– Здесь, – бросил Рене. – Проход узкий, «дыра» срабатывает, только если двигаться точно с севера на юг, видите полосу?

На каменных плитках, которыми вымостили двор, была проведена белая меловая черта и проставлены два крестика на расстоянии полуметра друг от друга.

– Ничего не чувствуешь? – повернулся доктор к Сигурду. Андроид покачал головой:

– Все сенсоры молчат. Окружающая среда стабильна.

Гильгоф сверился с показаниями своего ПМК, посмотрел на Рене, и в его взгляде явственно читалось: «Как это прикажете понимать?»

Проводник криво усмехнулся, молча шагнул на середину дворика, медленно прошел по линии и внезапно растворился в воздухе, чем вызвал вполне предсказуемую реакцию – я от неожиданности шарахнулся в сторону и громко произнес слово, в просторечии означающее женщину легкого поведения, а Гильгоф, беззвучно шевеля губами, опять уткнулся в монитор ПМК.

Затем последовал обвал самых черных ругательств – никогда бы не подумал, что интеллигентнейший Вениамин Борисович обладает настолько глубокими познаниями в казарменной лексике.

– Спустить в сортир этот искусственный интеллект! – взревел Гильгоф. Доктор побагровел так, что я испугался – не хватит ли Веню удар? – Никаких изменений в показаниях, будто ничего и не произошло! Где он? Куда он подевался, я вас спрашиваю?!

Когда Гильгоф взял самую высокую ноту, Рене вдруг материализовался – просто вышел из пустоты со скучающим видом. Гильгоф стал похож на кота, завидевшего дворового барбоса, своего вечного и злейшего врага, – мне почудилось, что у доктора волосы дыбом встали, а за очками вспыхнул демонический зеленый огонь. Только Сигурд оставался невозмутим, просто стоял и смотрел.

– Вы идете или нет? – осведомился Рене. – Выключите свою игрушку, там надо побывать лично. Давайте за мной...

Веня принял решительный вид человека, готового броситься под танк. Громко выдохнул, сжал, будто гранату, ни в чем не повинный ПМК и отправился вслед за Рене. Настала моя очередь.

Я понимал, что особой опасности нет, но все равно чувствовал себя неуютно. Все увиденное проходило по ведомству откровенных чудес, которых материалистическое мировоззрение не приемлет.

– Давай-давай, – подтолкнул меня в спину Сигурд. – Иначе всем растреплю, что капитан Казаков обычный трус, забоявшийся там, где очкастый ботаник первым пошел в атаку.

– Заткнись, – процедил я сквозь зубы. – Будто ты у нас самый смелый!

– Я фланги прикрываю! И веду арьергардные бои!

Ощущение было как перед первым прыжком в воду с десятиметровой вышки. И хочется, и боязно. Я медленно прошел по линии, ожидая чего-то очень необыкновенного, но как только невидимая черта была пересечена, стало ясно: переход в «дыру» не сопровождается никакими пышными спецэффектами.

В глаза ударил ярчайший солнечный свет, хотя в Квебеке был вечер и звезда Вольф 360 недавно скрылась за горизонтом. Невозможная жара придавила меня, словно огромной пуховой подушкой, глаза начали слезиться из-за режущих лучей светила, я почувствовал запах аммиака и вкус соли на губах.

– Очень неприветливое местечко, – послышался возбужденный голос Гильгофа. – ПМК уверяет, что без соответствующей защиты человек не продержится здесь и суток... Жесткое излучение звезды, нулевая влажность, температура воздуха у поверхности – плюс сорок девять. Почва нагрета почти до девяноста градусов, ого! Если верить биосканнеру, живых существ здесь нет. Сигурд, включайся в работу, надо собрать как можно больше данных...

– Это другая планета? – прохрипел я, приставив козырьком ладонь ко лбу. – Не очень-то похоже на Гермес.

– Разберемся, ПМК проводит анализ магнитных полей и орбиты звезды...

Вокруг, от горизонта до горизонта, расстилалась каменистая пустыня. Если вы бывали в Палестине, поймете, о чем я говорю: красноватый камень с белесыми соляными потеками, горячий ветер, коричневые скалы в отдалении. Если считать, что солнце находится в зените, на юге, то северо-восточнее можно различить русло давным-давно пересохшей реки. В воздухе кружатся вихорьки солевой пыли. Никаких звуков, кроме тяжелого дыхания людей и едва слышного посвистывания ветра в нагромождениях валунов.

