- Бедолага. А я его едва смог вспомнить. Позор на мои седины, да?
- Еще какой.
- Но пока существуют такие люди, как уважаемый господин Далрей - нам не о чем беспокоиться, Алга: мир будет стоять крепко, - Суахим пригубил вино. - Долгой жизни этому чудаку. И счастливой.
- Мне всегда казалось, у нас впереди море времени... У нас у всех. - Алга одним глотком осушила бокал, но ком в горле стал только больше. - Прости меня. Прости, если сможешь.
- Лучше "Трепету" выйти за Врата до рассвета, - продолжил Суахим, как ни в чем не бывало. - Раз уж ты поручила мне распоряжаться... Второй шлюп на воду!
Немертвые матросы засуетились у лебедки и крепежей. Шлюпув со спящим Мартисом поднялась, нависла над бортом и поползла к воде.
- Суахим.
- Что?
Он отшатнулся, когда Алга шагнула к нему, но она крепко обвила его шею, вдохнула всей грудью соленый, пахнущий смертью воздух, приникла к растрескавшимся, в черных шрамах, губам. На вкус они были, как пропитанная вином бумага. Алга закрыла глаза. Суахим обнимал ее бережно и мягко, будто боясь сломать, и отвернулся сразу, лишь только она позволила.
- Ну, и каково это? - шепотом спросил он, нерешительно и в то же время нетерпеливо. Пахнущее вином дыхание чуть грело висок.
- Ничего особенного, Обнимающий Ветер, - соврала Алга, сдерживая слезы. - Не слишком отличается от того, что было раньше.
- Что говорит камень Врат? Ты ведь плавала сегодня туда...
- Камень смеется, Суахим. Смеется - и ничего больше.
Он промолчал.
- Тот вопрос, который ты задал головастику Мартису. По-твоему, ради чего древние из века в век пытались пробраться за Врата?
- Не знаю, Алга. Может быть, их просто влекло море...
Суахим смотрел куда-то поверх ее плеча, и н сложно было догадаться, о чем он думает. Жизнь в пораженных бичом некромантов поддерживала почва - будь то суша или морское дно - где лежали отторгнутые части останков подвластных им немертвых. Болезнь уже развилась слишком сильно, чтобы Суахим Тарнак мог оставить Белую Бухту и добраться живым до Алракьера. Но искушение окончить жизнь на воде было велико.
- Почему ты не уехал, не попытался спасти себя, пока еще мог? Почему за столько лет сам не написал мне ни строчки? И как только небо терпит таких гордецов! - Алга гладила ладонями его широкую спину, чувствуя через ткань незаживающие раны. Где-то во тьме скрывался берег, неухоженный, но уютный дом. Алракьер мог подождать. Мог. Год, два года? Если судить здраво, два мучительных для обоих года, но по сравнение с минутой - вечность...
- Береги себя, Говорящая-с-Камнем.
Суахим вдруг коснулся на миг, ее губ, рывком отстранился - и в следующую секунду, перемахнув через борт, уже стоял в спущенной на воду шлюпке. Та едва покачнулась. Повинуясь последнему приказу чародея, толстощекий матрос сбросил в шлюпку отвязанный канат.
- Там, где рождается ветер -
Холодное солнце.
В поступи снежных собак
Скрип отпираемой двери,
Там, где холодное солнце.
Через долины и горы
К бликам на листьях опавших...
Сиплый голос чародея с каждым словом набирал силу - и ветер с берега с каждой секундой все уверенней нагонял волну, трепал края свернутых парусов. Десятки раз Алге доводилось слышать песни Стражей, и каждая казалась не похожа на предыдущую; но эта была особенно необычна - и кровь от нее закипала в жилах.
- Суахим! Времени нет, но я все же попробую... - Алга стискивала пустой бокал, не замечая, как мягкое серебро поддается под ее пальцами. - Выжму из твоей посудины все, на что она способна, найду этого клятого Хозяина и заставлю нам помочь... Или отыщу еще какой-нибудь способ... Ты только не делай глупостей. Жди. Постарайся дождаться, слышишь? Суахим!
Суахим Тарнак, не прерывая песни, зажег на носу шлюпки фонарь и махнул рукой: "Слышу". Он улыбался с какой-то веселой обреченностью, но, кажется, готов был ждать. Ей очень хотелось так думать...
- Кх-хех.
