И вот они увиделись после долгой разлуки.

Со слезами на глазах Ирен описала произошедшие с ней события.

— Очень жалко, мамочка, — шептала она, что ты не понянчишь своего внука или внучку.

Мне сейчас очень нужны твои советы, помощь, поддержка. Недавно я разбирала вещи в чулане и нашла старую фотографию, где сижу у тебя на коленях. Ты улыбалась мне словно наяву!

После этого я сразу же пришла сюда. Прости, что не приходила так долго. Ты лучше других понимаешь, как нелегко мне жилось в нашем доме одной, без твоей заботы.

Не забыла Ирен и упомянуть о своей любви к Жанлену, о его благородстве. Она просидела в церкви два часа и вернулась домой обновленной, спокойной. Ей казалось, что мама советовала не оглядываться назад, пережить боль разлуки с Жанленом и сосредоточиться на ребенке, в котором теперь ее будущее. По крайней мере, именно это она осознала, вернувшись домой.

Теперь в распорядок ежедневных прогулок, кроме посещения парка, входил еще и непременный визит в церковь. Местный священник, сменивший прежнего, хорошо знакомого Ирен, запомнил добросовестную прихожанку и встречал ее приветливо. С ним Ирен обсуждала самые разные вопросы, касающиеся отношений в семье, воспитания детей, греховности тех или иных поступков. Ей не хватало общения, а слуга Господа оказался человеком образованным, чутким, терпимым. Он не осуждал людей за грехи, не грозил расплатой на небесах, а утешал, объясняя, что испытания призваны укрепить дух, помочь найти правильную дорогу в жизни. Так Ирен получила второй шанс вновь обрести себя и начать с чистого листа. Она верила в лучшее.

Удивительно, но с церквями были тесно связаны важные моменты ее жизни. В тот день, когда Жанлен случайно заснял незнакомку, переполненная отчаянием Ирен заглянула в Ньиве Керк.

Она молилась о сохранении своих отношений с Марком, которые все стремительнее катились под откос. Эта любовь, больше похожая на попытку убежать от проблем, казалась ей заслуживающей того, чтобы упорно цепляться за нее.

Но судьба распорядилась иначе. Отбирая последнюю надежду, она послала Ирен новое, подлинное чувство. Если одно теряешь, обязательно найдешь другое, не менее важное и ценное…

Ирен посмотрела на часы. Пора отправляться на прогулку. За час, который Ирен выделила себе на отдых, она успела обдумать все события последних десяти дней. Настроение оставалось стабильно спокойным. Зеркало не отразило никаких изменений во внешности, живот по-прежнему был плоским, фигура не успела приобрести свойственных ее положению округлостей. Прошло всего полторы недели. Но глаза смотрели в зеркало как-то отстраненно, устало. Смирение отныне стало главным девизом Ирен. Потух тот восторженный огонь, горевший во взгляде, когда рядом находился Жанлен, когда счастье переполняло душу, плескалось вокруг, отчего окружающий мир выглядел прекрасным. Одним неверным движением она смахнула розовую пелену, и мягкий шифон с тихим шелестом упал к ногам. Вот ее настоящее: без лишней мишуры, наивных надежд, глупых желаний. Ирен решила, что будет жить иначе, чем миллионы других людей!

Ей хотелось любви, из которой получился бы крепкий семейный союз. Только Жанлен заслуживает идеальной женщины, а она не имеет права претендовать на совершенного мужчину, поскольку сама весьма далека от совершенства. Ирен захотелось крикнуть своему отражению: ты одна виновата в случившемся! Не смей себя жалеть!

Жанлен не будет счастлив с той, которая вечно доставляет ему неприятности! Как наяву, увидела она лицо возлюбленного, суровое и непреклонное, и, не выдержав причуд воображения, бросилась прочь из комнаты.

Что за абсурдные объяснения: «Я совершила ошибку, приняв признательность к тебе за любовь. Наверное, где-то в глубине души еще не остыли чувства к Марку». Нет, Жанлен решительно отказывался верить в них, когда каждый день видел и чувствовал обратное. Но он специально захватил записку с собой, чтобы при встрече попросить Ирен сказать ему эти слова в лицо. Ее отъезд был для него подобен грому среди ясного неба. Накануне они едва не обручились! Хотя она вела себя немного странно: молчала, стремилась остаться одна, грустила. Жанлен отнес этот факт к нервному напряжению, которое свойственно женщинам, как, впрочем, и мужчинам, на пороге принятия важных решений. Ирен волновалась, обдумывала, сможет ли связать с ним свою жизнь, стать хорошей женой. По крайней мере, Жанлен не предполагал чего-то другого.

