Посетив после долгого перерыва свою родную планету, я покидал ее месяц спустя с ощущением облегчения. Что ни говорите, а в безбрежном, как говорят журналисты, космосе жить куда проще и главное — понятнее. К примеру, на Важлее разводят нусышек и продают копримотам по две форки за варгац. Могли бы, конечно, отдать и дешевле, но важлейцы страшные скупердяи, и об этом все знают. Я, во всяком случае, предпочитаю иметь дело с копримотами — они, если и обманут, то честно и согласно всем правилам Галактического уложения об обмане покупателя, принятого Советом Галактики 28 ноября 2093 года. А на моей родной Земле… Я уже рассказывал, как едва не сошел с ума, напившись из обычного питьевого фонтанчика. Вода была вкусной, но в ней оказались книжные вирусы, и я несколько часов мучился романом, в котором играл вовсе мне не свойственную роль романтического героя-любовника. Я дал себе слово пить только фильтрованную воду, но тут же вляпался в другую историю. Мне об этом даже стыдно рассказывать, но ведь из песни слова не выкинешь, а порядочный мемуарист не должен пренебрегать даже такими деталями, которые рисуют его в невыгодном для потомков свете. Прибыв наконец в Иерусалим, я отправился в гостиницу «Дипломат», где в начале века жили мои предки по материнской линии, совершившие в то славное время алию из бывшего Советского Союза. Кстати, для тех, кто еще не знает, могу сообщить: фамилия моего деда была Тихий-Перельмуттер. Прибыв на Землю обетованную, он в первую очередь сократил вторую часть фамилии, и из аэропорта имени Бен-Гуриона вышел господин Тихий-Перл. Дальнейшую экзекуцию с собственной фамилией он проводить не решился, и лет тридцать спустя за дело взялся мой отец Моше Тихий-Перл. Именно он убрал из нашей с ним общей фамилии вторую ее часть, а первую перевел на иврит, отчего в моем удостоверении личности было уже записано Иона Шекет. Но это — к слову. Я хочу сказать, что в холле «Дипломата» я с удивлением обнаружил голографический портрет моего любимого деда, сжимавшего в костлявой руке огромную пиявку. Подпись гласила: «Давид Тихий-Перл, уничтожающий пиявку Дорона, который пил кровь из постояльцев». Некий Дорон, к вашему сведению, был в те давние времена владельцем «Дипломата» и, согласно местной гостиничной мифологии, плохо относился к постояльцам, не разрешая им, например, включать в комнатах радио или приглашать гостей. Думаю, что это фольклор и не более — какой же владелец гостиницы, будучи в здавом уме, стал бы лишать клиентов положенных привилегий вместо того, чтобы раздавать новые? Клиенты попросту начали бы объезжать отель стороной — это же очевидно! Должно быть, я по давней привычке разговаривать сам с собой произнес эти слова вслух, потому что какой-то старичок, остановившись рядом, сказал мне: — Эх, молодой человек, вам этого действительно не понять, а я помню этого Дорона. Пиявка он и есть пиявка! — Сколько же вам лет? — поразился я. — Сто тридцать четыре, — скромно сообщил старичок и добавил, увидев изумление на моем лице: — Я живу в этой гостинице с две тысячи первого года. Ровесник века, изволите видеть! — И деда моего знали? — продолжал удивляться я. — Я и есть ваш дед! — Он умер, благословенна будь его память, в восемнадцатом году! — Вот как? — в свою очередь удивился самозванец. — Нужно будет иметь это в виду, хотя, честно говоря, не представляю, как я могу использовать этот печальный факт собственной биографии. Впрочем, неважно. Я расскажу о том, как мне довелось поднять в этой гостинице восстание постояльцев, которым Дорон не позволял даже включать вентиляторы, поскольку это было, по его мнению, неоправданной тратой электроэнергии… — У таких владельцев нужно было отбирать лицензии, только и всего! возмутился я. — Сколько тебе было лет в то время, дорогой внук? — перешел на панибратский тон самозванец. — Имей в виду, что закон об ограничении прав был принят Кнессетом в тридцать первом году! — Почему вы называете меня внуком? Старичок уставился на меня пристальным взглядом из-под прищуренных бровей. — Если вы, господин Шекет, — сказал он наконец, — не хотите меня читать, то зачем пили воду, когда вошли в холл? Я вспомнил, что, войдя в гостиницу, купил в автомате бутылку минеральной воды и тут же ее выпил, поскольку меня мучила жажда. Я уже знал, что сырую воду пить нельзя из-за боязни подхватить какой-нибудь книжный вирус. Но в бутылке была минеральная вода! Я и эти слова, должно быть, произнес вслух, потому что мой предок поднял брови и сообщил: — Все напитки в гостинице содержат вирус-проспекты, связанные с историей этого заведения, и вирус-правила внутреннего распорядка. — Это посягательство на права личности! — воскликнул я. — Ничего подобного! — отпарировал дед. — Нужно было прочитать предупреждение, написанное под названием напитка. — Там не было никаких предупреждений! — И быть не могло, — легко согласился самозванец. — Предупреждения видны только тем, кто проходил книжную вакцинацию. Вы проходили вакцинацию по прибытии на Землю? — Н-нет, — сказал я неуверенно. — Незнание законов не освобождает от ответствености, — сообщил дед. — От