— Ты никому не скажешь только в том случае, если сдашь мне своих хозяев, Серя. Кто они?

— Я не могу… не могу! Они меня убьют!

— Они или я. Я — раньше. Так что выбирай.

— О чем мне рассказывать? — вздохнув, попросил уточнений пунктуальный клерк.

— Для начала — как все произошло с серебряным долларом.

— Меня вызвал шеф, — начал Сергей Сергеевич, но Сырцов перебил:

— Имена, имена!

— Юрий Егорович… — приступил к перечислению Сергей Сергеевич, но Сырцов опять перебил его, уже в полном ликовании:

— Родной и близкий! — но тут же спохватился: — Ну и что Юрий Егорович?

— Юрий Егорович вызвал меня и, сказав, что вы будете в банке к пяти часам, предложил выплатить вам сумму таким образом, чтобы в ней обязательно присутствовал серебряный доллар, и дал мне этот доллар.

Ужасно любопытно все это. Решили в инсценировке застрелить его и, в то же время страхуясь, подсунули монетку, которая при весьма и весьма проблематичной неудаче помогла бы безошибочно вывести их боевиков на случайно спасшегося Сырцова. Редкая предусмотрительность, профессиональная предусмотрительность. Суперпрофессиональная предусмотрительность, даже не по милицейскому разряду. Есть над чем подумать.

— Ты знал про инсценировку?

— Какую инсценировку?

— С якобы ограблением инкассаторов.

— Не знал, клянусь, не знал!

Все может быть. Но на всякий случай укорил:

— Серя!

— Вы мне не верите, да? Вы мне не верите? — Сергей Сергеевич дергался личиком. Перед страстным рыданием. В общем, не имело особого значения то, что знал это слизняк или не знал.

— Кто такие те, что в меня стреляли?

У Сергея Сергеевича слезы пошли носом, на ходу превращаясь в жидкие сопли. Он попросил:

— У меня в левом кармане пиджака носовой платок. Вы не могли бы…

— Могу, — кивнул Сырцов, достал упомянутый платок и приложил к некрупному носу клерка. Клерк осторожно высморкался. Сырцов дополнительно вытер ему влажные глазки и вернул платок на место. Напомнил:

— Так кто?

— Наши охранники, — облегченно вздохнув носом, ответил клерк.

— Я не про них. Я про гражданина в штатском.

— Это Алтухов. Роберт Васильевич. Помощник по безопасности.

— По моей, что ли? — изволил пошутить Сырцов. Но не до шуток было Сергею Сергеевичу.

— Нашего банка.

Сырцов об этом если не знал, то догадывался. А спрашивал затем, чтобы клерк рассказывал как можно больше и в собственных глазах был бы замазан разглашением тайн своих начальников.

— Откуда он у вас?

— Говорят, из органов.

— Мочеполовых? — для разрядки отвлекся в сторону Сырцов, и тут же спросил о важном: — А что потом было?

— Когда потом?

— После того, как меня не убили. О чем с тобой говорили и кто?

— В прямую никто ничего не сказал. Только Юрий Егорович предупредил меня, что все происшедшее у нас — банковская тайна, не подлежащая разглашению.

— Что именно тайна? Смерть инкассаторов, стрельба по мне, монета?

— Он сказал вообще. Без конкретизации.

— Без конкретизации, — повторил Сырцов, трогая свои замечательные усики. Размышлял: — Что же мне с тобой делать, Серя?

— Отпустить, — внес в безнадеге предложение клерк.

— Отпустить-то я тебя отпущу, — напевно сказал Сырцов и ключом расстегнул наручники, — но запомни: тебе, именно тебе имеет смысл молчать. Если не дурак — понимаешь почему. А теперь, не оглядываясь, иди до железнодорожного моста.

Сырцов посмотрел, как расслабленно колдыбал клерк Сергей Сергеевич, включил мотор, и по Хамовническому валу — на Бережковскую набережную. А отсюда — пять минут, и дома. Он в ярости ударил кулаком по баранке. Клаксон коротко вякнул, напомнив, что выделяться не следовало. Картинка испоганенной чужими посещениями его квартиры ушла из башки, и он стал думать о главном. Кто о чем, а вшивый — о бане.

