Глаза старика зло вспыхнули. И он смерил Константина презрительным взглядом.

– У тебя всегда найдутся причины! За словом в карман ты не полезешь!.. Уоррен! Для тебя я всегда только мистер Кроули, ясно! – В голосе отца отчетливо прозвучали командные нотки.

Нет, старик неисправим, вздохнула Флоренс. Но он просто молодец, если в своем возрасте еще помнит о своей службе в армии!

Губы Константина сжались, и Флоренс почувствовала, что сейчас грянет гром. Следовало немедленно вмешаться.

– Папа!

– На то есть причины! – отчеканил Константин, стараясь держать себя в руках. – Это означает, что ей разрешается принимать только двух посетителей в день. Такие здесь правила, и не я их устанавливал. Кстати, эти правила непреложны и для других больниц. Ваша дочь, Уоррен… Хорошо, хорошо, мистер Кроули… Короче, Флоренс только что перенесла операцию под общим наркозом, ей необходим покой. Донадье и Джиллиан уже уходят.

– А сам-то ты что здесь делаешь? Я, слава Богу, умею считать до трех! Так вот ты – третий! – просто-таки рявкнул отец.

Константин лязгнул зубами. Едва сдерживаясь, он произнес:

– Я не посетитель. Я врач.

– А я ее отец!

– Не спорю. Но вести себя вы так и не научились.

– Слушай, ты… – И старик, выпятив грудь, рванулся к Константину.

– Хватит, дедушка, – напряженным голосом сказала вдруг Джиллиан и решительно встала между ними. – Немедленно прекрати. – На ее щеках вспыхнули алые пятна. – Как ты можешь! Мама плохо себя чувствует, а ты ведешь себя как… как испорченный ребенок…

– Джиллиан! – умоляюще выдохнула Флоренс, понимая, что теперь гнев ее отца будет целиком направлен на внучку.

– Ах ты паршивка! Как ты смеешь так со мной разговаривать? Мала еще поднимать на меня хвост.

И действительно, подумала Флоренс, как только Джиллиан осмелилась? Она с изумлением воззрилась на дочь, стрункой вытянувшуюся между двумя мужчинами. Кулаки ее были судорожно сжаты. Флоренс смотрела на нее с ужасом и восхищением. Еще никто не отваживался так говорить с ее властным отцом, кроме, пожалуй, Константина, а уж Джиллиан и подавно. Девочка всегда была с дедом мягка и уступчива.

– Как ты смеешь? – повторил старик со все возрастающей яростью. – О Боже! – Он с ненавистью посмотрел на Константина. – Всего несколько недель она провела в обществе твоего сыночка, но этого оказалось вполне достаточно! Она стала такой же грубой и невоспитанной, как и он. Похоже, это заразно.

– Ну, это уж слишком! – Константин сурово свел брови. – Всему есть предел.

Джиллиан в негодовании топнула ногой.

– С чего ты взял, что Донадье груб и невоспитан, дед? – выкрикнула она.

– В этом нет ничего удивительного: у него есть с кого брать пример! Видать, в отца пошел.

– Я буду только рада, если он пошел в своего отца, – внезапно успокоившись, сказала Джиллиан. – С моей точки зрения, они оба просто великолепны. Лично мне они очень даже нравятся!

– А я тебе, значит, не нравлюсь, – горько усмехнулся ее дед.

Флоренс хотела вмешаться, немедленно прекратить ссору, но решила, что сейчас лучше ничего не говорить: слишком силен был накал страстей. Донадье тоже хранил молчание, лишь напряженным взглядом следил за происходящим.

Глаза Джиллиан сверкали как два огромных изумруда.

– Заметь, дед, я ничего подобного не говорила. Ты сам был вынужден это признать!

Взгляд старика стал холоден как лед.

– Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления в свой адрес!

– Да? И зачем же ты пришел? – язвительно поинтересовалась Джиллиан, склонив голову набок. Сейчас ее волнение выдавали только руки, которые она то сжимала в кулаки, то снова разжимала. – Насколько я помню, ты даже не поздоровался с мамой, не говоря уж о том, чтобы спросить о ее самочувствии.

Повернувшись к Флоренс, отец небрежно бросил:

– Я и без того вижу, что с ней все в порядке. – На лице его появилось явное отвращение. – Какой же ты была дурой, что вышла за этого Стормволла, Флоренс. А если позволишь Джиллиан выйти за его сына, будешь дурой вдвойне!

