— Смотри… запоминай все!.. Сейчас начнется!..

— Что начнется? — поддаваясь какой-то тревоге, переспросил Вовка.

— Тор-Мозина призовет своих подданных уничтожить нас с тобою, а заодно проклянет и Мир Времени, откуда пришли мы.

— Ты все знаешь наперед?

— Слушай… — тихо-тихо сказала Кукушка и взлетела на подоконник зарешеченного окна.

Приблизился к подвальному окну убежища и Вовка. Теперь он видел угол площади, до краев заполненной народом, балкон, увешанный персидскими коврами.

Даже сюда, в подземелье королевства, доносилось дыхание огромной толпы.

И вдруг… Казалось, что вокруг стало еще тише — на балкон порывисто, одним рывком выпрыгнула Тор-Мозина и остановилась.

Вовка сразу же узнал старушку, что приходила к нему в дом и пыталась завладеть Кукушкой.

— Слава Тор-Мозине! — завопила толпа.

— Слава мудрой из мудрейших!..

— Слава ее светлости!..

— Здравствуй долгие годы!..

— Хвала Неподражаемой королеве Тор-Мо-зи-не-е-е…

Тор-Мозина будто окаменела — она стояла опустив голову, словно намеревалась прыгнуть с балкона. Но в последний миг раздумала, вскинула худую костлявую руку и замерла так.

Толпа умолкла.

Теперь Вовка мог повнимательней рассмотреть приходившую к нему старушку. Она была костлява, чуть-чуть сутула, глаза навыкате, а кожа на ее лице поблескивала, лоснилась и, могло показаться, была очень тонкой, едва прикрывавшей череп.

Простояв так недолго и выждав, когда толпа успокоится, Тор-Мозина прокричала низким грудным голосом:

— У меня дурные вести… Лютый враг нашего королевства — Железная Кукушка — ожила… Много столетий назад она пыталась украсть у нас счастье, лишить нас сладостного пребывания вне времени… О-о-о!.. Как это прекрасно — пребывать вне времени!.. Как великолепны бумажные цветы!.. Они никогда не вянут! Как радостно чувствовать бессмертие свое, дети мои!..

— Слава! Тор-Мозине слава!..

— Пусть здравствует Торра долгие годы!..

— Смерть Железной Кукушке!..

И вновь Тор-Мозина вскинула худую руку и вновь все умолкли.

— Время — вот кто наш враг!.. Время… Оно рушит города. Оно убивает все живое!.. Оно сушит даже океаны… Не позволим времени войти в королевство Ру-Лонию!..

— Не позволим! Не позволим! Не поз…

— Тихо!.. — прикрикнула Тор-Мозина. — Как извести Кукушку? Пусть нам ответит Мудрец Трехбородый… Ну? — Обратилась Тор-Мозина к знакомому мудрецу, у которого из бесчисленных родинок торчало по пучку волосков. Он прятал за спину обрывки мантии (потому что кусок ее, как ты помнишь, остался привязанным к мантии Лорда), двигался боком, лишь боком, потряхивая всеми своими тремя бородами.

— Я жду! — прикрикнула Тор-Мозина.

— Мы ждем, — прокричала толпа.

— Я говорю! — прокричал с балкона Мудрец, и на его круглом лице заходили, задвигались родинки и бородавки. — Я даю совет… — Он открыл пухлую папку. — Я разыскал в архивах, что часы с Кукушкой смастерил знаменитый пра-пра-прадед нашего кузнеца Горновея… Да, это Горновей-Старший дал ей железное сердце, крепкие железные лапы, зоркие глаза из полудрагоценных камешков, вдохнул в нее жизнь, и она стала повелевать временем…

— Короче… Что ты придумал. Мудрец Трехбородый? Что? Что? Что?

— Если Горновей-старший смастерил Железную Кукушку, то Горновей-младший, его праправнук, должен разобрать ту Кукушку по частям и разбросать их в разные стороны королевства…

Все ждали, что ответит Тор-Мозина, стоящая над толпой.

— Нам нравится то, что придумал Мудрец Трехбородый, — наконец, изрекла Тор-Мозина. И эхом полетело вокруг:

— Ах, мудрый из мудрейших…

— Ох! Их! А!.. Мудрость его выше неба.

