Она взяла свой бокал, выпила его до дна и – черт возьми! – снова покачала головой.

– Нет, – твердо сказала она. – Я не подпишу. – Она взяла листок в руку. – Я согласна, что тут все правда, и если, когда вы вызовете ее в суд, она признает, что переложила пистолет обратно на пол, я встану и поклянусь, что перед этим положила его на консоль. Но я ничего не подпишу, потому что однажды я уже подписала какую-то бумажку по поводу автомобильной аварии, и отец заставил меня пообещать, что впредь я не подпишу без его ведома ни единого документа. Я могу взять это заявление, показать ему и потом подписать, а вы бы зашли и забрали его сегодня вечером или завтра утром. – Она нахмурилась. – Вот только отец знает, что у меня был ключ… Ну да ладно, как-нибудь я бы ему объяснила.

Она положила листок на стол. Я пододвинул его к себе. Понимаю: вы думаете, что мне следовало сменить хватку и продолжить борьбу, но вас там не было, вы ее не видели и не слышали, а я видел и слышал. Поэтому я сдался. Я вытащил из кармана записную книжку, выдрал из нее страницу и принялся писать.

– Я хотела бы еще выпить, – заявила она.

– Момент, – пробормотал я, продолжая строчить следующий текст:

Ниро Вульфу!

Этим я подтверждаю, что Арчи Гудвин сделал все возможное, чтобы убедить меня подписать составленное Вами заявление, и что я объяснила ему, почему я вынуждена отказаться.

– Вот, – сказал я, подавая ей записку. – Подписание этого не явится, по сути, подписанием какого-либо документа. Вы просто подтвердите, что отказываетесь подписать заявление. Дело в том, что мистер Вульф знает, как я падок до красивых девушек, особенно таких умных, как вы, и если я принесу ему бумагу неподписанной, он подумает, что я вовсе не пытался вас убедить. Он может даже уволить меня. Просто распишитесь там, внизу.

Она снова перечитала послание и взяла ручку.

– Не морочьте мне голову, – произнесла она довольно дружелюбно и улыбнулась, блестя глазами. – Я чувствую, когда я нравлюсь мужчине. Вы думаете, я холодная и расчетливая?

– Да, – сказал я достаточно резко, но не слишком. – Но дело сейчас не в том, нравитесь ли вы мне, а в том, что подумает мистер Вульф. Эта записка сослужит мне добрую службу. Премного благодарен.

Я взял у нее листок и подул, чтобы просушить подпись.

– Я знаю, когда я нравлюсь мужчине, – повторила она.

Больше мне от нее ничего не требовалось, но, вспомнив, что почти пообещал ей еще одну порцию виски, я подозвал официанта.

Когда я вернулся на Западную Тридцать пятую улицу, был уже седьмой час, и Вульф, закончив вечерние хлопоты в оранжерее, сидел в кабинете. Я подошел и положил перед ним на стол неподписанное заявление.

– Ну и…? – промычал он.

Я сел и пересказал ему все в точности, вплоть до того самого момента, когда Клара предложила взять документ домой и показать его отцу.

– К сожалению, некоторые из ее выдающихся качеств остались нами в тот вечер незамеченными, – сказал я. – Я не оправдываюсь, я констатирую факт. Со всеми ее мозговыми функциями с успехом бы справилась высушенная горошина. Зная, какого вы мнения о голословных утверждениях, и желая убедить вас в своей правоте, я принес свидетельство, подтверждающее это. Вот то, что она все-таки подписала.

Я протянул ему страничку, вырванную из моей записной книжки. Вульф посмотрел на нее и подмигнул мне.

– Сама подписала, говоришь?

– Да, сэр. В моем присутствии.

– Прекрасно. Хорошо. Приемлемо.

Я принял похвалу с небрежным кивком. Меня нисколько не обижает, когда он произносит «приемлемо» таким тоном.

– Уверенная, легкая рука, – произнес он, продолжая разглядывать листок. – Она воспользовалась твоей ручкой?

– Да, сэр.

– Дай мне ее, пожалуйста.

