– Было. Скоро будет девять! – гордо провозгласил Вашек.

У Любоша потемнело в глазах. Он даже никак не мог сосчитать в уме и прибег к помощи пальцев. А когда коснулся девятого, замер.

– Ты родился в СЕНТЯБРЕ?

– Ого! Да ты ясновидец! – восхищенно завопил Вашек. – Пятого!

Он хотел что-то еще добавить, но не успел, увидев, как из рук Любоша чуть не выпала кастрюля, за которую тот только что ухватился, как он попятился и врезался головою в шест, поддерживавший веревку с бельем, как зачем-то направился к дверям и споткнулся о порог, так что вода из кастрюли фонтаном выплеснулась вверх.

Вашек чуть не лопнул от смеха.

Любош выскочил из домика прямо в тапках, побрел вдоль завалинки и остановился посреди двора у кучи сгребенного снега. Была ясная и морозная ночь. Он запрокинул голову, уставившись в звездное небо, потом поставил кастрюлю наземь и, плюхнувшись на колени, зарыл голову в снег.

В сенях зажегся свет, и через мгновенье на пороге возник Вашек. Подбежал к Любошу и схватил его за плечо.

– Ты что делаешь? – испуганно завопил он.

Любош высунул голову и громко отдышался:

– Да вот пробую, какой будет завтра снег!

Вашек понимающе кивнул, сделал два шага вперед и с размаху воткнул голову в обледеневший сугроб, так что хруст пошел. Любош схватил его за свитер и вытащил наружу.

– Не надо повторять за мной всякую глупость, – тихонько сказал он, смахивая хлопья снега у него с лица. Потом схватил Вашека на руки и с громким смехом унес в домик, в тепло.

Было еще совсем темно, когда Анна утром вышла из дома. Добравшись до вокзала, она в последнюю минуту вскочила в поезд. Все купе были заняты. Анна отыскала свободное место лишь в третьем вагоне. Только потом она узнала, что состав был заказан для учеников с автомобильного завода из Млада-Болеслава – те возвращались после десятидневного пребывания в Татрах. В Болеславе все они вышли, и вагон почти опустел.

Анна блаженно вытянула ноги и решила, что думать ни о чем не будет. Ее ожидали еще несколько дней с трудом отвоеванного отпуска, и она сделает все, чтобы их ничем не испортить. Всего один день отдыха на природе явно пошел на пользу Анне. Вчера в третьем действии ей удалась почти виртуозно целая серия пируэтов. Зал рукоплескал, а Боженка, тоже в стремительном темпе помогавшая Анне с переодеванием, то и дело справлялась, что это с ней сегодня такое, она прямо парит в воздухе. Бедняга Боженка, она никогда не жаловала Индржиха, и стоило ей узнать о их размолвке (они только неделю не разговаривали, а театр уже полнится сплетнями!) да услышать голос незнакомого мужчины по телефону – и Боженка воспряла духом. Анна улыбнулась. Открыла сумку и вытащила из салфетки тонкий ломтик черного хлеба с сыром.

Но в чем-то эта добрая душа была права.

Анна снова вспомнила последнее представление. Вчера она испытала уверенность в себе, радость от танца и еще что-то большее. Она не знала, как это назвать, но вся отдавалась движению, вся без остатка, а в то же время чувствовала, что откуда-то изнутри прибывают все новые и новые силы. Вот он, тот избыток энергии, который придает каждому движению истинную легкость. Индржих называл это «принципом айсберга». А если такую же вариацию гранде использовать в танце Фригии? Анна мысленно начала проигрывать пассажи из третьего действия. Фригия в разгар боя разыскивает Спартака, не подозревая, что он мертв. Тройная комбинация прыжков или, еще лучше, манеж – это могло быть впечатляюще. Нужно осторожно предложить Индржиху. Но лучше, если он додумается сам.

Поезд остановился на мосту в заснеженном предгорье. Внизу текла река, только по краям проглядывали островки льда. Анна была бы не против, если б они простояли здесь добрый час. Неплохо бы продлить эту случайную «переменку» между тем, что было и что ждет ее впереди. Она ведь не может ставить Индржиху в вину, если он все подчиняет профессиональному интересу. Он боится, что Вашек станет ему в этом мешать, и тем не менее вчера сам предложил ей съехаться, объединив обе их квартиры в одну большую. Анна ничего на это не сказала.