Флоренс пропустила его оскорбительные слова мимо ушей. Она задумчиво разглядывала дочь. Вот она какая, оказывается!

Джиллиан напряглась, но в ее глазах появилось сожаление.

– Мама вовсе не дура. Не хочу показаться грубой, дедушка, но это ты ведешь себя по-дурацки. Мне кажется, тебе невыносимо видеть, что кто-то из окружающих тебя людей счастлив. Ты считаешь нужным немедленно вмешаться и все испортить. Это просто болезнь, дед! Твое желание видеть страдание на лицах близких…

– Я не желаю больше выслушивать всякие гадости! – Уоррен Кроули гордо вскинул голову. Высокий, несгибаемый, он возвышался над всеми. Кинув взгляд в сторону Флоренс, он процедил сквозь зубы:

– С тобой, дочь, мы еще поговорим. Но только тогда, когда ты наконец придешь в чувство и запретишь этой своевольной девчонке выходить замуж за этого парня. А теперь мне лучше удалиться.

Еще раз с ненавистью посмотрев на Константина, он повернулся на каблуках и вышел из палаты.

Флоренс с трудом сглотнула и постаралась расслабиться. До прихода отца она чувствовала усталость. Сейчас же по ней будто проехал трактор. Она была совершенно раздавлена неприятной сценой, разыгравшейся у нее на глазах.

Такой свою дочь она никогда еще не видела! Джиллиан росла очень выдержанной, уравновешенной девочкой. Даже так называемый переходный период прошел более или менее спокойно.

Единственный раз она проявила характер, когда Флоренс сообщила ей, что собирается развестись с Константином и им обеим надо вернуться в дедовский дом. Но даже тогда Джиллиан просто замкнулась в себе. Другого выхода не было, и Флоренс решила, что время залечит душевные раны дочери.

Вчера – только вчера! – узнав, что дочь по-прежнему бывает в «новой семье», она убедилась, что время – никудышный лекарь.

Прикрыв глаза, Флоренс стала размышлять, хорошо ли она знает свою дочь. Ей даже в страшном сне не могло привидеться, что Джиллиан может быть такой упрямой, даже дерзкой…

Над Флоренс склонился Константин, протягивая какую-то склянку.

– Выпей это, Флоренс. Тебе станет лучше.

– Ой, мамочка, прости меня, пожалуйста! – воскликнула Джиллиан, увидев разлившуюся по щекам матери бледность. – Я не хотела… Он сам виноват… Прости меня! Мне так стыдно!.. – И она бросилась вон из палаты.

– До свидания, Флоренс, – вдруг подал голос Донадье. – Думаю, что ее сейчас не надо оставлять одну. – И Он поспешил вслед за Джиллиан.

Флоренс открыла глаза. Нет, ей это не приснилось: перед ней стоял Константин, протягивая стакан с водой, чтобы запить лекарство.

Увидев, что Флоренс немного успокоилась, он присел на краешек кровати.

– Ты рискуешь вызвать гнев старшей медсестры, если она застанет тебя сидящим на постели! – чуть перефразировала она его же собственные слова.

Сколько времени прошло с тех пор? – мелькнуло в ее голове. Час? Два? Десять?

Заметив, что Константин хочет встать, она покачала головой.

– Нет, Константин, сиди. Тебя это не касается.

– Я в этом не уверен.

Флоренс сосредоточенно нахмурилась.

– Скажи, что здесь только что произошло?

Ты что-нибудь понял? Все шло так хорошо, и вдруг… – Она замолчала и задумчиво покачала головой.

– И вдруг появился твой отец, – мягко подсказал Константин, – и, как всегда, испортил всю музыку.

Она внимательно посмотрела на него.

– Ты что-то от меня скрываешь. – Уверенным кивком Флоренс как бы поставила точку под своим утверждением.

Но его лицо было привычно непроницаемо.

– Константин! – Флоренс попыталась его растормошить. – Ну, скажи хоть что-нибудь!

Я ведь не посторонний человек, в конце концов я имею право знать!

Он передернул плечами, встал и заходил по палате, явно что-то обдумывая.

– Флоренс, мне кажется, сейчас не самый лучший момент для выяснения отношений, – наконец раздраженно сказал он.

– Прошу тебя, я хочу знать правду.