– Давайте возвращаться, – подал голос угрюмо наблюдавший за нами Рене. – Очень жарко, солнечный удар и перегрев гарантированы...

– Доктор, оставьте здесь ПМК, – поддержал проводника Сигурд. – Положите в щель между камнями, чтобы не оставлять под прямыми лучами звезды, потом заберем. Тут действительно опасно, крайне высокая солнечная активность – уровень излучения почти в сорок раз выше земного стандарта.

– Так и сделаем, – неожиданно легко согласился взмокший Гильгоф. – Заберем ПМК завтра или через пару дней, пусть ИР сам разбирается, что к чему... Рене, «дыра» открыта постоянно?

– Сколько себя помню.

Рене, уяснив, что требуется показать обратную дорогу, указал нам на два желто-белых булыжника, наверняка доставленных сюда с Той Стороны, шагнул между ними и исчез из зримого мира.

Гильгоф в последний раз обвел взглядом бурую выжженную равнину и с сожалением вздохнул – было видно, что доктору очень хотелось остаться здесь подольше.

Вечерняя прохлада Квебека показалась мне полярным морозом, рубашка была насквозь пропитана потом. Руки и лицо покраснели, хотя я находился под лучами пустынного солнца всего десять минут – еще немного, и появились бы серьезные ожоги, вплоть до пузырей. Нас встретил прежний дворик, но вечерние сумерки почему-то заместились ночной тьмой. Над городом висела меньшая из двух лун Гермеса – Калипсо, а восходит она только после полуночи.

– Время там идет быстрее, чем у нас, – будто невзначай заметил немногословный Рене. – Раз в восемь, наверное. Я еще нужен?

– Нет-нет, благодарю, – раскланялся Гильгоф и вытащил из кармана несколько банкнот. – Возьмите, это скромный гонорар. Передайте мадам Коменж, что я буду счастлив и далее с ней сотрудничать...

Рене деньги забрал, кивнул и скрылся в коридоре.

Мы вернулись к машине прежней дорогой, по улице Торонто, мимо сиявшей электрическими огнями «Золотой Арфы». Джип стоял там, где его и оставили – возле дежурившего в квартале Майен «Тигра» союзников. Сигурд сел за руль.

– Ночевать у Амели не будем, – распорядился Гильгоф. – Слишком поздно, неприлично будить хозяев. Возвращаемся в Бланьяк, отяготим своим присутствием «Франца-Иосифа»; надеюсь, он не станет возражать.

Пока джип крутился по центральным улочкам Квебека, изредка останавливаясь по требованию военных патрулей, доктор насупленно отмалчивался. Лишь когда мы выехали за город, Веня посмотрел на андроида и тихо спросил:

– Сигурд, по-твоему, что мы видели?

– Гермес мы видели, – уверенно ответил искусственный человек. – Только другой.

– Какой еще «другой? – неожиданно взъелся доктор. – На Гермесе вообще нет пустынь! Звезда там находится гораздо ближе к планете! ПМК успел сообщить, что скорость обращения вокруг светила на девять процентов больше плюс другой наклон эклиптики!

– Согласен, – без возражений кивнул Сигурд. – Но отличий тамошнего солнца от звезды Вольф 360 мною не отмечено – светимость, спектральный класс, болометрическая и интегральная звездная величина, эффективная температура... Ай, доктор, да что рассказывать! Хотите, когда приедем, я подключусь через шунт к мозгу «Франца-Иосифа»? Пусть проанализирует. Корабль вам скажет то же самое! Гермес это! Я определил силу тяготения, угол наклона магнитной оси и ускорение свободного падения – они различаются с нынешними на сотые доли процента. «Дыра» ведет не к другой планете, а в другое время. В прошлое или будущее Гермеса! Так что нечего ругаться на искусственный интеллект и отправлять его в выгребную яму...

– Извини, – огорченно буркнул Гильгоф, видимо стесняясь собственной вспыльчивости. – Как я хочу сейчас плюнуть на всё, сказать «это невозможно!» и заняться какими-нибудь тычинками-пестиками, в прямом соответствии с профильной специальностью... Понимаете, что мы нашли?