— Я хотел бы знать, что здесь происходит, — ответил он. — Что это за штука? — Он указал рукой на странную «лодку». — Кто ею управляет и как?

— Происходит закладка очередной трубы. — Игорь видел губы Дмитревского и убедился, что действительно разговаривает с всемирно известным человеком. — «Штука», как вы сказали, — это ПК, иначе говоря — подводный крот, который пророет шахту и потянет за собой трубу на глубину десяти километров. В трехстах метрах отсюда, параллельно, пойдет второй крот. В настоящий момент им управляют люди, а потом он пойдет самостоятельно. Вас удовлетворяет это объяснение?

— Вполне. Спасибо, товарищ Дмитревский.

— Ну и напрасно, — совершенно уже неожиданно услышал Игорь. — Вы могли бы поинтересоваться еще многим. Например, как совершается подземный поворот крота? Как он изгибает трубу?

— Я боюсь злоупотребить вашим временем.

— Как ваше имя?

Горелик назвал, прибавив, что он археолог.

— Об этом я и сам догадался, — ответил Дмитревский. — Инженеры таких вопросов не задают. Они сами это знают.

Снова кто-то рассмеялся, и Игорь узнал Козлову.

«Вот тебе! — подумал он. — Не хотела объяснять мне, так я получил пояснения от самого Дмитревского».

Между тем подводный крот погрузился больше чем на половину своей длины. Хотелось спросить, откуда поступает энергия к его двигателям, но обращаться самому к начальнику «ЭПРА» для Игоря было уж слишком смело.

Он увидел, как в корпусе крота открылся люк и оттуда вышли три человека. Очевидно, именно они управляли машиной до сих пор, а теперь она пойдет дальше самостоятельно.

ПК погружался на глазах. Потом машина остановилась. Теперь над поверхностью дна оставалась только ее корма, возвышавшаяся не больше чем на метр. Все остальное скрылось.

Над головами зрителей проплыла гигантская труба, метров двести длиной. Над ней можно было различить контур подводной лодки, которая ее несла на тросах. Приблизился огромный и неуклюжий с виду самодвижущийся механизм, размером с небольшой дом. Из него протянулись четыре механические руки и взялись за конец трубы. Медленно, плавно труба встала вертикально и точно легла торцом на корму ПК.

Горелик следил за происходящим затаив дыхание. Внешняя легкость движений механических рук таила в себе чудовищную силу. Интересно, управляет кто-нибудь «руками» или это автомат?

Появились еще четыре «руки», иной формы. Они обвили конец трубы, словно обняв ее. Горелик понял, что сейчас труба будет приварена к корме ПК, или как-то иначе наглухо скреплена с ней. И ПК потащит трубу за собой в глубину, а за ней и все остальные трубы, которые одна за другой будут присоединены к первой. Было ясно без пояснений, что возрастающий вес этих труб поможет ПК идти вниз. Но вот как он поднимется?

«Видимо, он вообще не будет подниматься, а останется там, соединившись со вторым ПК, о котором сказал Дмитревский», — подумал Игорь.

Между тем «сварка» была окончена. Все восемь рук одновременно ушли внутрь самохода. И ПК двинулся вперед.

Труба пошла за ним.

Движение это было очень медленным, и его даже трудно было заметить. Без трубы крот погружался гораздо быстрее.

Кто-то тронул Игоря за рукав скафандра. Он обернулся и увидел Козлову.

— Явилась все-таки, — сказал он. — Совесть проснулась?

— Ты сам куда-то пропал, — ответила она. — А потом я услышала, что ты разговариваешь с Дмитревским. Как он тебе понравился?

Игорь смущенно оглянулся, но Дмитревского уже не было возле него. Больше того, не было видно и крейсера штаба. Видимо, начальник «ЭПРА» успел уехать, пока он был поглощен зрелищем.

— Дмитревский отправился к месту закладки второй трубы, — пояснила Шура. — Он всегда лично присутствует при каждой закладке, на всех двадцати пяти базах.

— Сколько времени будет погружаться крот? — спросил Игорь.

— Сорок дней. Возможны задержки из-за особенностей грунта. Иногда приходится вытаскивать все обратно. Но, к счастью, эти случаи редки.

