-- Увидеть Лондон и умереть? -- спросилаИрина.

-- Что? -- не понял Тамаз.

-- Детективю Детектив так называется, -- и Иринадосталаиз-под креслапотрепанную книжицу. 03.12.90 Машинабылатяжелая, дорогая, шикарная. Вел шофер в форменной фуражке. Иринаотодвинулась от мужа, забилась в угол заднего дивана, не гляделапо сторонам.

-- Чего киснешь? -- спросил Тамаз. -- Франция!

Иринапожалаплечиками.

-- Хчешь заруль?

-- Я? -- удивилась-загорелась Ирина. -- Неужто позволит?

Тамаз выдал пулеметную очередь французских слов. Машинаостановилась. Водитель вышел, распахнул дверцу перед Ириною, потом, когдатазанялаего место, закрыл. Сам обошел капот, уселся рядом. Что-то Тамазу сказал.

-- Спрашивает, имелали ты дело с автоматической коробкой? Надо просто перевести вперед этот рычаг.

-- Не хочую -- сноваскислаИрина. -- Не надо. Мне не интересною 04.12.90 юВ сущности, это был бесконечный монолог о лошадях: о тонкостях разведения, о породах, о ценах, о чем-то там ещею А произносил его дядя то ранним серым зимним утром, нанормандском берегу, любуясь и впрямь безумно красивым табунком, скачущим по кромке прибоя; то наконной же прогулке -- втроем -- и странно даже было, как Ирине, впервые катающейся верхом, удается так ловко держаться в седле, ловко, но равнодушно; то во дворе конного заводика, навыездке; то заужином при свечах (мужчины в смокингах, Иринав декольте), внутри огромного дома, стилизованного под старинный нормандскийю

Ирина, слушавшая с подчеркнутой вежливостью, все ж, наконец, не выдержала, перебила:

-- ШалваГеоргиевич, извините. Все это безумно интересно. Ною Тамаз рассказывал, зачем мы сюдаприехали?

ШалваГеоргиевич посмотрел нановую родственницу странным, холодноватым взглядом:

-- Я дал ему денег. Мой доктор -- не специалист. Не вызывать же из Парижа. Отдохнете и поезжайте.

-- Дане устали мы вовсе! -- выкрикнулаИрина. -- От другого устали!

Дядя посмотрел еще холоднее:

-- Поезжайте завтрас утра.

-- Я сейчас хочу, сейчас же, сейчас! -- выкрикнулаИрина.

-- Сейчас? -- повторил дядя и уставился наокно, закоторым бился ночной ветер, потом настаринные настенные часы. -- Сейчас мой водитель ужею Но если вы готовы ехать сами, берите ЫЯгуары ию -- и встал из-застола, вышел из комнаты.

-- Как ты себя ведешь?! -- напустился нажену Тамаз. -- Как ты себя ведешь?

-- Как он себя ведет?! -- возразилаИрина. -- И где твоя независимость?!.

Ветер бесновался почище хакаса. Они проезжали курортный городок. Одно здание сияло огнями.

-- Что здесь? -- спросилаИрина.

-- Казино, -- буркнул Тамаз.

Иринарезко затормозила, сдаланазад, вышла, приказывающе-приглашающе кивнуламужую

-- Назеро выпадает раз в тысячу лет! -- ужаснулся Тамаз, глядя, как выгребает Иринаиз бумажникапоследние деньги и сует их в кассовое окошечко.

-- Это твои деньги? Твои? А обратные билеты у нас, кажется, есть.

-- Дапожалуйста, ставь начто хочешью Только ведью операцияю

-- Вот пускай Бог и подскажет!

Крупье произнес положенные словаи пустил шарик. Он поскакал, попрыгал и, по законам жанра, остановился, естественно, назеро. Крупье погреб лопаточкою груды фишек в сторону Ирины.

-- А теперь? -- спросил оторопевший Тамаз. -- Начто ставим теперь?

-- А теперь -- хватит, -- отрезалаИрина, сгребая фишки в сумочку, -поехали!

-- Так везет же! -- изумился Тамаз.

-- Это-то и печальною 05.12.90 НаМонмартре было холодно, дул ветер, что не мешало доброму полутору десятку художников со всего, казалось, светасидеть вокруг Ирины и рисовать ее.

Один из них, рыжий, отложив карандаш, сказал:

-- Может, хоть улыбнешься? -- и, видя, что Иринане понимает языка, продемонстрировал.

Иринапослушно растянуларот.

-- Нет, -- объяснил рыжий. -- Глазами, -- и, бросив в раздражении карандаш, обеими руками ткнул себя в глаза.

Глазами у Ирины не получилось, и рыжий свой рисунок разорвал.

