— Открывай двери, предатель! Или ты уже ижловил Кукушку? — послышался за дверьми охрипший голос Лорда. — Выходи, Горновей, пока мы не развалили твою кузницу.

— Мы думали и придумали: мы посадим тебя в темницу, — прокричал вслед за Лордом Мудрец.

— Ах, как жаль, как жаль, — проговорила Кукушка, — что мы не успели пустить Главные часы королевства. Мы — в ловушке. Придется принимать бой. Но я им не дамся живой.

— Слушайте и не возражайте, — приказал Горновей. (А каменные приклады ружей уже стучали в деревянную дверь.) — Томлина отведет вас к Совиной башне, где находятся Главные часы Ру-Лонии, а я задержу этих бездушных каменных солдат. Я постараюсь не оружием, а словом выжечь искру в их остывших сердцах. Вы же делайте то, что может принести счастье народу… Торопитесь!.. Скорее! Если я выживу, то догоню вас.

Голос Горновея был властен. Возражать ему значило обречь на провал все, к чему они стремились…

— За мной! — крикнула Томлина. — Им не одолеть дядюшку… А нам нужно спешить!.. Скорее!..

Оглянувшись в последний раз, Володя увидел, как несколько петель-арканов, брошенных стражниками, упали на широкие и сильные плечи кузнеца Горновея.

Да… Кузнеца Горновея схватили каменные солдаты. Они не стали слушать Горновея — они выполняли приказ Тор-Мозины и поступить иначе просто не могли — ведь у них были каменные сердца, а головы набиты приказами, и того, кто ослушается их, ждало суровое наказание.

Когда Горновея доставили на площадь перед замком Тор-Мозины, сюда немедля сбежались жители королевства. Ждали: сейчас свершится казнь!.. Что могло еще так разнообразить жизнь обитателей королевства?

Горновея выставили (на показ и устрашение подданных) под самым балконом, откуда обычно перед жителями королевства являлась Их Светлость. В иное время подданным приходилось долго ждать, пока Тор-Мозина надумает обрадовать их своим появлением. Но в этот раз она явилась немедля и тут же задала вопрос Горновею:

— Эй!.. Послушай! Я готова помиловать тебя! Больше того! Я разрешу тебе смотреть цветные сны… Но скажи!.. Скажи на благо всех моих подданных: где Кукушка? Где мальчик с живым сердцем? Скажи, где они, и я тут же велю снять с тебя цепи… Ну? Говори же! Говори!.. Я жду…

Горновей хорошо знал — путь к Главным часам королевства неблизок, значит, нужно не торопиться с ответом… И он молчал…

Тогда Тор-Мозина обратилась к Мудрецу Трехбородому:

— Ну, придумай что-нибудь! Заставь его говорить. Ведь он единственный из жителей королевства, кто знает, где искать Кукушку…

— Хорошо. Я постараюсь, — изрек Мудрец Трехбородый и стал трясти всеми своими бородами. — У-у-у!.. Ничтожный Горновей!.. Оглядись!.. Ты видишь, тебя окружают люди, которые счастливы своей жизнью, они пребывают в сладостном состоянии безвременья! Ты хочешь лишить их этого? Опомнись! Говори, пока не поздно, говори, куда подевались ненавистная Кукушка с мальчишкой, у которого живое сердце… Ну?! Мы слушаем… Спаси же себя пока не поздно!

И Горновей заговорил. Вначале голос его был хриплым, а слова маловразумительны, но потом его голос окреп и каждое слово стало слышно во всех концах площади.

— Хорошо. Я заговорю. Я открою, где Кукушка и мальчик. Но при одном условии — вы не будете меня перебивать… Тогда слушайте! Слушайте!.. — Толпа умолкла. — Люди! Опомнитесь! Неужели вы хотите, чтобы никогда не взошло солнце над вашими головами? Разве вам сладостно жить в мире без времени? Вы забыли радости настоящего труда, который приносит счастье… Кому нужна эта серая и бесконечная жизнь в Ру-Лонии под пергаментным небом? Вам? Вашим детям? Да! Мы не старимся! Но ведь мы и не растем, не познаем мира прекрасного, не знаем запахов живых цветов… Мы — заживо погребенные…

— Молчать! — завизжала Тор-Мозина. — Палач!.. Казнить его! Немедля! — И шепотом сообщила Мудрецу и Лорду: — Если он разбудит в людях память тут же потеряем власть над ними… Слышите?!

