Стоя позади жены и глядя, как изгибается ее обнаженная спина, по мере того как она проводит гребнем по волосам, скопец думал о своем умершем брате. Тот, хоть и получил, благодаря выгодному браку, баснословное состояние своей супруги, не мог похвастаться тем, что рядом с ним живет такая великолепная женщина. Бедняжка Лилия со всеми ее сверкающими драгоценностями и роскошными платьями так и осталась невзрачной дурнушкой.

Уныло взглянув на свое выпирающее брюхо, господин Доброхот вздохнул. Подвергнувшись оскоплению, он оторвался от остального человечества, слабости которого теперь презирал. Не случайно он так добивался этого поста — начальника торговой службы: теперь через его руки проходило всё и вся, ему были видны все людские гнусности — от взяток, предлагаемых самыми ничтожными купчишками, до тайного мздоимства имперских чиновников. Несколько лет назад недовольные купцы прислали ему в насмешку подарок — зеленый шелковый лифчик. Оскорбленный, он ужесточил контроль в порту и установил новые пошлины. Ибо в этой нечестной игре, над которой он надзирал, он был сильнейшим. Скопец, считавшийся всегда каким-то калекой, стал непобедимым, столь же могущественным в делах, сколь бессильным в жизни.

Естественно, за эти годы он скопил немало, однако он еще не достиг пика своего могущества. Сначала торговля с южными портами приносила ему кое-какие дополнительные доходы, но иметь дело с полунищими соотечественниками — это, говоря по чести, пустая трата времени. Ситуация стала интересной, когда завязались торговые отношения с гигантским соседом — Китаем, правда, отношения эти весьма неоднозначны. С одной стороны, вьетнамцы сохранили неискоренимую неприязнь по отношению к народу, к которому восходили корнями и который владычествовал над ними в течение целого тысячелетия, но, с другой, китайцы были самыми искусными негоциантами во всей Азии и вести дела с ними было очень выгодно. Так вот и получилось, что кантонские купцы, такие же пузатые, как и их кошельки, выплачивали существенную долю прибыли посреднику, что составило большую часть его состояния. Ему нравилось общаться с этими иноземцами, жесткими в ведении дел, обладающими весьма сомнительной честностью, но при этом такими живчиками — не то что эта южная мелюзга, которую и проглотить-то ничего не стоило. А недавно перед его удесятерившимися потребностями замаячили новые перспективы: в портах, куда он уже давно внедрился, начали открывать свои конторы пришельцы из Европы. Файфо очень привлекал португальцев и кое-кого из японцев, а если за ними последуют голландцы, успевшие уже обосноваться в Японии, то на всем этом можно будет заработать горы сапеков. Не говоря уже о том, что вечно соперничающие с ними французы и итальянцы начали засылать сюда для прощупывания почвы своих священников под предлогом христианизации страны, который он лично находил сомнительным.

— Сегодня днем приходил мандарин Тан, — внезапно выйдя из задумчивости, спокойно произнесла госпожа Стрекоза.

Пальцы скопца сжались в кулаки. Плоское лицо, придававшее ему сходство с ящерицей, скривила судорога, которую он постарался скрыть.

— Чего же ради он проделал такой путь? Надеюсь, не ради того, чтобы поволочиться за тобой? — проговорил он, изображая ревность.

Улыбка жены показалась ему кокетливой.

— Да нет же! Он хотел поговорить с тобой, несомненно, по поводу смерти твоего брата. Сомневаюсь, чтобы моя сноха могла сообщить судье что-либо полезное. Из-за этой печальной истории бедняжка, кажется, совсем лишилась разума.

Не убежденный ответом жены, господин Доброхот спросил, нахмурившись:

— Ты уверена, что он приходил именно по поводу убийства? Ты его что, так и спросила?

— Нет, я медитировала и вообще с ним не говорила. Но я просто не вижу иной причины для его прихода.

Скопец сердито засопел.

— А про это злосчастное крушение джонки старика Фунга ты забыла? Этот идиот нанял каких-то недорослей под командованием полуслепого старика. Конечно, они не смогли справиться, когда на них напали пираты.

