Еще не все собрались, когда Монтальбано услышал голос Аркуа:

- Извините, комиссар, вы можете подняться сюда, наверх?

Комиссар не торопился. Войдя в спальню, почувствовал на себе пронзительный взгляд начальника криминалистического отдела.

- Когда вы обнаружили труп, он был в таком положении?

- Нет, - ответил Монтальбано, не моргнув глазом. - Он был голым.

- А где вы взяли этот халат?

- В ванной.

- Положите все на место, черт возьми! Вы нарушили целостность картины преступления! Это грубая ошибка!

Монтальбано, не говоря ни слова, подошел к телу, сдернул с него халат, повесил себе на руку.

- Ну и задница, ребята!

Реплика принадлежала фотографу криминалистов, из породы грязных папарацци в рубашке навыпуск.

- Она к твоим услугам, если желаешь, - спокойно заметил комиссар. - Уже в нужной позе.

Фацио, хорошо знавший, какая опасность частенько таится в кажущемся спокойствии Монтальбано, на всякий случай сделал шаг в его сторону. Комиссар посмотрел Аркуа прямо в глаза:

- Теперь ты понял, козел, почему я это сделал?

И вышел из комнаты. В ванной наскоро ополоснул лицо, бросил халат на пол, приблизительно там, где его нашел, вернулся в спальню.

- Я должен буду доложить начальнику полиции, - холодно произнес Аркуа.

Голос Монтальбано прозвучал еще на десять градусов холоднее:

- Уж вы-то друг друга поймете.

- Доктор, мы с Галло и Галлуццо пойдем покурим тут во дворе. А то мы этим, из экспертизы, мешаем.

Монтальбано даже не ответил, глубоко задумавшись. Из гостиной опять поднялся наверх. Проверил гостевую комнату и ванную.

Он уже осмотрел внимательнейшим образом первый этаж и не нашел того, что искал. Чтобы быть совсем уверенным, снова заглянул в спальню, полную полицейских, перевернутую вверх дном экспертами, и еще раз убедился в том, что, как ему показалось, он заметил раньше.

Во дворе закурил. Фацио как раз закончил разговаривать по мобильнику.

- Я попросил номер телефона и адрес ее мужа в Болонье, - объяснил он.

- Доктор, - начал Галлуццо. - Мы тут обсудили… втроем… одну странную штуку…

- Шкаф-то в спальне все еще запакован. Так я тут под кроватью на всякий случай посмотрел, - добавил Галло.

- А я и в других комнатах проверил. Но…

Фацио хотел было закончить мысль, но остановился, повинуясь жесту руки начальника.

- …но одежду синьоры не нашли, - заключил Монтальбано.

Приехала «скорая», за ней - машина доктора Паскуано, судебного врача.

- Иди-ка посмотри, закончили уже криминалисты в спальне? - велел Монтальбано Галлуццо.

- Спасибо, - сказал доктор Паскуано.

У него было правило: либо я, либо они. Под «ними» подразумевались криминалисты. Если уж судмедэксперт на дух не переносил Якомуцци и его нахальную команду, можно себе представить, с каким трудом он терпел доктора Аркуа и его хорошо подкованных сотрудников.

- Много работы? - поинтересовался комиссар.

- Да ну, ерунда. Пять трупов за неделю. Когда еще такое было? Затишье.

Вернулся Галлуццо и доложил, что криминалисты переместились в ванную и гостевую комнату, так что дорога свободна.

- Проводи доктора и снова спускайся, - сказал Монтальбано, на сей раз обращаясь к Галлуццо.

Паскуано посмотрел на него с благодарностью, он действительно любил работать один.

Добрых полчаса спустя появилась машина судьи со следами многочисленных столкновений. Судья надумал затормозить только после того, как «поцеловался» со служебными машинами, на которых приехали криминалисты.

Николо Томмазео, весь красный, вышел из машины, крутя сморщенной, тощей, индюшачьей шеей, похожей на шею висельника.

- Какая ужасная дорога! Я попал в две аварии! - заявил он во всеуслышание.

Всем было известно, что судья водит машину не лучше, чем собака в наркотическом угаре.

