— В чем дело? — подойдя ближе, повторила я.

Максим отлепился от брата и заскакал вокруг меня, уворачиваясь от братского сапога.

— А дядя Слива нас сегодня матом ругал, — корча рожицы из-за моей спины, доложил Макс.

— Ябеда, — грозно крикнул Филипп, — получишь, предатель!

— А я за правду, — пискнул предатель в ответ.

— Так. Стоп, — приказала я.

— Дядя Слива нас сегодня иродами ругал! — на одном дыхании выпалил Максим.

— Как?!

— Иродами!

— А нечего было Орлика пугать! — кричал Филипп.

Дядя Слива, или дядя Слава, или, еще точнее, Вячеслав Кириллович, — отставной профессор ветеринарной академии. Влюбленный в лошадей, после неудачного падения он лишился возможности ездить на них и переквалифицировался в тренеры.

Интеллигент и большая умница, своих учеников Вячеслав Кириллович называл не иначе, как крезиками, уменьшительно-ласкательно от Креза. Продвинутые детки откуда-то услышали, что «крейзи» по-английски значит «болван», и попытались обидеться. Битый час я объясняла близнецам, что старик-профессор не имел в виду ничего плохого, что Крез — богатейший царь Лидии и воспитанный дядя Слива провел аналогию между венценосной особой и их отцом.

Пришлось прошерстить библиотеку, разыскивая реальные доказательства существования очень богатого царя, после чего на «крезики» мальчики отзывались с удовольствием.

Теперь покоя им не дает еще один самодержец — царь иудейский Ирод. Ох, Вячеслав Кириллович, и что же у вас ругательства-то такие однообразные?!

На краткий курс закона божьего я потратила все время от завода до дома. Избиение младенцев произвело на детей ошеломляющее впечатление, и курс пришлось закончить оправдательным приговором царя.

— Тирана зря обвиняют. Он умер за четыре года до рождения Христа.

— Точно?! — воодушевились притихшие малыши.

— Абсолютно. Моем лица, руки и идем в библиотеку. Там я смогу аргументированно доказать невиновность Ирода.

Любознательность младших Бурмистровых не имела границ. Сначала мы листали Библию и Евангелие с литографиями Доре; потом они потребовали объяснить, почему иллюстрации называются литографиями; одно слово цеплялось за другое, вопросы сыпались, как горох из драного мешка, и не давали мне отвлечься ни на минуту.

В любой другой день я просидела бы с ними в библиотеке до вечера и легла спать с чувством выполненного долга. Каждый раз, когда мне удавалось заинтересовать мальчиков не уроком истории, а чем-то важным по их выбору, я считала удачей. Но не сегодня.

Этим вечером мне была необходима пара-тройка свободных минут на решение собственных вопросов. Как мне уехать из дома?

Прощаясь или по-английски? Пост охраны у ворот не выпустит гувернантку с чемоданами без высочайшего позволения. И в лучшем случае я буду выглядеть глупо. В худшем подозрительно.

Когда я решительно обгоняла грузовик на шоссе, уход из дома представлялся мне элементарным — ключи на стол и вперед. Но пошлая действительность диктовала другое. Как минимум от меня потребуют объяснений. И что сказать? Как сказать?

И сколько?

Попросить Геннадия отвезти меня до Москвы? Он непредсказуем и может все испортить.

Вызвать такси не получится. Охрана свяжется с домом, и опять-таки все сложится некрасиво. Странно, глупо и подозрительно.

Ужинала я с мальчиками в малой столовой. Редкая трапеза в интимном кругу. Мадам с Феликсом блистала на каком-то благотворительном сборище, хозяина задержали дела, обиженный мною Гена пропадал в гараже.

Уныло ковыряя вилкой горку спагетти с сыром, я слушала, как мальчики рассказывают Тамаре Ивановне что-то из прослушанного курса, наперебой и увлеченно. Экономка благожелательно улыбалась и подливала мне абрикосового компота. Какой бы вечер мог получиться! Экономка, умиленная исчезновением Геннадия, мадам с хозяином в отсутствии, в спальне меня ждут «Разбойники» Шиллера, а мне хочется кричать словами героя этой драмы: "О люди!

Порожденья крокодилов!"

