Парасюк швырнул в кибера изящной пепельницей из синего джильбертианского коралла, она стукнулась об стену над его головой и разлетелась на мелкие кусочки. Кибер тут же прекратил свое занятие и с чувством глубокого удовлетворения произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

- Гражданин, я официально заявляю вам решительный протест и сообщаю, что компания оштрафует вас на сто пятьдесят кредитов за порчу корабельного имущества и нападение на служащего компании во время выполнения им, то есть мною, своих служебных обязанностей...

- Уйди... - уже чуть не плача, попросил его Парасюк. - Я тебя как брата прошу, уйди... Уберешь позже...

- Но у меня очень жесткий график.

- Я тебя умоляю, уйди! Хочешь на колени перед тобой встану?

- Ну, если вы так настойчиво просите... - сказал в глубоком раздумье уборщик. - В принципе, я бы, наверное, мог отступить от должностной инструкции и сейчас же покинуть эту каюту... Но вы должны будете заплатить за уборку до конца полета.

- Согласен! - крикнул Парасюк и тут же подписал протянутую ему бумагу, но робот, спрятав в себя шланг, немного потоптался у двери, как бы вспоминая, ничего ли он больше не забыл, и остановился, выжидающе глядя на Парасюка.

- Ну что там еще? - грозно рявкнул Леонард, который посчитал данный инцидент исчерпанным и уже готовился к новой атаке на Лилиану.

- Чаевые, сэр, - нагло ответил уборщик.

- Что?

- Чаевые, сэр, - повторил еще более наглым тоном, чем в первый раз.

- Держи, - порывшись в карманах, Леонард бросил ему три кредита.

- Маловато будет, - заявил кибер. - Ведь я не загляну в вашу каюту до конца полета, а согласно последнего постановления профсоюза киберов-уборщиков вы мне обязаны платить ежедневно, плюс доплата за образцовое обслуживание, плюс надбавка за знание иностранных языков, плюс...

- Сколько? - оборвал его Парасюк.

- Пустяки... Всего двадцать пять кредитов, сэр.

- У Леонарда на мгновение перехватило дыхание, но он взглянул на стоявшую чуть поодаль Лили и, скрепя сердце, бросил киберу-шантажисту требуемую сумму, выдавив из себя только одно слово:

- Вымогатель.

Робот деловито посмотрел бумажку на свет, а потом спокойно ответил:

- А вы думаете, мне легко было застать вас в такой момент, чтобы вы были согласны на любые условия? Здесь тоже талант нужен. Кстати, вы уже четвертый, у кого я не буду убирать...

Он довольно хлопнул себя по металлической голове и вышел. Парасюк облегченно вздохнул и для разрядки выругался, несмотря на присутствие дамы. Лили сделала вид, что ничего не услышала, но обрывки ее мыслей, которые долетели до Парасюка, говорили об обратном. К тому же она тут же подумала о кибере-уборщике в таких выражениях, что даже побывавшему во всевозможных передрягах Парасюку стало как-то неловко.

Лили внимательно прислушалась, не звучат ли в коридоре чьи-либо шаги и ничего не услышав, по всей видимости решила, что все в порядке и снова подошла к гравикровати, на которой в нетерпеливой позе восседал Парасюк.

- Милый проворковала она и крепко поцеловала Леонарда в губы. Он тоже не остался в долгу, а подлые застежки никак не хотели поддаваться.

Дверь снова распахнулась, на кораблях класса "ПП" (Подпространственный Прыгун) не было принято ставить замки на дверях кают. Да и зачем нужны запоры, если в обычное время можно было свободно телепортироваться внутрь.

На пороге каюты стояло зеленое чешуйчатое чудовище со множеством щупальцев, которые буквально росли отовсюду. Оно стояло на нескольких щупальцах, в щупальцах держало шахматную доску, а с четырех щупальцев, расположенных на самой макушке этого нечто, на застывших Парасюка и Лилиану глядело четыре зеленых глаза.

- Здравствуйте, люди. Меня зовут Пармагентон, - вежливо проговорило оно с помощью стандартного лингвистора: - Я кванк с планеты Сигутара. Не желаете ли вы сразиться со мною в шахматы? Я открыл для себя недавно эту удивительную человеческую игру и желаю постоянно совершенствоваться в мастерстве. Однако, к моему большому сожалению, в этом полете я все еще не могу найти для себя спарринг-партнера.

