— Значит… я уже не там? Не в том жутком месте?

— Ну конечно же. — Он видел признаки, что ее облегчение может перейти в истерику, и поспешил отвлечь ее. — Ты не могла бы рассказать, как оказалась там — да еще в шикарном вечернем платье?

Девушка взяла себя в руки.

— Я собиралась на прием. Вечер… вечеринка в Гераполисе. Но я-то была в Юнополисе, понимаешь.

— Не понимаю. Прежде всего, что ты вообще делаешь на Ио? Каждый раз когда я слышал о тебе, это было связано с нью-йоркским или парижским обществом.

Она улыбнулась.

— Значит, не все было бредом, так? Ты говорил, что у тебя есть одна из моих фотографий… о, вот она! — Ли нахмурилась взглянув на вырезку. — В следующий раз, когда фоторепортер захочет сфотографировать меня, я вспомню что не надо ухмыляться так… так как шизик. Ну а как я очутилась на Ио — прилетела с папой, который ищет возможность выращивать ферву на плантациях, вместо того, чтобы зависеть от торговцев и шизиков. Мы здесь уже три месяца, и я страшно скучала. Я думала, на Ио будет интересно, но нет — до недавнего времени.

— А при чем здесь танцы? Как ты все же оказалась здесь, в тысяче миль от Юнополиса?

— Ну, — медленно протянула она. — В Юнополисе мне все надоело. Ни представлений, ни спорта, ничего кроме редких танцев. Меня это не устраивало. Когда были танцы в Гераполисе, я летала туда. Это четыре-пять часов на скоростном самолете. А на прошлой неделе — или когда там — я собралась лететь, и Харви — папин секретарь — должен был меня отвезти. Но в последнюю минуту он понадобился папе и он запретил мне лететь одной.

Грант почувствовал сильную неприязнь к Харви.

— Ну? — спросил он.

— Я полетела сама, — закончила Ли потупившись.

— И разбилась, да?

— Я летаю не хуже других, — отпарировала она. — Просто я полетела другим путем, и внезапно впереди появились горы.

Грант кивнул.

— Идиотский Холмы, — сказал он. — Мой грузовой самолет дает крюк в пятьсот миль, чтобы обогнуть их. Они невысокие, но высовываются над атмосферой этой безумной планетки. Атмосфера здесь плотная, но мелкая.

— Знаю. Я знала, что не смогу пролететь над горами, но подумала, что перепрыгну через них. Понимаешь, набрать полную скорость и кинуть самолет вверх. Он герметичен, и сила притяжения здесь слабая. И кроме того, я видела, такое несколько раз, особенно на ракетных конструкциях. Реактивная струя помогает удержать самолет даже после того, как крылья не опираются на атмосферу.

— Чертовски глупый трюк! — воскликнул Грант. — Конечно, это возможно, но тут надо очень ровно войти в атмосферу с другой стороны. Можно врезаться так, что костей не соберешь.

— Так я и поняла, — печально сказала Ли. — Я почти выровнялась, но не совсем, и врезалась в гущу жалящих пальм. Наверное удар их оглушил, потому что я успела выбраться до того, как они начали хлестать кругом. Но я не могла попасть обратно на самолет, и это… я помню только первые два дня — но это было ужасно.

— Так и должно было быть, — сказал Грант мягко.

— Я знала, что если не буду есть и пить, то есть шанс избежать белой лихорадки. Не есть я еще могла, но вот не пить… ну, в конце концов я сдалась и напилась из ручья. Меня уже не волновало что случится если я сейчас же не избавлюсь от этой пытки жаждой. А после этого все смутно и неясно.

— Надо было жевать листья лихры.

— Я не знала об этом. Даже не знаю как они выглядят, и кроме того, я все еще ждала, что появится папа. Он наверное уже начал поиски.

— Наверное, — согласился Грант иронично. — А ты не думала о том, что маленький Ио — тринадцать миллионов квадратных миль поверхности? И ежу понятно, что ты могла потерпеть аварию на любой из этих квадратных миль. Когда летишь с северного полюса на южный, нету кратчайшего маршрута. Ты можешь пересекать любую точку планеты.

Ее серые глаза начали расширяться.

— Но я…

— Более того, — продолжил Грант, — здесь, возможно, последнее место, куда заглянут спасатели. Они подумают, что никто, кроме шизика, не полезет на Идиотские Холмы, и в этом я полностью соглашусь с ними. Так что, очень похоже, Ли Нейлан, что ты застряла здесь до очередного грузового самолеты, который прилетит в следующем месяце.