Тамаз тем временем расплачивался с остальными, собирал портреты.

-- Развесишь по мастерской, когдая?.. -- спросилаИрина, не договорив: умрую

Они стояли во дворике приемного покоя L'Hotel Dieu, растерянные, не зная ли, не решаясь, кудаткнуться.

Вкатиласкорая. Санитары понесли носилки, накоторых, прикрытая простынею, лежаламертвенно-серая красавицамулатка. Из кабины выбралась женщина-врач, бросилапару слов дежурному и тут обратилавнимание нанашу парочку, улыбнулась и, подталкивая узнавание, ударилав ладоши раз-другой в характерном ритме того, пицундского, танца, притопнуланожкою.

-- Какие встречи! -- сказала, когдаи Тамаз, и Ирина, наконец, улыбнулись. -- Меня звать Анни!.

Санитар катил по бесконечной древней галерее каталку с мулаткою, которую сопровождаладокторица, аТамаз и Иринасопровождали в свою очередь ее.

-- Дура! -- кивнуланакаталку Анни. -- Не ценит жизни! Вогналав вену тройную дозу омнопона.

-- Омнопон? -- вылущилаИринаиз невнятной ей французской речи знакомое словцо.

-- Mais oui, oui, -- улыбнулась врачиха.

-- Самоубийца, -- пояснил Тамаз. -- Грешница. А откудаты знаешь этотю ну как его?

-- Омнопон? -- напомнилаИрина. -- Сильное обезболивающее. Я папу целый месяц колола. Перед смертью.

-- Сама? -- удивился Тамаз мужеству жены.

-- А у нас покамедсестру дождешью

-- Онаговорит, -- перевел Тамаз для Анни, выказавшей налице заинтересованность, -- что кололаотца, когдаон умирал.

-- Mais oui, oui! -- согласилась та. -- Как и во всем насвете, тут главное -- доза.

-- Онаговорит, -- сказал Тамаз, -- что главное -- доза.

-- И все-таки удивительно, -- кивнулафранцуженкав сторону мулатки. -- С одной стороны, самообладание: надо ж в такой момент в вену попасть! С другой -- непонятная в самоубийце страсть к комфорту.

-- К комфорту? -- переспросил Тамаз.

-- Самая приятная смерть, -- сказалаАнни. -- Сладко засыпаешь. И -эстетичная.

-- Оначто, уже умерла? -- побледнелаИрина.

-- Quoi?

Тамаз перевел.

-- Поканет. Может, и вытащимю -- качнулаврач головою с некоторым сомнением.

-- Что онасказала? -- напряглась Ирина.

-- Что вытащат.

-- Нет, перед этим.

-- Что это самая приятная смерть. Как будто сладко засыпаешь. И самая эстетичная. Только это онаговорит чушь!

ЫРеноы Анни медленно ехал по главной улице Saint-Genevieve du Bois, Иринас Тамазом наЫягуареы следовали сзади.

-- И чего мы к ней потащились? -- ворчалаИрина. -- Сидели б даждали результатов.

-- Раз онасказала, что ей позвонятю Смотри как красиво!

Городок и впрямь был очень собою хорош, и в другой раз Ирина, конечно, заметилабы это. ЫРеноы свернул направо, наверх.

-- Старый город, -- перевел Тамаз надпись.

ЫРеноы остановился.

-- Ну вот, -- гордо сказалаАнни у двухэтажного коттеджакрасного кирпича. -- Тут я и живу! -- И добавилапо-русски: -- Будьте как дома.

Ириналежалапоперек широченной кровати в гостевой комнате и переключалателевизионные программы туда-сюда. В дверях появился Тамаз:

-- Ты точно не хочешь есть?

Иринатолько качнулаголовою.

-- Ты б видела, что заужин приготовилаАнни! Оливки, фаршированные анчоусами! Форель с луком! Маринованная лососина! А какое вино! А у тебя как назло пропал аппетит!

-- Ты издеваешься надо мною, Тамаз, да? -- спросилаИрина.

-- Почему издеваюсь? Ах! Я совсем забыл сказать: звонили из клиники. Ты совершенно здорова! Слышишь! Совершенно здорова! -- и Тамаз бросился к Ирине, поднял ее наруки, закружил.

Улыбающаяся Анни стоялав дверях:

-- Не так уж и совершенно! Ты забыл, что ей надо обратить серьезное внимание нагланды? 06.12.90 Преклонив колени, Иринапоставиласвечку перед ликом Богоматери.

У придела, недалеко от дверей, замерластарушкав черном, и, когдаИринавышланазалитую солнцем улицу предместья к поджидающим ее в Ыягуареы с открытым по случаю хорошей погоды верхом Анни и Тамазу, последовалазанею.