— Иди сюда! — зарычал Грант. — Чей папа? Где ты ус… Иди сюда, чертенок!

Он рванулся к зверьку. Оливер согнул свою единственную заднюю лапу и мигом забросил себя на трубу дровяной печки.

— Наверное это лихорадка! — взвыл он. — Нет шоколада!

Он прыгнул словно трехлапая молния в открытый дымоход. Оттуда раздалось скрежетание когтей по металлу и паракот вырвался наружу.

Грант вышел из лачуги. Голова заныла от напряжения, все еще здоровой частью сознания он понимал, что весь этот эпизод был несомненно лихорадочным бредом, но все же побрел за животным.

Он двигался как в кошмаре. Длинные шеи шизиков раскачивались над высокой травой-кровопуской, их идиотское хихиканье и дурацкие рожи усиливали общую атмосферу безумия.

Облачка вонючих, несущих лихорадку испарений вырывались при каждом шаге из топкой почвы. Где-то с правой стороны пищали и бормотали шмыгуны; Грант знал, что у них там крошечная деревенька, однажды он увидел мельком опрятные маленькие постройки, сложенные из отлично пригнанных камешков, совсем как игрушечный средневековый город, вплоть до башенок и укреплений. Говорили, что они даже воюют между собой.

Голова Гранта гудела и кружилась от воздействия таблеток и лихорадки. Начался приступ «бланки», и Кальторп понимал, что только полоумный псих мог уходить сейчас от дома. Он должен лежать на койке; сама лихорадка не так страшна, люди гибли на Ио в бреду, ведомые галлюцинациями.

Теперь это началось у него. Он понял это, как только увидел Оливера. Оливер безмятежно взирал на привлекательную молодую леди в эффектном вечернем платье в стиле второй половины двадцать второго столетия. Совершенно очевидно, что это — галлюцинация, поскольку девушкам нечего делать в тропиках Ио, а если уж по воле какого-то дикого случая она и появилась бы тут, то конечно же не в вечернем платье.

У галлюцинации, по-видимому, была лихорадка, ее лицо было бледным до белизны, откуда и взялось название «бланки» 1. Серые глаза совершенно без удивления наблюдали как Грант подошел через траву-кровопуску.

— Добрый день, вечер или утро, — заметил он, бросив беглый взгляд на поднимающийся Юпитер, и заходящее солнце. — Или, может быть, просто здравствуйте, мисс Ли Нейлан.

Девушка пристально посмотрела на него.

— Знаете, — сказала она, — вы первая из галлюцинаций, которую я не узнала. Тут были все мои знакомые, а вы — первый незнакомец. Ведь мы незнакомы? Вы знаете как меня зовут — значит вы, должны быть, моей галлюцинацией.

— Не будем спорить о том, кто из нас галлюцинация, — предложил Грант.

— Давайте попробуем так. Кто первым исчезнет, тот и есть иллюзия. Держу пари на пять долларов, что вы.

— А как же я их получу? — удивилась она. — Со своих видений.

— В самом деле, — нахмурился он. — Но это моя проблема, а не ваша. Я-то знаю, что я реален.

— Откуда вы знаете мое имя? — поинтересовалась девушка.

— О! — пояснил Грант. — Из-за регулярного чтения светской хроники в газетах, которые привозит грузовой самолет. На самом деле я даже вырезал одну из ваших фотографий и приклеил ее над своей лежанкой. Наверное, поэтому вы мне видитесь сейчас. Хотел бы я встретиться с вами в действительности.

— Какая галантная реплика для привидения! — воскликнула она. — А кто же в таком случае вы?

— Ну, я-то Грант Кальторп. Работаю на вашего отца, торгуюсь с шизиками за ферву.

— Грант Кальторп, — повторила девушка. Она прищурила затуманенные лихорадкой глаза, словно наводя на Гранта резкость. — Как, это вы!

Ее голос дрогнул на секунду, и она потерла рукой бледный лоб.

— Почему вы вынырнули из моей памяти? Это странно. Три или четыре года назад, когда я была романтичной школьницей, а вы знаменитым спортсменом, я в вас безумно влюбилась. И даже клеила в альбом ваши портреты — Грант Кальторп в походном снаряжении на охоте за ниточным червем Титана — Грант Кальторп рядом с гигантским безногом, убитым возле Гор Вечности. Вы… вы действительно лучшая галлюцинация, из тех что были у меня так долго. Этот бред был бы… приятным, — она снова прижала руку ко лбу, — если бы голова не болела так!