Монтальбано нашел предлог, чтобы задержать его и тем самым спасти Паскуано от немедленного растерзания.

- Господин судья, я хочу вам рассказать одну любопытную историю.

И он поведал кое-что из того, что с ним приключилось накануне, показал следы столкновения с «твинго» и то, что осталось от записки под «дворником», объяснил, отчего у него зародились подозрения. Анонимный телефонный звонок в управление полиции Монтелузы явился манной небесной.

- Какое любопытное совпадение! - воскликнул судья Томмазео, сохраняя, однако, полное спокойствие.

Увидев нагое тело убитой, судья буквально остолбенел. Даже комиссар остановился как вкопанный. Доктор Паскуано сумел повернуть ей голову, так что стало видно лицо. Вылезшие из орбит глаза выражали невыносимую боль и ужас, на подбородке запеклась струйка крови: по-видимому, задыхаясь, женщина прикусила себе язык.

Доктор Паскуано предупредил вопрос, который комиссар терпеть не мог задавать:

- Точно установлено, что смерть наступила в ночь со среды на четверг. Час удастся уточнить после вскрытия.

- От чего наступила смерть? - спросил Томмазео.

- Разве не видно? Убийца прижал ее лицом к матрасу и держал так до наступления смерти.

- Должно быть, он был необыкновенно сильным.

- Необязательно.

- Следы полового акта до или после смерти присутствуют?

- Не могу сказать.

Что-то в тоне судьи заставило комиссара поднять на него глаза. Тот вспотел!

- Мог иметь место анальный коитус, - настаивал судья.

Монтальбано не мог не заметить блеск в его глазах. Его осенило: доктор Томмазео, по всей видимости, скрытно наслаждался! Комиссару пришла в голову одна фраза Мандзони, посвященная более знаменитому однофамильцу судьи, филологу Николо Томмазео:

«Этот Томмазео одной ногой стоит в ризнице, а другой - в борделе». Должно быть, фамильная черта.

- Я вам доложу. До свидания, - сказал доктор Паскуано, поспешно ретируясь во избежание других вопросов.

- По-моему, это преступление маньяка, который застал синьору, когда она ложилась спать, - твердо сказал доктор Томмазео, не спуская глаз с убитой.

- Видите ли, синьор Томмазео, нет никаких следов взлома. Вам не кажется странным, что голая женщина сама открывает маньяку дверь и принимает его в спальне.

- Странно вы рассуждаете! Возможно, она поняла, что этот человек - маньяк, только когда… Понятно?

- Я бы предложил версию преступления по страсти, - сказал Монтальбано, внутренне веселясь.

- Почему бы и нет, почему бы и нет? - согласился легко попавшийся на крючок Томмазео, почесывая бороду. - Мы не должны забывать, что анонимный звонок сделала женщина. Обманутая жена. Кстати, вы знаете, как найти мужа погибшей?

- Да. У бригадира Фацио есть номер телефона, - ответил комиссар, чувствуя, как сжимается сердце. Он ненавидел сообщать плохие известия.

- Дайте-ка его мне. Я сам позвоню, - сказал судья.

Ну на все горазд судья Томмазео! Даже роль ворона-могильщика ему по плечу.

- Можно уносить тело? - спросили вошедшие в комнату люди из «скорой».

Только через час криминалисты закончили осмотр места преступления и уехали.

- А теперь что будем делать? - спросил Галло, которого, как видно, заклинило на этом вопросе.

- Закрой на ключ дверь. Возвращаемся в Вигату. У меня от голода живот подвело, - сказал комиссар.

Горничная Аделина оставила ему в холодильнике вкуснейший розовый соус из икры лангуста и морских ежей, чтобы заправить спагетти. Монтальбано поставил воду на огонь и, пока она нагревалась, решил позвонить своему другу Николо Дзито, репортеру «Свободного канала», одного из двух частных телеканалов Монтелузы. Другой канал, «Телевигата», в котором ответственным за программу новостей был шурин Галлуццо, поддерживал правящую администрацию. Так что с нынешним правительством и по причине левизны «Свободного канала» обе станции были бы до скуки похожи одна на другую, если бы не ясный и ироничный ум «красного изнутри и снаружи» Николо Дзито.