Работать с Деккером он избегал. Прохлада между ними возникла потому, что Сон его боялся, а потом решил, что ему просто не нравится американец в тренировочном зале. Отношения испортились вконец, когда Деккер узнал, что Сон его подставил, устроил ему серьёзное избиение.

Деккер с любым корейцем дрался более чем на равных. И те из них, кто ценил его боевой дух, относились к Деккеру хорошо. Таких, однако же, было меньшинство. Остальных раздражало присутствие человека с Запада, особенно такого сильного бойца. К враждебно настроенным относился и Сон, разумеется.

Занимаясь карате, Деккер давно понял, что азиаты могут быть расистами. Некоторые инструкторы определённой техникой не делились, обучали неазиатов лишь в ограниченных пределах. Другие устраивали тебе такой режим, что рано или поздно ты не выдерживал и уходил.

В глубине души большинство азиатских инструкторов считали, что европейцы и американцы физически и умственно неспособны обучиться боевым искусствам, сколько бы времени на это ни убили. А многие, по наблюдениям Деккера, отбивали у западных охоту нечестными приёмами.

Сон если и был вынужден улыбаться американцам на совещаниях в разведке, не желал этого делать на тренировках по карате. Тем более не улыбался он Деккеру, который сделал ошибку: оказался хорош в том, что по праву принадлежит азиатам. Его надо было поставить на место.

Шесть месяцев назад, во время тренировок, Сон подбил корейского бойца вызвать Деккера на так называемый дружественный спарринг. Но взялся этот сильный боец за Деккера всерьёз.

Для Деккера исход боя значил очень много. Речь шла о его гордости, чести морской пехоты, да и о его шкуре, в конце концов. Если отступит, в Сайгоне ему уже нигде нельзя будет показаться. Лучше тогда уйти к пяти тысячам американских дезертиров, которые прячутся с вьетнамскими беженцами на краю города, все живут в палатках или хижинах, сделанных из дерева и расплющенных банок от кока-колы.

И бой продолжался, как планировалось. Кореец сломал ему два ребра, рассёк губу и сломал скуловую кость, но потом Деккер всё же сбил его на колени двумя ударами кулаком в почки и послал в нокаут боковым ударом ноги по голове. Когда окровавленный и очень воинственный Деккер стал оглядываться в поисках Смехотуна, тот уже исчез.

На следующий день Деккер пошёл искать Сона, желая рассчитаться. Но кореец не показывался в тренировочном зале и в посольстве, его несколько дней подряд не было. А вести о бое распространились широко, и соответствующее лицо в штате посольства, Пол Джейсон Микс, вызвал Деккера и устроил ему выволочку.

Микс высказался так. Деккер — морской пехотинец охраны, значит, представитель правительства Соединённых Штатов. Любое негативное поведение с его стороны легко может стать международным инцидентом.

У Деккера был выбор: он может или уважительно обращаться с союзниками Америки, как бы сильно они его не провоцировали, или может отказаться от всех спортивных соревнований с иностранными гражданами — запрет вступает в силу немедленно. Деккер не мог отказаться от карате и пообещал вести себя хорошо. Преследовать лейтенанта Пака Сона он не будет.

В компьютерном зале Деккер, по-прежнему скрывавшийся за столом, смотрел вдоль дула своего автомата на Сона и Кима Шина, которые стояли футах в двадцати пяти от него. Слева от Деккера Твентимэн из-за принтера целился в корейских солдат из своего ружья.

У Сона, стоявшего над двумя мёртвыми вьетнамцами, был пистолет в руке. Значит, убил их он, а они, скорее всего, были из специальной полиции или разведки. Может, он сводил старые счёты, здесь это образ жизни. Сайгон — как зыбучие пески… Деккер мог прожить здесь тысячу лет и ничего не понять. Двое же вьетнамцев, стоявшие на коленях у большого компьютера, были испуганы до смерти.

Деккер обратился к Сону:

— Что делают здесь ваши люди?

Улыбаясь, Сон вернул пистолет в кобуру.

— У капитана Шина, — он показал глазами, — была здесь назначена деловая встреча. Наше посольство беспокоилось о безопасности капитана. Мне дали подразделение и приказали его сопровождать. Улицы Сайгона сейчас опасны. Вам этого можно не говорить.

Тут вмешался Твентимэн.

— Из посольства пешком пришли или на автобусе доехали? Мы не видели машины у входа. Хотя её могли украсть, конечно.