«Вот здорово! — подумал Грант. — Хотел бы я, чтобы это было правдой, насчет альбома. Это как раз то, что психологи называют видением осуществленного желания».

Капля теплого дождя шлепнулась ему на шею.

— Надо пойти лечь, — сказал он вслух. — Дождь вреден при «бланке». Надеюсь увидеть вас во время следующего приступа.

— Спасибо, — с достоинством ответила Ли Нейлан. — Взаимно.

Грант склонил голову, которую немедленно пронзила боль.

— Эй, Оливер, — позвал он задремавшего паракота. — Пошли?

— Это не Оливер, — сказала Ли. — Это — Полли. Она два дня составляла мне компанию, и я назвала ее Полли.

— Род не тот, — пробормотал Грант. — В любом случае, это мой паракот, Оливер. Правда Оливер?

— Надеюсь увидеть вас, — сказал Оливер сонно.

— Это Полли. Так ведь, Полли?

— Держу пари на пять долларов, — сказал паракот. Он поднялся, потянулся и прыгнул под куст. — Наверное это лихорадка, — сообщил он, исчезая.

— Наверное, — согласился Грант и повернулся. — До свидания, мисс… или я могу называть вас Ли, все равно ты ненастоящая. До свидания, Ли.

— До свидания, Грант. Только не ходи туда. Там в траве деревня шмыгунов.

— Нет. Она вон там.

— Она здесь, — настойчиво повторила Ли. — Я наблюдала как они строили ее. Но они ведь не смогут ничем повредить тебе, так? Даже шмыгун не повредит привидению. До свидания, Грант. — Она устало прикрыла глаза.

Дождь усилился. Грант пробирался через кровопуску, и ее красный сок собирался кровавыми каплями на сапогах. Надо было поскорее вернуться в хижину, пока лихорадка и вызванный ею бред не сбили с пути. Надо было принять ферверин.

Неожиданно он резко остановился. Прямо перед ним трава была расчищена, и на маленькой полянке, стояли башни, высотой по плечо Гранта, и укрепления деревни шмыгунов — новой деревни, потому что половина домиков были недостроенные, и шестидюймовые фигурки в капюшонах трудились таская камни.

Шмыгуны запищали и затараторили. Грант попятился, дюжина крошечных копий просвистели возле него. Несколько вонзилось в сапоги, но, к счастью, не одно не царапнуло кожу, наверняка они были отравлены. Грант отступил быстрее, но все вокруг в густой, мясистой траве уже шуршало, пищало и оглашалось проклятиями.

Грант развернулся. Шары-головы шизиков торчали над кустами. Они хихикали от боли, когда шмыгуны кусали или кололи их. Грант свернул к группе шизиков, надеясь запутать крошечных злодеев в траве, и самый высокий шизик с пурпурным лицом, изогнул длинную шею, хихикая и показывая костлявыми пальцами в какой-то узел под рукой.

Грант проигнорировал его и свернул к хижине. Похоже, что он ускользнул от шмыгунов, поэтому он упрямо побрел дальше, ему надо было срочно принять таблетку ферверина. Но вдруг он остановился, нахмурившись, повернулся и пошел обратно.

— Не может быть, — бормотал он. — Но она сказала мне правду о деревне шмыгунов. Я не знал, что она там. Как же галлюцинация могла рассказать мне о том, чего я сам не знаю?

Ли Нейлан сидела на стволе упавшего каменного дерева, там же где ее оставил Грант, и Оливер был возле нее. Она сидела с закрытыми глазами, а два шмыгуна резали длинный подол ее платья крошечными, сверкающими ножами.

Грант знал, что их всегда привлекал земной текстиль; видимо, они не смогли воспроизвести очаровывающий блеском атлас, хотя эти бесы со своими крошечными ручками, были чертовски умелыми. Когда он приблизился, они оторвали лоскут от бедра до лодыжки, но девушка не пошевелилась. Грант крикнул, и злобные маленькие создания, посылая Гранту невыразимые проклятия, бросились прочь, прихватив шелковистую добычу.

Ли Нейлан открыла глаза.

— Опять ты, — произнесла она невнятно. — Только что был папа. Теперь ты. — Она побледнела еще больше; белая лихорадка брала свое.