Роберт Васильевич Алтухов, пастух покойного Рашида, трудился в банке в качестве начальника охраны. Зачем высокому профессионалу протирать штаны и гнуть спину на рутинной должности? Единственное возможное объяснение — приставлен для присмотра за руководством банка, скорее всего за незабвенным Юрием Егоровичем. Кем? Очень хотелось поговорить с Робертом Васильевичем, но рано, рано трогать генералов. Надо для начала до рядовых добраться, чтобы на организацию от корней посмотреть. Никита Горелов надежно спрятан. Всеволод Всеволодович Горелов явно в стороне: вряд ли такого работника по мелочам используют. Земцов. Если его использовали втемную, то он — покойник, если же регулярный, то был просто прикрыт на время, когда на него мог попереть незапятнанный сыщик. Теперь сыщик в полном дерьме, и… Тогда Сырцов сразу же подумал, что Земцова убрали, а теперь сомневался. Больно нужный для них человек — все умеющий трюкач. Земцов.

… Юрий Земцов под ручку вел милую Олю к подъезду. Дождался. Он пропустил их к лифту и, когда дверцы уже начали сходиться, отчаянно крикнул:

— Будьте добры, подождите!

Земцов подставил ногу под дверцу, не дав ей закрыться, вежливо поджидал, когда шикарный гражданин, похожий на американского киноактера, протиснется в кабину. Гражданин протиснулся, и Земцов спросил:

— Вам какой?

— Самый верх.

— Ну, а нам на одиннадцатый, — зачем-то сообщил трюкач и нажал соответствующую кнопку. Лифт пошел. Сырцов улыбнулся Оле, которая узнала его, несмотря на усики и новый прикид, и растерянно поздоровалась:

— Здравствуйте, Жора, — и вдруг, обеспокоясь, спохватилась: — Юра, ты что же это своего друга не узнаешь?

— Здравствуй, Юра! — продолжая держать улыбку на устах, приветствовал кинотрюкача жизнерадостный Сырцов. — Как поживаешь?

— Ты кто такой? — гавкнул барбосом Земцов.

— Это он тогда приходил! — испуганно напомнила Оля. — Сказал, что с «Мосфильма».

Пистолетик-то уже лежал в кармане блейзера. Сырцов тут же показал «вальтер» Земцову и довел до сведения непонятливого трюкача:

— Я — Сырцов. Поговорить надо.

— Не о чем мне с тобой говорить, — Земцов сразу же сделал тактическую ошибку, не поинтересовавшись, кто же такой Сырцов. Уже зацепка.

— Знаешь обо мне?

— Ничего я о тебе не знаю, — поздно спохватился трюкач.

Сырцов стоял, прижавшись спиной к дверцам. Лифт дернулся и остановился. Дверцы разъехались, и Сырцов, сделав шаг назад, уже с площадки предложил:

— Выходи, Земцов, и в гости приглашай, — парочка не желала выходить, Сырцов по примеру трюкача задержал дверцу ногой, угрозил: — Ну!

И поднял «вальтер». Решительно выскочила из кабины Оля. Земцов лениво последовал за ней. Рискованный мальчишечка. Сейчас сделает выпад. Сырцов поймал его на полудвижении, ударив рукояткой «вальтера» в лоб. Не очень сильно, но увесисто. Земцов мягко уселся на плиточный пол.

— Зачем вы так?! — звонко прокричала Оля, кинувшись к поверженному гладиатору.

— Ты дверь открывай, — посоветовал Сырцов. — А я его в квартиру заволоку. И, главное, не делай глупостей.

Оля все поняла и своим ключом открыла дверь. Сырцов ухватил под мышки наделавшего глупостей Земцова и втащил в квартиру. Общими усилиями устроили нерасторопного трюкача на извилистом итальянском диване.

— Вы его убили! — кончив дело, вновь впала в истерику Оля.

— Мертвые не сопят, — резонно заметил Сырцов. — Сейчас проснется.

Он и проснулся. Осмотрел все коровьим взглядом и, споткнувшись на Сырцове, заговорил. В злом уже сознании.

— Если бы не пистолет, заломал бы я тебя, козел.

— Обязательно — козел! — огорчился Сырцов. — Договорились: без пистолета ты меня заломаешь. Но потом. А сейчас я буду спрашивать, ты — отвечать.

— Хрен я тебе отвечу, — огорчил трюкач Сырцова и тяжело перевел себя из лежачего положения в сидячее.

— Я опять тебе больно сделаю, — пообещал Сырцов.

— Не сделаешь!

— Сделаю, Юра. Мне терять нечего, вы на меня убийство повесили.

— Повесили! — бессмысленно передразнил Земцов. — Ты и есть убийца.