Он остановился примерно в метре перед Толиком, и Аркана вдруг разобрал смех – этот бравый "черпак" был на полторы головы ниже его и к тому же явно хилее. Аркан чувствовал: татарин боится, и вся борзость его – чисто напускная, с единственной надеждой на помощь тех двоих, что держались за спиной у молодого сержанта.

Толик улыбнулся, ни на мгновение не расслабляясь – теперь его внимание было сосредоточено на ногах нападавшего. Мало приятного схлопотать по колену носком тяжелого сапога. Его улыбка, видимо, окончательно вывела татарина из душевного равновесия, и тот, не отдавая себе отчета в своих действиях, чисто автоматически выбросил руку вперед, целясь в подбородок противника, – удар не слишком эффективный, но полезный в армии, где чуть ли не главным правилом во внутриказарменных разборках считается не оставлять на теле противника синяков и ссадин. Кому охота выслушивать потом от ротного угрозы сгноить на "губе" или на "дизеле", как называется на армейском жаргоне дисциплинарный батальон?

Застать Аркана врасплох в такой ситуации оказалось делом безнадежным – четко отклонившись, он резко заблокировал руку татарина в локтевом сгибе, развернул соперника на девяносто градусов и нанес удар ребром босой ноги в бок, по почкам, безжалостно отшвырнув беднягу в другой угол умывалки.

Не останавливаясь ни на мгновение, Толик развернулся, готовясь отразить нападение сзади. Один из молчаливой парочки уже пошел в атаку, прыгнув в его сторону. Аркан успел среагировать – быстро нырнув под удар, он перехватил руку парня, классическим броском швырнул его через плечо на холодный сверкающий кафель и довольно сильно ткнул его ногой в самое чувствительное у мужчины место.

В то же мгновение он был уже готов дать отпор третьему сопернику, но, видимо, нескольких секунд боя хватило, чтобы поумерить агрессию "черпаков", – парень отступил на несколько шагов назад, всем своим видом стараясь продемонстрировать, что даже и не собирался вступать в драку, а в умывалку зашел совершенно случайно.

– Мужики, вы были не правы, – прокомментировал все происшедшее Аркан и спокойно уселся на подоконник. – Сигареты у кого-нибудь есть?

– Держи, – подошел к нему татарин, протягивая пачку "Бонда".

– Ого! Неплохо вы тут живете, мы в учебке всякую туфту курили...

– Тут будешь больше получать – раз, и сигареты здесь дешевые – два, – с готовностью и даже с некоторым подобострастием ответил его еще совсем недавно грозный соперник. – Только они здесь в основном арабские, хреновые.

– Пойдет, – Аркан с удовольствием затянулся. Он подвинулся на подоконнике, освобождая место новым знакомым. – Вас как зовут-то?

– Рустам, – ответил татарин. – Его Колькой зовут, а его – Юра.

Чувствовалось, что Юра все еще переживает последствия удара по мужскому достоинству, и Аркан улыбнулся ему ободряюще:

– А меня Анатолием кличут. Ты, Юра, извини, конечно, я не хотел...

– Хоть бы потише чуть, – пробормотал парень, пытаясь приседать, чтобы полегчало.

– Так уж вышло... Да и вообще – ты же первый начал. Меня ты тоже вряд ли пожалел бы.

– Ты, Толя, пойми – так положено, – начал было оправдываться татарин, но Аркан перебил его, заговорив вдруг очень серьезно:

– Погоди, Рустам. Понимаешь, не люблю я этого слова – "положено". Ладно, положено форму класть на табуретки единообразно, как любят здесь, в армии, выражаться. Сначала я долго возмущался, какого черта, потом дошло – так ее действительно по тревоге наденешь быстрее. Потом не мог понять, почему портянки положены, а носки не положены. Тоже понял, когда увидел, как некоторые пацаны свои подворотнички поменять не могут, не то что носки постирать. Хорошо, в этих ограничениях есть какой-то смысл, может, и хорошо, что "так положено". Ну а какой смысл есть в издевательствах – в этих ночных отжиманиях, например?

– Ну, наверное, какой-то воспитательный момент... – неуверенно проговорил Юра, пожимая плечами.

– Какой же, интересно? Что вы можете этим во мне, к примеру, воспитать? Или у ребят, которых ты, Рустам, поднял вдруг среди ночи?

– Ну, в тебе... – Юра улыбнулся. – В тебе воспитывать или вырабатывать ничего не надо. А их надо проверить... И развивать физическую силу, здесь она пригодится.

– Ага, силу развивать, – укоризненно покачал головой Аркан. Он понимал, что продолжать разговор на эту тему не имеет смысла, но ему было интересно, как же все-таки станут оправдываться "черпаки", какие аргументы приведут для объяснения своих действий. Это помогло бы ему понять здешнюю атмосферу, сущность тех новых условий, в какие попал он волею судьбы. – Ты бы утром, Юра, на зарядке занимался развитием у них физической силы, если у тебя ее настолько много, что ты имеешь на это право...

– Да нет, погоди, Юра, при чем тут сила, – недовольно поморщился Рустам. – Конечно, не в силе дело. И конечно, не в тренировках.

– А в чем?

– Понимаешь, Толя, когда мы сюда попали из учебки, нам тоже пришлось пройти через все это. Полгода, пока мы были здесь самые молодые, нас дрочили, как котов. Наша первая ночь была – вообще полный трындец...

– И что?

– А до нас через такое же прошли сегодняшние деды. И дембеля – все в свое время испытали этот порядок на своей шкуре, понимаешь? Так положено...

– Опять "положено"! Кем?

– Традиция.

– Хреновая, мужики, традиция. Просто так, ни за что, воспитывать? Я понимаю еще, если была бы тому хоть какая-то причина!

– Да ясно. Нам, по большому счету, вы на хрен сдались. Так нас деды послали...

Дверь умывалки жалобно скрипнула и отворилась, пропуская здоровенного парня с погонами старшины на кителе и повязкой дежурного по роте.

Аркан почувствовал, как вдруг напряглись, испуганно замолчав, его собеседники.

– Курилку устроили, – проворчал дежурный и вдруг со всего размаху поддал Рустаму ногой под зад. – Ты, Косой, вообще оборзел! Бляха, бычок на полу если найду – все туалеты у меня перемоешь, ясно?

– Да ты что, Аркадий? Не буду я бычков никаких кидать...

– Заткнись, говно косое. Ты не "черпак", а хрен моржовый. А ты, салабон, слезь с подоконника, – повернулся он наконец к Аркану, которого принципиально до этого не замечал. – Мужик ты, может, и ничего, но не выкобеливайся здесь. Молод еще больно, понял?