Продолжая улыбаться, Сон несколько секунд рассматривал Твентимэна, потом перевёл взгляд на коленопреклонённых вьетнамцев.

— Они застрелили одного из ваших агентов ЦРУ. Его зовут Харрисон Рэндом. Вот он, на полу, с женщиной. Мы шли по коридору, когда услышали, как она спорит с Рэндомом. Очевидно, он передумал, решил не брать её с собой в Америку. Вот она и решила отомстить — с помощью этих четырёх. Мы появились слишком поздно, спасти его не успели. Эти люди напали на нас. Мы были вынуждены убить их в порядке самозащиты.

Повернув голову к Деккеру, заплаканная Констанс прокричала:

— Нет, нет. Это неправда. Мы никого не убивали. — Она показала на Сона. — Это он стреляет, он хочет то, что у Рэндома. — От волнения она говорила по-английски чуть неуклюже.

Улыбка у Сона исчезла. Деккер подумал: кто-то лжёт. Кто-то вешает мне спагетти на уши. Девушку он не знал, а вот Смехотуна знал хорошо. Поэтому Деккеру захотелось выслушать девушку до конца.

Он видел, как злобно смотрит на неё Сон. Если бы взглядом можно было убить, она уже была бы мертва. У Сона участилось дыхание — гипервентиляция, удивился Деккер. Впрочем, нет, у поганца не проблемы со здоровьем, а просто он злится. Но почему так сильно?

Сон вдруг сделал два шага, оказавшись прямо перед Констанс Херайль. Он молча ударил её кулаком в лицо, потом пнул в рёбра — женщина с криком упала на спину. Когда он поднял ногу для нового удара, Деккер выстрелил в потолок над головой Сона.

Кореец пригнулся, закрывая руками голову от падающей штукатурки. Его люди вскинули оружие, готовые стрелять в морских пехотинцев, и Деккер подумал — чёрт возьми, это и впрямь началось. Но Сон рявкнул на корейском, и стволы сразу опустились. Кашляя, он стал отряхиваться. Когда-нибудь он убьёт Деккера за это оскорбление. Он убьёт их всех — женщину и морских пехотинцев. За оскорбление и за то, что встали между ним и матрицами.

Насколько близок он сейчас был к смерти? Этот выстрел… Сон смотрел, как Деккер поднимается из-за стола, смотрел на автомат, направленный ему в грудь.

— Что бы ни произошло, — сказал морской пехотинец, — ты получишь первый. Теперь сделай нам обоим одолжение и уйди, пока никто не пострадал.

Сон чуть повернулся, окинул взглядом чемоданы и свёрнутую газету.

Деккер покачал головой.

— Забудь об этом. Вынести я ничего не дам.

— Я старше тебя по званию, — заявил Сон. — Я хочу взять эти чемоданы.

— Нехорошо бить женщин. Люди могут подумать, что ты какой-то псих. И я не думаю, что чемоданы твои. Я думаю, они уже здесь были, когда ты появился, вот как я думаю.

Потирая рукой ушибленное место, Констанс медленно села.

— Чемоданы ему не принадлежат. И эта газета тоже. Он убил этих двоих из-за чемоданов. Он застрелил Харрисона, чтобы…

Сон прервал её.

— Ты лживая шлюха. Теперь ты что угодно скажешь, чтобы только сбежать из Сайгона. Чемоданы и газета мои. Я хочу их забрать.

Твентимэн хохотнул.

— Чего это он так интересуется какой-то паршивой газетой? Эй, ты любишь комиксы?

— Я хочу эту газету.

Деккер ухмыльнулся.

— Думаешь, мне на это не наплевать?

И подумал: а пошёл он, этот Пол Джейсон Микс. Пора выдать Смехотуну. Отдать долг, пока большая железная птица не унесла его из Сайгона в большой мир.

— Газета останется здесь, с чемоданами, — твёрдо проговорил он. — У тебя есть с этим какая-нибудь проблема? — Деккера не интересовала газета. Он хотел спровоцировать Смехотуна.

Ла Порт, остававшийся на своём месте позади стола, сказал Сону:

— Ты ещё целый пока. Лучше не дёргайся.

Почти закрытыми глазами Сон смотрел на Деккера, а тот даже не моргнул. Наконец кореец поднял руку, давая сигнал своим людям, и молча направился к двери. Его люди последовали за ним.