— Катастроф не было?

— Пока не было.

По тону ответа Игорь понял, что работники «ЭПРА» каждую минуту ожидают возможной катастрофы и готовы к ней.

— Опасная штука! — сказал он. — Кстати, куда девается грунт?

— Он выбрасывается на поверхность через эти же трубы. Через двадцать часов, или немного позже, здесь начнется непрерывное извержение глубинных пород. Тогда надо будет внимательно следить и производить непрерывный анализ. Мало ли что может оказаться. К тому же температура недр все время повышается.

— ПК останавливается?

— Да, через каждые двести метров. Последние трубы очень трудно присоединять. Приходится предварительно раскалять их торцы. Ты прав, — работа опасна. Но в этом есть и своя прелесть.

— Прелесть?

— Слишком мало осталось у нас, на Земле, таких работ, где нужна смелость.

— Разве не все автоматизировано?

— Почти всё. Я возвращаюсь на базу, — прибавила Шура. — Идешь со мной?

— Да, пошли!

Он бросил прощальный взгляд на трубу (она не укоротилась заметно) и пошел за Козловой.

По дороге им встретилось несколько громоздких машин, медленно ползших по дну.

— Это подвижные лаборатории и вспомогательные агрегаты, — сказала Козлова. — Они переходят на новое место. От недавно законченных труб, где уже делать нечего.

— Место работ все время удаляется от базы?

— Да, в обе стороны. А потом и сама база будет перенесена на другое место.

Время шло однообразно, но не скучно. Интересная работа всецело захватила Игоря Горелика.

День был строго регламентирован. Работа, сон, развлечения — все имело свое, раз навсегда установленное, время. И это так же помогало не замечать отсутствия новых впечатлений.

Раз в три дня, в течение получаса, Игорь имел возможность поговорить с матерью по радиотелефону. Он не пропускал своей очереди, главным образом потому, что знал — мать беспокоится о его здоровье и ее собственная работа идет лучше, после того как она увидит сына.

На свое здоровье Игорь никогда не жаловался. И в условиях «заключения» под водой выглядел так, что даже мать не находила повода поволноваться за него.

В подводном павильоне были гимнастический зал и бассейн для плавания. В верхнем этаже помещался «зимний сад», где рекомендовалось проводить не менее часа в день. За этим строго следил врач базы. Народ был крепкий, не склонный к заболеваниям, и врачу делать было почти нечего. Александр Пугачев помимо медицинских обязанностей выполнял еще и работу ученого ихтиолога. Суханов редко отпускал его на дно, и материал для работы доставляли поисковые группы. Лаборатории базы были прекрасно оборудованы.

Как-то под вечер Дмитрий Козлов подошел к Игорю, игравшему в шахматы с Шурой, и сказал ему:

— Завтра в длительный поиск отправляется группа Анатолия Купцова. Ты отправишься с ней.

— Наконец-то! — облегченно вздохнул Горелик.

Купцова он хорошо знал. Тот был всего на год старше, и они часто встречались в университете. В свое время Игорь остро завидовал Анатолию, когда узнал, что Купцова приняли на работу в «ЭПРА».

— Ты не обижайся, — сказал Дмитрий. — У нас так принято. Всех новых сотрудников подвергают испытанию на терпение. Ведь нам часто приходится безвыходно сидеть в таком «заключении». За три месяца можно увидеть, годен человек для работы в «ЭПРА» или не годен.

— Значит, я годен?

— По-видимому, да.

— Все-таки «по-видимому».

— Дно покажет, — неопределенно ответил Козлов.

— Пойдем пешком?

Шура рассмеялась:

— Такой здоровый парень, а шага сделать боится.

— Я не боюсь. Просто спрашиваю.

— Ходить придется много, — ответил Дмитрий. — А на место отправитесь в лодке.

— Место уже разведано?

— Да, там была одна группа. Кажется, что-то есть.

— А почему не на вездеходе?

— На них можно ездить только по расчищенной полосе. А в том месте хаос скал.

В противоположность своей жене Дмитрий всегда и охотно отвечал на любой вопрос.