какой ответственности? — вскричал я, понимая уже, что вляпался в нехорошую историю. — Вы выпили историю гостиницы «Дипломат», не имея иммунитета к вирусам книжного действия. Теперь вы начнете крушить мебель, протестуя против самоуправства господина Дорона. — Не собираюсь я… — Что значит — не собираетесь? Я же вам говорю: Дорон — негодяй, издевающийся над постояльцами. Нужно показать ему, что новые репатрианты не заложники Сохнута. Для начала разломайте в холле диваны — пусть знает, что с новыми репатриантами шутки плохи! Именно так действовали постояльцы под моим руководством в две тысячи третьем году, и мы добились полной победы! — Какой победы? — пробормотал я и неожиданно понял, что мой дед прав. Только борьба может принести результат. Нужно показать Дорону, что репатрианты — не бессловесные твари! Да здавствуют права человека! Да здравствует достойная жизнь в своей стране! — Вот так! — воскликнул, будто точку поставил, старик-самозванец. Впрочем, сейчас я уже не думал, что он присвоил имя моего деда. Это действительно был Давид Тихий-Перл собственной персоной, мне ли было не узнать родного предка? — Даешь гостиничную революцию! — закричал я и, подняв невесть откуда оказавшийся в руке топор, бросился к одному из стоявших в холле диванов. — Вперед! — подзуживал меня Давид Тихий-Перл, и я почувствовал, как под ударом топора диван вздрогнул и обнажил свою антирепатриантскую сущность. — Вперед! — кричал я и, покончив с диваном, принялся крушить автомат по продаже сигарет — антикварная штука была, между прочим, предмет начала века, где сейчас найдешь такие, если никто уже и сигарет не курит, все предпочитают постнаркотическую визуализацию? Из автомата посыпались на пол десятки пачек старых сигарет, я переступил через них и бросился к стойке бара, за которой почему-то стоял не автоматический смеситель, а настоящий и даже, кажется, живой бармен с неприятными прилизанными усиками. — Эй! — предупреждающе крикнул он, загораживаясь от меня обеими руками. Вы что, не прошли вакцинацию? — Нет! — с этим возгласом я прошиб бармену голову топором, он упал куда-то за прилавок, не издав ни звука, и я не мог понять: то ли я убил человека, то ли он тихонько отполз в сторону от боевых действий. — Иона! — кричал мне в спину дед. — Имей в виду: восстание против Дорона закончилось тем, что гостиница была оцеплена полицейскими, и нам был дан срок в три часа, чтобы мы провели мирные переговоры и достигли соглашения ценой взаимных уступок. Формула: территория гостиницы в обмен на мир! Эти слова прошли мимо моих ушей — в тот момент я был занят тем, что пытался разбить дверь в ресторан, где, как я полагал, заняли круговую оборону не только повары и официанты, но еще и управляющий Фишман, доверенное лицо Дорона. Меня обуял боевой азарт, хотя в глубине сознания я понимал, что происходит что-то не вполне соответствующее моему характеру. Кто-то тронул меня за плечо, и я, обернувшись, едва не убил топором представителя власти молодой полицейский улыбался мне, будто он, а не наблюдавший за нами старец, был моим дедом. — Отдайте, — сказал полицейский и протянул руку, в которую я и вложил топор. Мной овладела апатия, все в голове перемешалось, а потом поплыло и затуманилось… Очнулся я в комнате, похожей на больничную палату, и услышал, как незнакомый голос говорит: — Незнание закона не освобождает от ответственности. Кто-то же должен заплатить за причиненный ущерб. — Да, конечно, — сказал другой голос, тоже незнакомый. — В данном конкретном случае гостиница берет на себя все расходы. Видите ли, этот человек — Иона Шекет, внук Давида Тихого-Перла, который… Я повернул голову и увидел полицейского, остановившего мои буйства, а рядом — мужчину в смокинге. Должно быть, это был либо сам хозяин «Дипломата», либо управляющий гостиницей. — Прошу прощения, — сказал я, поднимаясь. — О, ерунда, — проговорил мужчина в смокинге. — Это не ваша вина, а служащих в космопорту, которые не дали вам таблетку с вакциной. — Гм… — сказал я смущенно. — Мне дали, помню, какую-то таблетку, но я… гм… выбросил ее в… — Напрасно, — сурово сказал полицейский. — В результате вы оказались подвержены действию всех книжных вирусов, в том числе и пиратских копий. Кстати, ущерб, причиненный вами гостиничному имуществу, оценивается… — Неважно, — быстро сказал управляющий (или хозяин?). — Что ж, — сказал полицейский, — с прибытием на Землю, господин Шекет. Он повернулся и вышел. — Вам, надеюсь, понравилась книга о вашем предке и о поднятом им восстании? — проникновенно спросил мужчина в смокинге. — Это наш гостиничный бестселлер. Конечно, безопасный для всех, кто прошел вакцинацию. — Никогда! — воскликнул я. — Никогда больше не выпью ни капли жидкости! — Глупости, Шекет! В Израиле нужно пить много, но часто! Кстати, именно поэтому евреи сейчас, в конце двадцать первого века, считаются самым читающим народом на планете. Так началось мое пребывание на Земле после долго отсутствия. Не могу сказать, что получил от этого посещения одни удовольствия. Меня ждали и другие странные приключения, но это уже, конечно, другая история.