Госпожа Стрекоза тряхнула головой, и ее тонкие волосы рассыпались в янтарном свете фонаря.

— Не понимаю, каким образом это тебя касается. Похищенное имущество уже не находится в ведении порта.

— Так-то оно так, но там, на борту, находились две женщины, которые погибли, и представь себе, они оказались узницами из тюрьмы Аконит!

Его жена быстро обернулась, прищурившись от удивления.

— Аконит? А она-то тут при чем? В конце концов, она только тюремщица.

— Ей пришлось отвечать по поводу пребывания этих женщин на борту судна. Мандарин счел этот факт странным.

— Естественно. Так что же они делали среди всех этих пряностей, что вез старик Фунг?

Скопец кашлянул и ответил с неуверенностью в голосе:

— Аконит утверждает, что они были больны: чтобы изолировать их от остальных заключенных, она решила отправить их к прокаженным на остров Могил. К несчастью, дорогой они погибли; а поскольку бумаги на их отправку подписывал я, боюсь, как бы мандарин не захотел допросить меня по этому делу.

— Мне не очень понятно, что он надеется из тебя вытянуть. Почему ты должен давать объяснения правосудию по поводу каких-то погибших арестанток, находившихся в ведении Аконит? Это же не товар, а женщины.

Скопец слабо улыбнулся госпоже Стрекозе, и та отвернулась. Устремив взгляд куда-то за пределы зеркального отражения, она вновь взялась за перламутровый гребень, не замечая тревоги, исказившей змеиное лицо ее мужа.

С головой уйдя в свои записки, Сю-Тунь не сразу услышал, что в его дверь стучат. Низко нагнувшись над столом, он выводил на желтоватой веленевой бумаге неясные знаки и от напряжения даже чуть высунул кончик языка. Непрекращающийся стук заставил его в конце концов поднять голову, и взгляд его на какое-то время затуманился от частого моргания. Тогда, выйдя наконец из задумчивости, он бросился к двери, чтобы впустить посетителя.

— Ах, это вы, мандарин Тан! Право, я глубоко сожалею, что заставил вас ждать под дверью! Но я был настолько погружен в свои мысли, что ничего не слышал.

Мандарин дружелюбно улыбнулся в ответ.

— Это мне следует принести вам извинения, Сю-Тунь. Час уже поздний, а я нарушаю ваш покой у вас же в доме. Однако я пришел к вам с весьма срочным делом.

Иезуит удивленно заморгал и придвинул судье стул.

— Чем могу быть вам полезен? — спросил он, медленно закрывая черную тетрадь.

— Вы сопровождали нас с ученым Динем в устье реки, на место крушения джонки, на которой погибли две женщины. Следствие пытается установить причины этой драмы. Есть кое-какие новости по этому делу.

— Я счастлив слышать, что ваше расследование благополучно продвигается вперед, — почтительно проговорил Сю-Тунь.

— Судовладелец Фунг, зафрахтовавший судно, сообщил нам о необычном оживлении на острове Черепахи, поблизости от побережья. Поскольку груз с судна был похищен, вполне возможно, что грабители временно выгрузили свою добычу на этом острове, который весь изрыт пещерами. Я предлагаю вам отправиться туда со мной, чтобы на месте проверить это предположение.

Монах в растерянности ответил:

— Я польщен вашим предложением, мандарин Тан. Однако неужели, чтобы сопровождать вас в таком путешествии, у вас не найдется более опытной охраны, чем скромный иезуит?

— Конечно найдется, но все стражники заняты наблюдением за городскими кладбищами.

— Вы подозреваете покойников в нападении на джонку господина Фунга?! — с искренним удивлением воскликнул Сю-Тунь.

— По правде говоря, я не рассматривал такой возможности, — бесстрастным тоном проговорил мандарин. — Нет, стражникам велено арестовать бессовестного вора — кем бы он ни оказался, человеком или духом, — похитившего несколько надгробий на разных кладбищах в окрестностях порта.

— И правда, какое гнусное кощунство! Я прекрасно понимаю, как не терпится вам арестовать виновника этого отвратительного злодеяния!