— Разум его беспредельный…

— Тише! — гаркнул старческий голос Тор-Мозины. — Позвать сюда главного кузнеца Горновея. Так повелеваю я в присутствии моих верных слуг.

И снова эхом понеслось над площадью:

— Самых верных…

— Самых щедрых…

— Самых смелых…

— Самых умных…

— Ха-ха-ха! — засмеялась Тор-Мозина, и Вовка ощутил, как холодный озноб пробежал по спине. — Пусть только посмеет он не уничтожить Кукушку… Ага, вот, наконец, ведут этого бездельника… Слушай, Горновей! Нам известно, что ты мастер на все руки… Ты должен изобрести средство и уничтожить врага королевства нашего Кукушку, которая ожила…

— Но ведь она мне ничего дурного не сделала… — возразил Горновей.

Вовка видел высокого кузнеца. Он был выше всех на целую голову. Его грудь, как панцирь, прикрывал груботканный льняной передник. В его глазах не было ни испуга, ни покорности.

— Он возражает, — пронеслось вокруг.

— Он смеет ослушаться…

— Неблагодарный…

— Недостойный…

— Прочь с глаз!

— Мы бы заключили тебя в кандалы и бросили в подземелье, — размышляла вслух Тор-Мозина, — но тогда ты будешь лишен возможности выполнить наш приказ… Прочь!

— Из этого королевства никто не убегает, — с горечью сказала Кукушка…

Но вот над площадью раздался голос:

— О! Ваше неподражаемое преподобие! Дозвольте сообщить неприятнейшую весть.

Каменный солдатик шевельнулся, развел руками, спешенно заморгал глазами.

Сквозь толпу пробирался точно такой же солдат, но без кокарды на фуражке, что, видимо, означало чин пониже.

— Пусть говорит, — разрешила Тор-Мозина с балкона.

— Наши следопыты установили: кроме Кукушки к нам проник из Мира Времени… Ох! Казните или велите миловать!.. Человек с живым сердцем…

— Спасите! — вдруг послышался визг.

— Помогите!..

— Пусть звенят колокола «Беды»!..

На площади стало твориться невообразимое: толпа хлынула сначала вправо, потом влево, потом бросилась врассыпную.

С высокого балкона исчезла и сама Тор-Мозина.

— Нужно прятаться получше… — проговорила Кукушка. — В Ру-Лонии — тревога.

— А может быть, нам воспользоваться паникой? — предложил Вовка. — Нам не мешало бы разведать, где восседает Сова — Хранительница Главных часов.

Кукушка взмахнула крыльями.

— Что ж! Будь по-твоему… — согласилась она. — Только мне нельзя появляться даже в пустом городе — мои лапы будут звенеть о камень. Иди один.

Вовка вышел на площадь и вновь ощутил дурманящий запах тленья. Словно стоял он в глубоком подвале, где когда-то нашел часы.

Площадь была пуста. То тут, то там валялись брошенные в панике шляпы, пояса и даже… У самых каменных ступенек каменного замка лежала вынутая из ножен и почему-то брошенная шпага.

Необычная тишина, какая бывает только в подземельях, стояла под этим бело-синим беззвездным пергаментным небом. И все вокруг было подкрашено этим светом.

Мягко ступая, Вовка подошел к ступеням замка, остроконечная крыша которого исчезала где-то над головой.

Всюду было безмолвно. Но вот откуда-то со стороны послышалось тихое всхлипывание. Вовка обогнул угол и увидел крошечную девочку в платьице веером.

— Здравствуй, девочка! Почему ты плачешь? — очень тихо спросил Вовка, но вопрос его подействовал на незнакомку, как гром. Она вскочила и бросилась бежать. Но убежать ей не удалось: в этом месте стена образовала тупик, и девочка испуганно остановилась, прикрыла лицо руками, заплакала.

— Ты боишься меня? — огорчился Володя и эхо подтянуло: «а-а-а…»

— Конечно боюсь, — призналась она, — если сама Тор-Мозина боится… вас.

— Ну, у той есть причина бояться… А тебе незачем…

Володя приблизился. Девочка с кукольным лицом смотрела на него испытующе, но теперь без страха. Ее большие глаза отражали небо и… Вовка увидел всего себя в этих больших синих глазах.

— Как зовут тебя, девочка?

— Томлина. — И добавила не без гордости: — Я приближенная служанка ее величества Тор-Мозины…

— А почему ты плачешь?