Алга вздрогнула, когда немертвый с рубцом от веревки на шее - мужчина по имени Брэл, капитан, привлек ее внимание тихим покашливанием. Команда ждала ее распоряжений.
- Чем отличается повинность от долга? - тихо спросила Алга. - Пытка напрасной надеждой от борьбы?
Немертвые редко вступали в разговоры, если к ним не обращались напрямую. Даже в бухте многие полагали, что некромастера способны обратить в немертвого всякого по своему желанию - и заблуждались. Люди, умирая, возрождались вновь, все, кроме "ал-ар-дарен" - тех, кто не желал принять смерть. Только они, если им случалась встретить мастера до того, как небытие полностью разрушало их дух, связывали себя Клятвой и становились немертвыми. Все называли их просто - "немертвые", но все же они были немертвыми людьми. У каждого из них была на то своя причина - и она редко располагала к пустым разговорам... И к честным разговорам. Суахим когда-то говорил, что неприятие перерождения - та глупость, которой даже он никогда не сделает. Однако Алга сомневалась в его искренности.
- Если мне будет позволено заметить - это все одна и та же лохань, госпожа, - хрипло сказал вдруг Брэл. - Зад...то есть, простите корма - без нее никуда, и веревка, так ее раз эдак, для всякого наготове. А вся разница - куда дует ветер, да куда смотрит нос.
- Думаю, ты прав, капитан Брэл, - Алга сквозь застилающие глаза слезы улыбнулась немертвому. - Делай, что должно. Курс по ветру. На Алракьер, к южному нарьяжскому порту.
Воздух заполнился окриками и топотом, грохотом такелажа. Ветер печали и надежды наполнял паруса. Алга Мараин, "Говорящая-с-Камнем", бросила последний взгляд на исчезающий в темноте огонек и поднялась на капитанский мостик, встав рядом с Брэлом. В руках она все еще сжимала смятый бокал.
"Трепет" уходил через Белые Врата.
***
- Это вы меня раньше времени разбудили, мастер? Или оно само так вышло? - Мартис Бран сел, покрутил головой, разминая затекшую шею. Лежать неподвижно, притворяясь спящим, оказалось той еще задачкой. А уж когда Суахим, раздери его дхервы, вдруг прыгнул в шлюпку... Сапог чародея опустился лишь на полпальца левее виска "спящего" Мартиса, и Мартис не мог взять в толк - каким чудом он не подскочил с воплем в тот же миг. Очнулся он давно - с полчаса назад - и слышал половину разговора, если не все. Но не решался дать о себе знать, пока огни "Трепета" не превратились в далекие точки.
Суахим Тарнак сидел на дне шлюпки, скрестив ноги. Маска лежала рядом.
- Так я сам или это все-таки вы? Готов побиться об заклад - вы. Но зачем? Зачем, мастер? - переспросил Мартис, неуверенный, что тот его слышал. - И тогда, то, что вы сказали - ну, насчет долга... Я, кажется, не вполне понял...
Суахим улыбнулся, разведя руками - мол, понимаю, слышу, но ничего поделать не могу - и тронул ладонью горло.
- Вы не можете говорить?
Суахим кивнул.
- Вот оно что... Простите, - Мартис проглотил ругательство. Очевидно, с последней Песней чародей потерял голос. И, возможно, надолго, что сулило некоторые неудобства. Впрочем, отвечать на вопросы Суахим Тарнак и так был не любитель...
Светало. И нельзя было не заметить, что волны постепенно сносят лодку к западу от Врат, все дальше и дальше от порта. Мартис почувствовал, как у него заныли плечи. От лирического благодушия не осталось и следа.
- Небеса, ну почему опять... - обреченно простонал Мартис.
Подслушанная история его в чем-то тронула - не каменный же он, в самом деле? Шансы были плохи, хуже не куда, но он был не прочь раскинуть карты. Что б как-нибудь - если сыщется такой способ - подтолкнуть дело к счастливому концу... Но не подобным же образом!
- Совести у вас нет, господин-наставник! Еще меньше, чем у Алги, чтоб ее качка заела... Надо ж было такое выдумать, а? И теперь, после всего этого... Ну ладно я, я привычный уже, а как с вами, чудаками, простые люди ладят? Ох-хо, чует мое сердце, то ли еще будет... Чародеи! От силы большой всякая совесть у вас пропадает - или с возрастом?