Как ей объяснить Индржиху, что играющий в хоккей сторож более притягателен для мальчика, чем он? Куда уж Индржиху до него (при этом сравнении Анна улыбнулась)! Но как Спартак он что-нибудь да стоит! Сцены военных сражений и боев гладиаторов – все это наверняка захватит Вашека. Надо взять его на генеральную репетицию. Он увидит в Индржихе героя. Хорошая мысль. Анна блаженно потянулась, и в этот момент поезд тронулся.

Иней все еще держался на замерзших ветвях, по земле стелился густой туман. Дорога на вокзал вела по аллее заиндевевших деревьев. Любош знал здесь каждый поворот и несколько витков серпантина проехал, выключив скорость. Нажал на клавиш приемника и прослушал известия.

– Что ты скажешь, Вашек, если бы я вдруг посватался к твоей маме?

Вашек вздрогнул.

– Ты хочешь попытаться?

– Я это сделаю, – твердо сказал Любош.

Вот это да! Вашек просиял от счастья.

– Тебе нравится мама?

– Ты мне нравишься.

Вашек кивнул и с серьезным видом признался:

– Ты мне тоже.

Больше они не говорили, и Вашек принялся размышлять о новой жизни, которая теперь у него начнется. Но когда вот-вот уже должна была показаться станция, его вдруг одолели сомнения. И, выходя из машины, он решил все-таки предупредить Любоша.

– Любош, действуй осторожно!

– Что? – переспросил тот, ухватив Вашека за руку.

Они направлялись вдоль забора к открытой деревянной калитке, ведущей на перрон.

– Да с этим сватовством. Мама ни о чем таком слышать не хочет. – Остановившись, он глянул на Любоша – не отпугнул ли его? – Мне уже много раз за такое влетало.

Не похоже было, чтобы Любош испугался.

– Сделаю, как сумею, – сказал он невозмутимо, следя за локомотивом, который уже подъезжал к станции. Из трубы валил дым.

Когда поезд остановился и на ступеньках последнего вагона показалась Анна, Вашек вырвался из рук Любоша и с радостным криком помчался ей навстречу. Любош видел, как Анна сошла вниз, Вашек обхватил маму за шею, Анна стиснула его в объятьях и подняла на руки, крепко расцеловала и с радостной улыбкой опустила наземь. Потом рассеянным взглядом скользнула по платформе и уставилась в одну точку.

Даже издалека Любош рассмотрел выражение ее лица.

Помедлив, Анна взяла чемодан и зашагала по платформе.

Тогда Любош отлепился от загородки и пошел ей навстречу.

Вашек следовал за Анной и делал знаки Любошу, чтобы тот не боялся, ведь он держит за него палец – успеха, мол. Но когда Вашек принялся жестикулировать за маминой спиной, Анна вдруг обернулась: Вашек сделал вид, что ничего, это он так, но от глаз Анны не ускользнуло – оголец опять что-то затеял! Она снова оглянулась на Вашека и снова перехватила его сигнал. И даже обрадовалась, увидев приближающегося Любоша.

В нескольких шагах от него Анна остановилась. Любош тоже остановился, и Вашек встал между ними.

Состав уже отъехал с соседней колеи.

Любош смотрел на Анну, минуты тянулись как вечность. Вашек не мог дождаться, когда же тот скажет наконец: «Я беру тебя в жены» – или что-то в этом роде.

Но Любош взял из рук Анны чемодан и поцеловал ее так, как встречаются люди после долгой разлуки.

– Что ты делаешь? – спросила растерявшаяся Анна.

– То, о чем мы с ним условились, верно? – отвечал Любош, призывая в свидетели Вашека. Тот глядел на них разинув рот.

– Да, – неожиданно выпалил он, чуточку разочарованный тем, что решающая фраза не была сказана. И добавил: – только поцеловать тебя Любош придумал сам.