В клубе было полно народу, и на мой приход никто не обратил внимания. Оглядевшись по сторонам, я обратился к мужчине, сидящему за столом, в дальнем углу комнаты. Из моего невразумительного повествования он, наконец, понял, что я хочу приобрести щенка ризеншнауцера.
Кивнув на обшарпанный стул, стоящий возле стола, он начал рыться в бумагах и тетрадях, лежащих на столе. Наконец, найдя нужную тетрадь, — стал внимательно ее перелистывать, совершенно не обращая внимания на меня. Я молча ждал. Полистав тетрадь, он поднял на меня глаза и, как бы удивившись, что я еще до сих пор сижу перед ним, грустно улыбнувшись, сказал: «Ризенов у нас пока нет и, раньше следующего года, не будет».
На мой вопрос: «А как же мне быть?» — он спокойно ответил: «Ждать, если хотите. Порода эта для нашего города новая, своих щенков у нас еще не было. Если будете брать, то мы пошлем запрос в клубы других городов и, когда появятся щенки, Вам придется за ним поехать». Сказав это, он, в полной уверенности, что я откажусь, как-то безнадежно посмотрел на меня. «Согласен!» — выпалил я на одном дыхании, боясь, что вдруг навсегда потеряю что-то очень важное для себя.
«Ну, хорошо», — сказал мужчина, видимо обескураженный моим ответом. «Оставьте свой адрес, оформите вступление в члены клуба и ждите, мы вас уведомим». Домой я вернулся с красной книжечкой члена клуба служебного собаководства и с абсолютно неясной перспективой относительно щенка. Прошла зима. Весна уже была на середине, никто мне ничего не сообщал, а пойти узнать в клуб я почему-то не решался.
И вот однажды, уже в конце мая, вынув из почтового ящика почту, я обнаружил между газетами, письмо со штампом клуба. Сначала я не поверил, потом растерялся, потом тут же на лестничной площадке стал лихорадочно раскрывать конверт.
В нем была коротенькая записка. В ней сообщалось, что в Москве, в июне ожидается появление на свет трех пометов. Были указаны номера телефонов и имена заводчиков. Мне предлагалось на выбор, не теряя времени, созвониться с любым из них и договориться о щенке.
Из трех указанных в записке телефонных номеров, я дозвонился по последнему. На другом конце провода, в далекой Москве, приятный женский голос сообщил, что щенки три дня назад родились, их шесть — два мальчика и четыре девочки, что пока я первый претендент и могу выбирать. Я сказал, что хотел бы иметь кобелька. Мне ответили — «Хорошо», и назвали цену. Я подтвердил свое решение. После этого мне назвали адрес и дату, когда можно забрать щенка.
В Москве у меня жили родственники, и я планировал к указанному сроку подъехать за щенком. Однако внезапная командировка перепутала все мои планы. Тогда я позвонил в Москву и, зная, что племянница собирается ехать к нам в гости, попросил ее пойти выбрать щенка на ее вкус и привезти к нам.
Все эти недели я ждал своего ризена. Будучи в различных городах во время командировки, я накупил игрушек, поводок, ошейник и кучу различной литературы по выращиванию щенка.
Наконец, пришла долгожданная телеграмма: «Встречай рейсом Москва-Симферополь». Приятель согласился отвезти меня в аэропорт.
И вот, в назначенный час, я жду выхода пассажиров нужного мне рейса. Толпа встречающих уже стала редеть, когда я увидел свою племянницу, идущую мне навстречу с белым свертком в руках. Когда она подошла совсем близко, то я увидел, как из белой байковой простыни высунулась круглая черная голова с огромными, роскошными ушами, в крупных завитушках, с торчащей густой, черной щетиной усов, бровей и бороды. Среди всей этой черноты на меня любопытно уставились два озорных глазика-аметиста.
Улыбаясь моей растерянности, племянница торжественно произнесла: «Держи, дядька, свое сокровище и владей им отныне».
Мы обнялись с ним, как будто давно и страстно ждали этой встречи. Щенок всем своим крупным лохматым телом крепко прижался ко мне, уткнув свой огромный, черный, кожаный, холодный нос мне подмышку, деловито хрюкнул и радостно завилял обрубочком хвоста.