…Ночью он проснулся от странного звука, похожего на щелчок дверного замка. Густой сумрак за окном и не думал рассеиваться. Часы показывали без пяти три. Тишину больше не нарушали внешние раздражители, и глаза уже сами закрывались, напрасно потревоженные острым слухом. И Жанлен больше автоматически провел рукой по второй половине кровати, ожидая почувствовать под ладонью изгибы любимого тела. Пальцы на миг замерли в пустоте. Ирен не было рядом. Лишь отпечаток на подушке напоминал о ее недавнем присутствии. Он вскочил с постели и стал звать Ирен, зажигая поочередно свет в каждой комнате. Потом в кухне на столе он обнаружил записку. Сначала Жанлен просто ничего не понял. Это напоминало либо бред, либо злую шутку. Ирен не могла поступить с ним так жестоко! Что за нелепая отговорка — неостывшие чувства к Марку! Он скомкал листок, намереваясь выбросить, и вдруг осознал ее уход. В спальне остался только ряд вешалок, сложенных возле шкафа для избежания излишнего шума. Ирен забрала все свои вещи, только фотографию не тронула. Именно снимок стал для Жанлена доказательством реальности происходящего. Нет, встреча с ней не относилась к разряду ночных грез. Конечно, через минуту он спохватился, вспоминая причину внезапного пробуждения, и бросился на улицу. Куда она могла отправиться? Ответ напрашивался один: туда, где легко поймать такси. До заветного перекрестка Жанлен бежал как сумасшедший, отчего в легких появилась резкая боль. Один из таксистов действительно видел за десять минут до этого темноволосую девушку с дорожной сумкой, садившуюся в машину. Жанлен два часа прождал водителя, отвозившего Ирен, и узнал у него, что пунктом назначения был железнодорожный вокзал. На следующий день он отправился в Гавр.

Ему казалось, что в городе с двухсоттысячным населением не возникнет проблем с поисками. Однако в спешке он не учел важного фактора — количества информации в своем распоряжении. Ослепленный и оглушенный счастьем, он попросту не запомнил фамилии возлюбленной! Только несколько характерных букв остались в памяти. Составляя из них примерный список, Жанлен получил несколько довольно рас пространенных фамилий: Бонтэн, Бонтаре, Бонтуон, Бонторн. Это был тупик. Одного имени явно недостаточно для поисков человека.

Сколько девушек и женщин, откликающихся на имя Ирен, живут в Гавре? Возможно, он потратит не одну неделю на методичную проверку адресов.

Жанлен сидел в номере отеля, где поселился по приезде, неделю назад. Его размышления о дальнейших действиях прервал короткий стук в дверь. С большой неохотой он открыл незваному гостю, которым оказался Жак. Они не виделись с момента исчезновения Ирен, поскольку Жанлен в спешке отправился за ней. Братья несколько раз разговаривали по телефону, обсуждали план действий. Еще вчера Жанлен жаловался брату, что совсем запутался и поиски на время придется прекратить из-за отсутствия точных сведений. Но, кажется, вчера Жак поведал о своем очередном недомогании. Вот остолоп!

Его вечно тянет на приключения в неподходящий момент.

— Разве я не велел тебе оставаться дома? — начал злиться Жанлен. — Мне надоело повторять одно и то же из раза в раз. Ты либо страдаешь склерозом, либо стремишься умереть молодым, а заодно решил подкинуть проблем брату.

— Успокойся. — Жак сделал примирительный жест рукой. — Сейчас я абсолютно здоров, как и вчера. Солгать пришлось для пользы дела.

— Может, прекратишь морочить мне голову и объяснишь все по порядку?

— Если впустишь в номер, без проблем. Коридор, знаешь ли, не располагает к долгим беседам.

Заинтригованный Жанлен отступил в сторону, пропуская брата в комнату. Тот, наслаждаясь своей ролью, не спеша снял куртку и поудобнее уселся в кресло. Но, перехватив гневный взгляд брата, поспешил начать повествование: