Вопреки требованиям Международной федерации тенниса, Британская ассоциация, которая первой предоставила женщинам равный с мужчинами статус, вновь вошла в историю тенниса, проголосовав за проведение первенства Англии 1968 года как «открытого» турнира. Среди профессионалов, возвратившихся на площадки Уимблдона, были Панчо Гонсалес, Лью Хоад, Кен Розуолл, Тони Роше, Рой Эмерсон, Джон Ньюкомб, Алекс Олмедо и конечно же в немалой степени простимулировавший это отклонение от правил Род Лейвер. В финале сошлись два профессионала – Лейвер и Роше. А победителем стал – трубите в трубы! – Род Лейвер.

Молнию нельзя поймать в бутылку, тем более нельзя сделать этого дважды. Но именно это и сделал Лейвер в 1969 году. Находясь в самом расцвете сил, теперь, когда были устранены все препоны для профессионалов, Лейвер приготовился к новому наступлению на бастионы своего второго «Большого шлема».

«Большой шлем» составляют четыре самоцвета, каждый в собственной оправе. Чемпионат Австралии 1969 года был сыгран на переувлажненной и коварной австралийской траве, чемпионат Франции на медленном местном грунте, Уимблдон на покрывале зеленого дерна, а Форест-Хиллз на траве.

Приятно было бы сказать, что «ветерком пронесся» по всем четырем турнирам, однако дело обстояло совсем не так. Дело в том, что его «Большой шлем» едва не «сошел с рельс» уже в самом первом турнире, проведенном в Брисбене на Милтон-Корте под испепеляющим 40-градусным солнцем. В полуфинале, встречаясь с Тони Роше, Лейвер промочил своим потом три солнцезащитные шляпы и сыграл самый продолжительный сет из всех, которые ему доводилось выигрывать – 22:20. Однако к концу третьего сета, когда Роше повел 11:9, Лейвер находился в состоянии грогги, словно боксер, пропустивший увесистый удар Марчиано. Получив возможность принять душ в перерыве, соперники вернулись на корт и возобновили игру с того места, где прервали ее. А оставили они ее при преимуществе Роше. Проигрывая 5:0 и двойной сетбол в шестом розыгрыше четвертого сета, Лейвер, проявив гибкость мышления, сообразил, что если он уступит 6:1 на подаче Роше, в пятом и последнем сете первая подача достанется ему.

Панчо Гонсалес некогда сказал о Лейвере: «Он играл каждую игру так, словно он в каждой из них проигрывал со счетом 5:0… настолько велика была его собранность». Так было и в тот раз. Лейвер проиграл тот четвертый сет со счетом 6:1, но взяв шестой гейм, он получил право на первую подачу в финальном сете. И человек, способный играть своим противником столь же хорошо, как он владел мячом, сумел оказать на Роше все необходимое давление. «Я заставил свой ум бороться за каждое очко так, как если бы оно было последним».

И стащив с головы третью и последнюю солнцезащитную шапку, Лейвер напряг ум и вплотную занялся противником. На подаче Роше в восьмом гейме, при счете 4:3 и 40:15, Лейвер выдал один из своих патентованных леворуких бэкхендов. Посланный им мяч был закручен так, что, казалось, мог бы вращаться целую неделю. Мяч этот принес очко, и Лейвер повел 5:3. А потом на своей подаче выиграл сет, а с ним и матч: 7:5, 22:20, 9:11, 1:6, 6:3.

После Лейвер победил Андреса Гимено в финале первенства Австралии, Кена Розуолла в финале чемпионата Франции, Джона Ньюкомба в Уимблдоне и снова Роше в Форест-Хиллз, завоевав свой второй «Большой шлем», тем самым превзойдя достижение первопроходца Дона Баджа.

Перефразируя Джорджа Оруэлла, можно сказать, что все атлеты созданы равными, только одни в большей степени, а другие – в меньшей. В век суперспециализации атлет может сделаться суперзвездой на основе одной только силы – бейсболист может совершать пробежки на базу или бросать мяч, а футболист может быть превосходным раннером или бросать мяч с безошибочной точностью, а гольфер может творить чудеса с мячом или безупречно точно класть его в лунку и т д. и т п. Но десятиборец должен быть атлетом совершенным, умеющим делать все и преуспевающим в широком диапазоне дисциплин.

Со времен незапамятных, или даже еще раньше, человек, называвшийся «Величайшим атлетом мира» – таким титулом первоначально наградил Джима Торпа король Густав V после Олимпийских игр 1912 года, – был десятиборцем. И никто не заслуживал этого титула в большей мере, чем Дейли Томпсон, общительный отпрыск отца-нигерийца и матери-шотландки, наделенный целым турецким базаром талантов.