— Замолчи-и-и!.. Убейте его! — прокричал тонким голоском Лорд. — Он покушается на шамое швятое — на жизнь в бежвременьи!

— Растерзайте его!.. Немедля! — посоветовал Мудрец и затряс головой, тремя бородами и всеми бородавками. — Это я вам говорю: Мудрейший из Мудрых!..

— Казните его! — требовала с балкона Тор-Мозина.

Но толпа не шевелилась — наверное, люди вспомнили жизнь, вспомнили цвет озер. И небо. И живые цветы. И деревья… Они, наверное, вспомнили, как зацветают по весне луга, как рождаются первые робкие листья на деревьях, как падают по осени дожди, и лес охватывает желто-красный пожар…

— Пусть движется время! — продолжал выкрикивать Горновей, хотя подоспевшие солдаты уже тянули к нему каменные руки, чтобы растерзать его на части. — Пусть снова растут наши дети! Пусть празднуют свадьбы молодые в положенный час! Пусть все вспомнят, как бесценно время — самое дорогое, что дано людям, и что у вас отняла… отняла… — Горновея уже схватили за руки и за ноги каменные солдаты…

Еще мгновение и Горновея растерзали бы. Но над площадью раздался чей-то изумленный женский крик:

— За что мучают Горновея?.. Не дадим его каменным солдатам!

— Не да-ади-им!..

— Долой Тор-Мозину и ее подпевал!..

— Пусть живет Время!..

— Бейте каменных солдат!..

— Веди, Горновей, нас к Главным Часам королевства…

И толпа сорвала цепи с кузнеца, подняла на руки Горновея.

— О-о-остановитесь! — закричала Тор-Мозина… — Я — ваша повелительница… Вы забыли?

Но говорить уже было некому — люди убегали с площади, спеша к Совиной башне.

А тем временем…

А тем временем (если так можно сказать применительно к Ру-Лонии, где, как известно, не было никакого времени) Володя Пойманов, Кукушка и Томлина ломали старинную, обитую железом дверь, ведущую туда, где под охраной Совы — находились Главные часы Ру-Лонии.

Наконец, им удалось взломать дверь — она упала внутрь подземелья, — туда немедля бросились Володя с Томлиной. Кукушка, затрепетав железными крыльями, влетела в кромешную мглу каменного мешка…

Было сыро, душно… Мгла казалась липкой, и словно бы заползала она под одежды и сковывала движения. Они шли долго. Куда-то спускались. Потом в полной мгле поднимались по мокрым и скользким ступеням. Потом оказались под гулкими сводами… Где-то журчали подземные воды. Где-то падали и разбивались о камни тяжелые капли.

И вдруг… Все вокруг озарилось зеленым светом — могло показаться, что зажглись два зеленых фонаря, осветив бесконечно высокий каменный свод.

— Откуда здесь фонари? — спросил Вовка у Томлины;

— Это вовсе не фонари, — шепотом ответила Томлина. — Это вспыхнули два глаза Совы. Держись подальше!.. Ближе к стене… Сюда не достают когти Совы…

Володя, уже привыкший к чудесам в Ру-Лонии, почти не удивился. Он стал рассматривать короткие перья Совы, огромные костлявые лапы волшебной птицы — они упирались в точно такие же часы, какие недавно отремонтировал Вовка. Только эти часы были много больше; их несколько раз обвивали тяжелые стальные цепи, покрытые толстым слоем ржавчины пыли и грязи.

Под сводами раздался глухой и протяжный звук «А-а-а-м!» Сова шевельнулась, повела головой и заговорила:

— Как чешется мой клюв… Ну, почему не закуют в моем подземелье обыкновенного человечка? Я бы клевала живое сердце, ах-хлоп-джива! Дук-рук… Скучно. Поспать? Может, я увижу во сне живых человечков и хоть во сне исклюю их? А-а-ам!.. И-и-и…

— Тише. Кажется, Сова уснула, — сказала Кукушка. — Ах, как жаль, что мы не взяли молота. Нам одним не управиться.

— А-а-а-м. Какой сон, — услышали они снова глухое ворчание Совы. — Будто прямо к моему клюву подошел живой человечек. Клюнь — и нет его. А что это у него в руках? Шпага… Волшебная шпага?! В-ах! А-м-м!.. Какой неприятный сон. А, может быть, это и не сон? Но тогда откуда же в руках у мальчишки шпага страха… Она настоящая… Мне страшно…