— Но отец с ума сойдет! Он подумает, что я погибла!

— Без сомнения, он уже так думает.

— Но мы не можем… — Она замолчала и обвела взглядом единственную комнатку маленькой хижины. Потом покорно вздохнула, улыбнулась и мягко сказала: — Да, Грант, могло быть куда хуже. Постараюсь отработать свое содержание.

— Прекрасно. Как ты себя чувствуешь, Ли?

— Совершенно нормально. Готова приступить к работе. — Она сбросила изодранное одеяло, села и спустила ноги на пол. — Я приготовлю обе… О, Боже! Мое платье!.. — Она рванула одеяло к себе.

Грант усмехнулся.

— Мы тут немного побегали с шмыгунами, пока ты была без сознания. С моим запасным гардеробом примерно тоже самое.

— Оно рассыпается! — всхлипнула девушка.

— Нитка с иголкой могут помочь? Они, по крайней мере, остались, так как лежали в ящике стола.

— Как? Из этого и нормальный купальник не сделаешь! — отмахнулась она. — Может, что-нибудь из твоих вещей?

Отрезая, латая и заштопывая она в конце концов ухитрилась придать одному из костюмов Гранта приличный вид. В мужской рубашке и брюках девушка выглядела еще прелестней, но Грант обеспокоился тем, что внезапно бледность вернулась к ней.

Это была «рибланка», второй приступ лихорадки который обычно следовал вскоре за первым. Кальторп посерьезнел, когда протянул на ладони две из последних четырех таблеток ферверина.

— Прими их, — приказал он. — И мы попробуем раздобыть где-нибудь немного листьев фервы. Самолет забрал все мои запасы на прошлой неделе, и с тех пор мне что-то не везет с моими шизиками. Они не приносят ничего кроме сорняков и мусора.

Ли сморщила губы от горечи лекарства, затем прикрыла глаза из-за кратковременного головокружения и тошноты.

— А где ты найдешь ферву? — спросила она.

Грант в затруднении покачал головой, наблюдая заходящую массу Юпитера, с его пылающими полосами кремового и коричневого, и Красное Пятно кипящее возле западного края. Около него сиял бриллиантовый маленький диск Европы. Внезапно Грант нахмурился, бросил взгляд на часы и потом на календарь на внутренней стороне дверцы шкафчика.

— Европа будет светить еще пятнадцать минут, — пробормотал он, — и через двадцать пять минут — настоящая ночь — первая настоящая ночь за полмесяца. Интересно…

Он задумчиво посмотрел в лицо Ли. Грант знал где растет ферва. Никто не отваживался проникать в джунгли сам, где жалящие пальмы и стрельчатые лозы и смертоносные зубчатые черви делали такое рискованное мероприятие самоубийством для всех кроме шизиков и шмыгунов. Но он знал где растет ферва…

В редкую настоящую ночь Ио, даже открытая поляна может таить опасность. И не только из-за шмыгунов; Грант знал достаточно хорошо что во тьме из джунглей выползают создания, которые иначе оставались бы в вечной глубокой тени — зубастые пулеголовые лягушки, и несомненно много неизвестных болотных, ядовитых, чудовищных существ, которых никогда не видел человек. О которых болтают в Гераполисе и…

Но он должен достать ферву, и он знает где она растет. Хотя даже шизик не пытается собирать ее там, но в маленьком саду или огороде вокруг крошечных городов шмыгунов росла ферва.

Кальторп включил свет, разгоняя собирающиеся сумерки.

— Я ненадолго выйду наружу, — сказал он Ли. — Если бланка опять нагрянет, возьми еще две таблетки. В любом случае они тебе не повредят. Шмыгуны утащили мой градусник, но если почувствуешь головокружение — прими таблетки.

— Грант! Где…

— Я скоро, — прервал ее он, закрывая за собой дверь.

Шизик, лиловый в синеватом свете Европы, покачивался протяжно хихикая. Грант отшатнулся в сторону и осторожно прокрался в соседнюю деревню шмыгунов — старую, потому что другим было бы тяжело обработать почву за такое короткое время. Он подкрадывался осторожно через траву-кровопуску, но он знал, что его скрытность чистейшей воды оптимизм. Он был в точности таком положении, как если бы стофутовый гигант пытался приблизиться к человеческому городу незаметно — трудная задача даже под покровом кромешной темноты.