Возле машины аккуратно сделал все свои собачьи дела, с аппетитом похлебал из миски свежего кефира, без возмущения дал вытереть мордочку, потом забрался на заднее сиденье, обнюхал расстеленное одеяло и, удовлетворенный осмотром, блаженно растянулся на нем.
В дороге щенок вел себя спокойно. Немножко вздремнув, он стал карабкаться по дивану и выглядывать в боковые окна машины.
Мелькание окружающего пейзажа закружило ему голову, однако природное любопытство требовало непременно узнать, что же там за окном. Поэтому что-то, покумекав, он решил, что самое лучшее, забраться на спинку дивана, лечь на пузо и смотреть в заднее стекло на убегающую ленту дороги. Так он там вскоре и заснул в позе льва.
С первых минут нашего знакомства меня поражала его самостоятельность и деловитость. Ни единого писка, нытья или скуления я от него не услышал.
Когда мы вошли с ним в наш дом, и я опустил его на пол в коридоре, он твердо встал на все четыре крупные лапы, широко, как матрос на корабле, расставил их, молча, внимательно и сосредоточенно осмотрелся, утвердительно тявкнул и вразвалочку пошел в комнату.
Там на середине ковра присел и сделал первую, аккуратную, большую лужу. Сам же, гордо осмотрел всех присутствующих и, постояв в позе завоевателя минуту-другую, отправился открывать для себя другие помещения.
На каждом объекте он оставлял аккуратные лужицы, а на кухне совершил самый тяжкий собачий грех.
Молча наблюдавшая за его похождениями хозяйка — чрезвычайный блюститель домашней чистоты, не выдержала такого надругательства и заявила: «Завтра же отнеси и отдай его в клуб!»
Все во мне взорвалось. Я схватил ставшего для меня родным щенка. От неожиданности он взвизгнул и плотно прижался ко мне. Как можно спокойнее, но твердо ответил: «Ну уж нет. У нас с ним теперь одна судьба».
Как бы подтверждая мои слова, щенок вывернулся из моих рук, поскользнулся на мокром от лужи полу, быстро вскочил, встал в стойку моряка, повернул мордочку к хозяйке, пристально вперил в нее взгляд и неожиданно громко, как только мог, гавкнул.
Его раскатистое «Гав!» в момент разрядило обстановку.
«Ишь ты какой защитник», — улыбнувшись, сказала хозяйка и пошла готовить ему еду, а я бросился с тряпкой замывать следы преступления.
Характер
Отношения ризена с моей женой складывались непросто. Будучи по натуре человеком добрым и мягким, она не принимала всерьез мои советы быть построже с быстро растущим, смекалистым и достаточно упрямым псом, приучать его, безусловно, выполнять все команды и приказания.
Отдавая много сил и времени приготовлению для него чего-нибудь вкусненького, она практически не управляла им. И этот хитрый и сообразительный черный «очаровашка» быстро скумекал, что сам вполне может управлять своей хозяйкой. Он быстро рос. Энергия из него просто фонтанировала. Управляться с ним ей становилось все труднее.
Однажды, придя вечером домой с работы, я увидел ее с перевязанной рукой. Черный басурман, как ни в чем не бывало, с наглой мордой и широченной улыбкой, радостно встретил меня. Однако после первых же слов: «Что случилось?» — он заторопился к чашке с водой, уткнул туда свою усатую морду и начал через силу запихивать в себя воду, громко чавкая, чтобы не слышать моих нравоучений.
Суть происшедшего состояла в следующем. Хозяйка в этот день была дома и решила заняться обычными житейскими делами — походу в магазин и на базар за продуктами. Однако наш сорванец рассудил иначе — раз у хозяйки выходной, значит, она должна непременно заниматься только им.
Он стал приносить ей свои игрушки и требовать игры. Поиграли вполне достаточно, так, во всяком случае, считала хозяйка, и, видя, что пес вроде бы угомонился, стала собираться по своим делам.
Такой оборот пса вовсе не устраивал. Он молча прошел в коридор и с угрюмой мордой улегся поперек прихожей.