У Парасюка просто не было слов, он только молча открывал и закрывал рот, подобно рыбе, которой внезапно предложили подышать газообразным кислородом. Вместо него ответила Лили. При первых же ее словах Парасюк зажал уши, наблюдая, как меняется кванк по мере того, как его лингвистор переводит все сказанное. Сначала Пармагентон покраснел, потом покрылся небольшими желтыми пятнышками, а затем вдруг стал фиолетовым, шахматная доска вывалилась у него из щупалец, и фигуры раскатились по всей каюте. Но это шоковое состояние длилось недолго, вскоре он пришел в себя, принял привычный зеленый цвет и с достоинством удалился, ничего не сказав в ответ.

Лили снова хищно склонилась над Леонардом:

- Милый, ну почему нам все время мешают?

И не дожидаясь ответа на этот в общем-то риторический вопрос, она снова бросилась в объятия своему спасителю. Парасюк, прежде чем искать застежки на платье фомальгаутянки, осторожно покосился на дверь, и та, словно поняв, чего больше всего сейчас не хочет хозяин каюты, и мстя ему за какие-то давние обиды, снова распахнулась. Леонард тяжело вздохнул, а Лилиана уже привычно отошла от гравикровати, мысленно метая молнии и проклиная нравы, царящие на этом корабле. При этом она совершенно не выбирала выражения и нисколько не пыталась этого скрывать от Парасюка.

А в комнату, как ни в чем не бывало, четким строевым шагом вошел генерал-сержант в сопровождении верного секунд-майора. Он с минуту подслеповато смотрел то на Леонарда, то на Лилиану, потом почесал в затылке и поинтересовался:

- Это каюта шестнадцать?

- Нет, это четырнадцатый номер!!! - заорал пришедший в себя Парасюк.

- Зачем вы так орете, - укоризненно покачал головой генерал. - Я все прекрасно слышу. Только я не совсем разобрал, кто именно помер...

- Номер, а не помер! - Леонард был уже на грани нервного срыва.

- Повар? - недоуменно переспросил генерал.

- Да! Да! Помер повар!

- Какая жалость, а мне так понравилась здешняя кухня...

Не в силах сдержать накопившиеся чувства, Парасюк вскочил и вытолкал растерянного генерал-сержанта за дверь. Молчаливый секунд-майор вышел сам. Строевым шагом.

Лили беззаботно стояла в углу у стереовизора и молча наблюдала за обнаженным Леонардом, который лихорадочно соображал, как прекратить это нашествие посетителей. Наконец его взгляд, лихорадочно обшаривающий каюту, наткнулся на пожарный щит, висевший в каждой каюте на случай пожара. Эти щиты конечно же никогда не использовались, являясь просто данью традициям. В это время в дверь тихо постучали.

- Никого нет дома! - прорычал Парасюк и тут же вставил в ручку двери багор с пожарного щита.

В дверь продолжали стучать, на этот раз уже громко, но Леонард не стал обращать на стук внимание, и вскоре он прекратился. Чего нельзя было сказать о нервном тике, который начался у Парасюка еще во время визита кванка.

Убедившись, что багор в двери сидит крепко, Леонард обратился к фомальгаутянке, непроизвольно подмаргивая ей левым глазом:

- Дорогая, теперь нам никто не помешает...

Он тут же попытался обнять Лили, но совершенно неожиданно получил в ответ сильную пощечину, от которой у него даже потемнело в глазах.

- Нахал! - услышал пораженный Парасюк. - Теперь мои четыре часа!

На него смотрела, ядовито улыбаясь, белокурая красавица Флора, глаза же Лили были покрыты таинственной романтичной дымкой.

7

Выпустив Флору из каюты и выйдя вслед за ней, Парасюк увидел торчащий в ручке двери свиток синтебумаги. Незаметно для Флоры вытащив его, Леонард сделал вид, что вдруг неожиданно вспомнил о чем-то важном, что ни в коем случае нельзя отложить на потом, извинился и вернулся к себе в номер.

На бумаге корявыми печатными буквами было написано:

"Мне известно, кто вы такой и почему путешествуете в таком виде. Нам нужно поговорить о многом, но так как здесь небезопасно, предлагаю встретиться на Джильберте в парке "Хилтона" в 20:00 после посадки. Я буду ждать вас у памятника Легендарному Кузнечику. Не отказывайтесь, это не в ваших интересах. От нашей встречи зависит очень многое."