— У нее отличное знание предмета, — бормочет Дмитрий Николаевич.

— Ладно, разбирайтесь тут сами, а я вас предупредил, — безнадежно машет сотрудник УГРО и вместе с коллегами покидает взломанную квартиру.

— Ну вас к черту, что тут разбираться! — говорит рецидивист, не глядя на Дмитрия Николаевича, надевает откуда-то взявшуюся мореходную фуражку и тоже уходит.

— Садись, Дима, — вздыхает Вовка Спиридонов. — Пей чай. Спасибо, удружил… Полный разгром. Завтра Анюта приедет, а сейчас будем дверь чинить.

— Ты что, его простил? — спрашивает Чухонцев.

— Кого?

— Этого… Рецидивиста.

— Ты еще ничего не понял? Все сразу все поняли, один ты балда… Это мой товарищ Сема Корольков. Судовой механик, кличка Дед. Вчера сошел на берег, зафрахтовал тут одну даму… ну и попросил у меня ключи.

Дмитрий Николаевич ничего не понимает:

— А топор? А деньги? А кольцо?

— Топор схватил па кухне, деньги у него свои, а кольцо для улики сунул в карман.

— Зачем?!

— Это он дурака валял, чтобы милиция сразу на него набросилась и забыла осмотреть квартиру. Внимание отвлекал, чтобы она успела уйти. Спасал репутацию своей дамы. Понял? А тебе он собрался морду набить, но потом передумал. В конце концов, ты ее спас.

— Но, Вовка, пойми меня! — взвывает Дмитрий Николаевич, хватаясь за голову. — Я ничего этого не знал! Шаги за дверью, на звонки не открывает… А если бы настоящий грабитель?

— Ты действовал правильно. К тебе никаких претензий. Помоги только дверь починить. И Аньке — ни гу-гу!

— Могила! — веселеет Дмитрий Николаевич.

Спиридонов вручает ему тяжеленный слесарный молоток, а сам, пыхтя, подтаскивает дверь к разлому:

— Ты подбивай, а я буду направлять.

— А она кто? Как ее найти? — Дмитрий Николаевич задает свой самый сокровенный вопрос.

— Найдешь, — усмехается Спиридонов. — Она молодой специалист, приехала по направлению… И тоже пока без квартиры. Будет в твоем университете литературу преподавать.

Дмитрий Николаевич роняет тяжеленный молоток на ногу и вопит так, что вопль этот слышен, пожалуй, на спуске имени Добролюбова. Всю неделю он ие может ходить в университет, лежит на бюллетене с бытовой травмой и пишет статью о символизме в стиле самого символизма. Статья получается неплохая и отсылается в журнал, но вскоре приходит отказ, потому что «Вопросы литературы» публикуют серьезные литературоведческие статьи, а не вопли души.