно пора, да, давно пора.

– Пора или не пора, только всего сразу не успеешь.

– А чего ж ты обидел его?

– Я? – удивился Виктор.

– Даже чаю не попил. Смеляков пожал плечами:

– Дела поджимали. Да ведь и Геннадий Васильевич тоже занят. К тому же кто я ему? Не кум и не сват, просто познакомился. У них там, в верхних эшелонах, своя компания.

– Да, у них там… своё… Все знакомы с давних времён, свой круг интересов. Все, кстати, дорожат друг другом. Очень дорожат… Я, конечно, тоже знаю кой-кого, не без этого… Но с Петлиным не накоротке, хотя он с Виктором Степановичем тесно общается и вижу я его постоянно. Виктор Степанович о нём прекрасного мнения, очень дорожит им. – Сонин для выразительности выставил руку вперёд и покачал ею так, будто у него на ладони лежало что-то очень тяжёлое. – Отнять у него Петлина – всё равно что отрезать руку.

– Разве кто-то покушается на Петлина? По-моему, он сидит достаточно крепко, – ответил Смеляков, – и вполне успешно справляется с возложенными на него обязанностями. Черномырдин ведь доволен им?

– Очень доволен. Виктор Степанович серьёзно относится к кадрам, – продолжил Сонин. – Эта практика выработана годами. Он считает: пусть лучше человек украдёт на десять процентов, но на девяносто сделает как надо.

Вошла Таня и поставила перед Сониным кофе.

– Украдёт? – негромко переспросил Смеляков, переглянувшись со своим заместителем.

– Это я так… фигурально… Жизнь-то у нас непростая, очень уж всё переплетено, в этакий клубок стянуто, – подвёл итог начальник охраны Черномырдина и в два глотка опорожнил чашку. Крякнув, он сказал: – Хороший кофе, но у Петлина кофе и чай вкуснее. Ты бы зашёл к нему как-нибудь ещё. Тут всем надо на короткой ноге быть. – Сонин поелозил ладонями по подлокотникам и поднялся. – Ну, спасибо, я пошёл.

Пожав всем руки, он скрылся за дверью.

– Видал фокусника? – усмехнулся Смеляков и посмотрел на Волошина. – Твоё мнение?

– Может, Сонин и неплохой охранник, но опер он никудышный. Грубо работает, примитивно. Пришёл, слил что ему велели и умотал… Я считаю, что Хромов нас сдал, наверняка настучал Сонину, что мы интересуемся Петли-ным. Убеждён в этом.

– Да, – кивнул Виктор, – нам ясно дали понять, что Петлин живёт под крылом премьера и что трогать его не следует.

– Может, оно и к лучшему. Они почуяли, что мы копаем под них, начнут нервничать. Значит, будут суетиться, делать ошибки.

– Так или иначе, но это урок мне. В следующий раз буду умнее. Никому из этих доверять нельзя, – с нескрываемой досадой проговорил Смеляков. – Они друг за друга горой стоят.

– Сонин из охранника давно превратился в члена семьи Черномырдина. Какие уж тут государственные интересы! Тут натуральное шкурничество. Кстати, Черномырдин ему сделал госдачу на Рублёвке, хотя, по закону, Со-нину она не полагается. Надо ли после этого напоминать ему, кому он обязан служить?

Из селектора послышался голос секретарши:

– Виктор Андреевич, к вам Игнатьев.

– Пусть войдёт.

Вадиму Игнатьеву только что исполнилось двадцать семь. Он был симпатичный, атлетического сложения, почти красавчик с обложки глянцевого журнала. Окончив в двадцать два года Институт стран Азии и Африки, Игнатьев попал по распределению в Министерство внешней торговли, а через год его пригласили в отдел кадров КГБ СССР, в один из неприметных московских особнячков, затерявшихся в многочисленных замусоренных двориках столицы. «Мы к вам давно приглядываемся, Вадим Петрович, – сказал ему строгий мужчина, многозначительно улыбнувшись из-под седеющих усов. – Хотим предложить вам работать у нас, во Втором главке Комитета государственной безопасности». Так Вадим Игнатьев попал в контрразведку. Через полтора года случился августовский путч, после которого на чекистов обрушился такой вал критики, что многие офицеры уволились. У каждого были свои причины, каждый делал свой личный выбор. Вадим не захотел уходить из контрразведки, ему нравилась работа, хотя на сердце лежал горький осадок обиды за проявленную страной неблагодарность к тем, кто честно служил Родине, защищая её от посягательств извне. В декабре 1994 года его вызвали к руководству, начальник управления объяснил, что к ним обратились из отдела кадров СБП с просьбой представить несколько кандидатур. «Зачем?» – спросил Вадим. Вопрос был нелепый. «Им нужны толковые люди, – последовал ответ. – Мы предложили десяток офицеров нашего управления. Они остановили свой выбор на вас. Теперь решение за вами, Вадим Петрович. Я настаивать не имею права… Заниматься там, думаю, придётся тем же, чем и теперь. Так что нового для вас особенно ничего не будет, та же контрразведка. Просто другой участок…»

– Добрый день, Виктор Андреевич, – поздоровался Вадим, входя в кабинет Смелякова. – Вызывали?

– Дело к тебе.

– Слушаю.

– Нужно к девочкам из петлинского секретариата ключики подобрать. Ты, как самый обаятельный из нас, околдуй их, прощупай.

– На предмет?

– На предмет: кто, кому и по чьей просьбе заказывал или будет заказывать коммерческим фирмам пропуск в Белый дом. Особенно обрати внимание вот на эти фирмы. – Смеляков протянул Вадиму лист бумаги с названиями фирм. – А теперь мне пора на Лубянку.

Николай Ковалёв, заместитель директора ФСК, внимательно прочитал бумаги, подготовленные отделом «П», и взвешенно произнёс:

– Что ж, материалы серьёзные. У моих ребят тоже материалы на них имеются.

– Николай Дмитриевич, надо двигать. Надо получать санкцию на «прослушку» Петлина и Родионова.

– Ну-у-у…

– У вас какие-то сомнения?

– Виктор Андреевич, вы же сами понимаете. Петлин – фигура крупная, ошибка в таких случаях недопустима.