Я встал и протянул ему ручку вместе с парой стандартных листов бумаги, после чего принялся с интересом наблюдать, как он выводит «Клара Джеймс» снова и снова, всякий раз сравнивая результат с добытым мной образцом. При этом он говорил:

– Очень маловероятно, что, помимо наших клиентов, кто-нибудь когда-нибудь это увидит… Так, уже лучше… Обзвони всех до ужина. Сперва миссис Майон и мистера Вепплера, потом остальных… Скажи, что я готов дать заключение об иске миссис Майон… Узнай, смогут ли они прийти сегодня к девяти вечера. Если нет, то пусть приходят завтра утром в одиннадцать… Затем свяжись с мистером Кремером… Посоветуй ему захватить с собой одного из своих людей…

Он положил отпечатанное на машинке заявление поудобнее, поставил под ним подпись Клары Джеймс и сличил подделку с оригиналом.

– Специалист, конечно, догадается сразу, – пробормотал он. – Но специалист этого никогда не увидит. А для клиентов – сойдет.

На то, чтобы обзвонить всех, ушел битый час, но в конце концов все были оповещены. Правда, Джиффорда Джеймса я так и не поймал, но его дочь согласилась найти и привести его, с чем прекрасно справилась. Остальных я выловил сам.

Единственными, кто стал мне перечить, были клиенты, особенно Пегги Майон. Она ни в какую не хотела присутствовать на встрече, устраиваемой под предлогом получения денег с Джиффорда Джеймса, и мне пришлось передать трубку Вульфу. В результате Фреда и Пегги удалось уговорить прийти чуть раньше для краткого обмена мнениями, с сохранением за ними права решать, оставаться на основную часть или нет.

Они поспели как раз вовремя, чтобы помочь нам расправиться с вечерним кофе. Хотя Пегги удалось почистить зубы, принять ванну, поспать и сменить платье, сияющей она, однако, не казалась. Вид у нее был уставший, отрешенный и недоверчивый. Конечно, она не стала говорить, что жалеет о том, что связалась с Ниро Вульфом, но ее поведение свидетельствовало об этом достаточно красноречиво. Очевидно, Фред Вепплер чувствовал то же самое, но держался более лояльно. Идея обратиться к Вульфу целиком принадлежала Пегги, и он не хотел лишний раз давать ей понять, что своим поступком она сделала только хуже, а не лучше.

Даже когда Вульф показал им заявление с подписью Клары Джеймс они не воспряли духом. Они прочитали его вместе: она – сидя в красном кожаном кресле, он – пристроившись рядом, на подлокотнике.

Дочитав, они не сговариваясь подняли глаза на Вульфа.

– И что дальше? – спросил Фред.

– Дорогой сэр. Дорогая леди. – Вульф отодвинул от себя чашку и блюдце. – Что заставило вас обратится ко мне? Тот факт, что, когда вы вошли в студию, пистолета на полу не было. Это вселило в ваши души подозрение, что Майон не застрелился, а был застрелен. Если бы обстоятельства свидетельствовали, что Майон покончил с собой, вы бы давно поженились, и не стали бы обращаться ко мне. Что ж, именно такую ситуацию вы имеете сейчас. Чего же вы хотите еще? Вы жаждали избавить сердце от тайных сомнений? Мы вам это устроили.

Фред плотно сжал губы.

– Я не верю, – мрачно проговорила Пегги.

– Вы не верите заявлению Клары Джеймс? – Вульф взял документ и убрал его в ящик стола, что было очень кстати, так как время приближалось к девяти. – Вы думаете, мисс Джеймс подписала бы заведомую ложь? Но с какой стати…

– Я не это имела в виду, – перебила Пегги. – Я не верю, что Альберто мог покончить с собой, и то, где находился пистолет, тут роли не играет. Просто я слишком хорошо его знала. Он никогда не решился бы на самоубийство, никогда… – Она повернула голову к своему возлюбленному. – А ты как считаешь, Фред?

– Мне тоже не очень верится, – признался он неохотно.

– Ясно. Но тогда выходит, что работа, для выполнения которой вы меня наняли, заключалась совсем не в том, о чем вы вели речь, – едко заметил Вульф. – Вы не можете не признать, что по поводу пистолета я представил вам исчерпывающую информацию, ведь верно? Значит, свое дело я сделал. Но теперь вы хотите большего. Вам надо, чтобы я раскрыл убийство и, следовательно, поймал убийцу. Вам надо, чтобы…