Чудесный вечер продолжался. Растроганная библейскими сказаниями атеистка Тамара Ивановна сказала, что сама уложит мальчиков спать и попутно дослушает сагу о приключениях иудеев и манне небесной.

Я пошла в свою комнату паковать чемоданы.

Снимая с вешалок платья, я репетировала объяснения с нанимателем и трусливо искала причины и поводы, не имеющие ничего общего с правдой. Вставать меж двух медведей опасно. Я уеду и оставлю их разбираться без собственного участия.

Выезжать придется на «Форде», например, в «аптеку»; без чемоданов и книг. Завтра попрошу Андрея отогнать машину и привезти вещи. Просто и без фокусов. С Дмитрия Максимовича будет достаточно намека на изменившиеся личные обстоятельства.

Все.

Я села на кровать, поставила рядом телефон и набрала свой домашний номер. Сваливаться как снег на голову неудобно. Незачем тревожить беременную сестру ночным приездом.

Трубку долго не снимали, и я уже решила, что ребят нет дома. Наконец гудки прекратились, и я услышала тихий шепот Андрея:

— Алло.

— Андрюша, добрый вечер, это я.

Зять немного помолчал и задал странный вопрос:

— Что-то случилось?

— Нет, — удивилась я. — А почему ты спрашиваешь?

Он перевел дух, шепнул «подожди» и положил трубку рядом с телефоном. Я услышала легкий скрип половиц и закрываемой двери, и Андрей откликнулся вновь.

— Симочка спит, не хочу ее будить.

Голос мужа сестры был непривычно тускл и растерян.

— Андрей, у вас что-то случилось? С Симой?!

Андрей замялся и неуверенно пробормотал:

— В общем-то, нет.., она просила ничего тебе не говорить.., не беспокоить…

— Что?! — торопила я.

— Ну.., ее машина, сегодня.., задела.

— Какая?! Когда?!

— Она вечером шла из консультации…

— Во сколько? — сразу перебила я.

— В половине седьмого. Погода чудесная, жара спала, и она…

— Что с ней?!

— Успокойся. Ее слегка задело крылом.

Но она очень испугалась.

— Врача вызвали?

— Да. Это случилось у самого дома, рядом с булочной, соседи помогли ей подняться…

— Она упала?!

— Нет, нет, помогли подняться на третий этаж, до квартиры. Мы вызвали «Скорую».., она приехала…

— Андрей, перестань мямлить, — взмолилась я. — Что с Симой?!

— Ничего. Синяк на бедре. Маленький.

Она приняла снотворное и сейчас спит… плакала вот только. Но это от испуга, не от боли.

— Я сейчас же приеду.

— Нет, — почти твердо сказал Андрей. — Я обещал Серафиме ничего тебе не рассказывать.

— Я приеду.

— Нет. Не надо. Я тебя прошу. Она опять расстроится.

— Завтра…

— Нет. У меня каникулы…

— Но ты же подрабатываешь!

— Я отпросился.

Подобными репликами мы перебрасывались минут пять. Но Андрей проявил редкую для него настойчивость и заставил меня пообещать не передавать сестре нашего разговора.

— Ей будет легче, если она не станет переживать, что ты волнуешься, — путано, но твердо говорил Андрей.

— Хорошо, — согласилась я. В конце концов, он муж, ему лучше знать. — Расскажи подробней, как это произошло.

— Какой-то облезлый синий рыдван из иномарок выехал на тротуар и задел Симу.

— Номер запомнили?

— Нет. Он был залеплен грязью. Скорее всего, наркоман или пьяный, в поворот не вписался. Соседи в милицию позвонили… Но ты сама знаешь… Все это без толку.

Жертв нет, ничего нет.

Все было сделано из-за меня. Намек Леонида на беременную младшую сестру не был пустым. Мне ясно давали понять — угроза реальна.

Я достала из-под кровати собранный чемодан, перевернула его и высыпала белье и платья на пол.

Ворох одежды, как куча опавшей листвы, лежал у меня под ногами и напоминал о бренности жизни. Если бы я могла, то устроила бы погребальный костер на ковре.

И билась бы о запертую оконную решетку с настойчивостью узника, просящего наказания.

Еще оставалась слабая надежда на совпадение. Наезд на Симочку мог быть случайностью. Но рисковать жизнью сестры и неродившегося ребенка я не имею права. Они не должны отвечать за чужую глупость.