Удостоенный от рождения имени Френсис Морган Томпсон, молодой человек получил от отца, Фрэнка-старшего, еще и африканское прозвище Айоделе (означающее «радость, вошедшая в дом»), позволяющее отличить юного молодца от прочих Фрэнков в семье. Имя спустя некоторое время сократилось до Деле, а потом наконец деградировало до простого старины Дейли. Но, откровенно говоря, с этим юнцом в дом вошла не радость, а постоянный разгром. «Этот ребенок с самой первой минуты своей жизни был настоящим кошмаром», – вспоминала впоследствии его матушка. Сверхактивный, обладающий железной волей, любитель уличных драк, юный Дейли всегда находился на краю кратера созданного им самим вулкана.

Не имея более сил управляться с этой блаженной душой, родители сплавили своего молодца в возрасте семи лет в государственный интернат для трудных детей. И именно там несчастный молодой человек наконец открыл для себя спорт и в этом процессе обнаружил собственные сильные стороны: прыжки и бег.

После интерната молодой Томпсон оказался в небольшом лондонском колледже, где посвятил себя делу превращения в самого быстрого спринтера Англии. Однако один из его первых тренеров быстро заметил, что молодой человек обладает изрядным набором талантов. Определив, что курс десятиборья станет для Томпсона лучшей школой, он начал уговаривать молодого человека посвятить все свои таланты десятиборью. Вполне понятным образом упрямый Томпсон уперся копытами в землю и лишь после – как вспоминал потом один из партнеров по команде – «целой лужи крови и слез» он наконец признал то, что его тренер уже вычислил: его шансы на достижение мирового класса гораздо выше в десятиборье, чем в спринте.

Томпсон впервые попробовал вкус соревнований в 1975 году, когда в возрасте шестнадцати лет при росте 188 см и весе 86 кг он выступил на Открытом первенстве Уэльса, но лишь после того как получил особое разрешение, так как не достиг еще нужного возраста. Не имея ни малейшего намерения финишировать вторым, он выиграл свое первое десятиборье, набрав 6685 очков и превысив британский юниорский рекорд примерно на 2000 очков. Потом он победил в молодежном чемпионате (ААА) Ассоциации спортсменов-любителей 1975 года с 7000 очков, превзойдя при этом результат взрослого чемпиона, а к закрытию сезона еще раз улучшил британский молодежный рекорд, доведя его до 7100 очков. Теперь Дейли уже видел в десятиборье собственное призвание.

Но если Дейли нашел свое призвание в десятиборье, то его мать так не считала. Его решение посвятить все свое время спорту не нашло одобрения дома, и мать, хотевшая, чтобы сын начал работать, велела ему или найти себе работу, или убираться из дома. Что Дейли и сделал, чтобы лучше сконцентрироваться на стоявших перед ним великих целях. «На улицах тогда подобных атлетов было хоть пруд пруди, – говорила впоследствии матушка. – Я и представления не имела, каков его потенциал и кем он может стать».

Но Дейли, привычно задиристый, не сомневался в собственных возможностях. И твердо намеревался реализовать их. Чтобы помочь своему честолюбию, в конце 1975-го он переехал жить к своему тренеру Брюсу Лонгдену, и как вспоминал Дейли: «Мы разговаривали о легкой атлетике двадцать пять часов в сутки – о технике и стиле всех спортсменов, о соревнованиях. А потом смотрели фильмы, снятые на состязаниях».

Отрешившись от всего вокруг и как бы надев на глаза постоянные шоры, Дейли тратил несчетные часы на совершенствование в десяти дисциплинах, составляющих десятиборье, – перечислим их по порядку: бег на 100 метров, прыжки в длину, толкание ядра, прыжки в высоту, бег на 400 метров, бег на 110 метров с барьерами, метание диска, прыжки с шестом, метание копья и бег на 1500 метров. Дело в том, что в итоге суть десятиборья представляет собой равновесие и компромисс. Атлет должен иметь способности к бегу на 1500 метров, но при этом он обязан обладать талантом спринтера; находить в себе мощь и силу для толкания ядра, метания диска и копья, не жертвуя при этом упругостью и прыгучестью, необходимыми для прыжков. Потому Дейли, наделенный взрывной резкостью, необходимой для спринтера и прыгуна во всех видах прыжка, нахмурил чело и, напрягая гранитные мышцы, приступил к покорению всех десяти дисциплин.