В год от воплощения Господа 423-й Феодосий Младший, сорок пятый от Августа,сделался императором после Гонория и правил двадцать шесть лет[121] . На восьмом году его царствования Целестин, понтификРимской церкви, послал Палладия первым епископом к скоттам, верующим в Христа[122] . На двадцать третьем году царствованияАэций, славный муж, бывший также патрицием, был в третий раз избран консуломвместе с Симмахом[123] . Злополучныеоставшиеся бритты послали ему письмо, начинавшееся словами: «К Аэцию, триждыконсулу, взывают бритты». Далее в письме они поведали о своих горестях:«Варвары теснят нас к морю, а море к варварам; между ними поджидают нас двепогибели – от меча или от воды». Однако они не смогли добиться от него никакойпомощи, поскольку он в то время был вовлечен в тяжелую войну с королями гунновБледлой и Аттилой[124] . Хотя в предыдущемгоду Бледла был предательски убит своим братом Аттилой, последний оставалсясмертельным врагом государства и опустошил едва ли не всю Европу, нападая нагорода и крепости и разрушая их. В то же время Константинополь постиг голод, закоторым сразу же последовала чума. Обрушились почти все городские стены и сними пятьдесят семь башен. Многие города также оказались разрушенными, в товремя как люди и скот тысячами гибли от голода и отравленного заразойвоздуха.
Тем временем голод, оставивший потомкам живую память о своих ужасах, всесильнее терзал бриттов. Многих из них он вынудил покориться врагам; другие,положась на Божию помощь, когда веры в помощь людей уже не было, не сдались, нопродолжали сопротивляться, укрывшись в горах, пещерах и лесах. Наконец ониначали наносить тяжелый урон врагам, которые уже много лет разоряли их страну.Поэтому бесстыдные разбойники из Ибернии вернулись к себе домой, надеясь вскоревернуться; что до пиктов, то они с тех пор поселились в самой отдаленной частиострова, не переставая, однако, временами тревожить бриттов набегами[125] .
С прекращением вражеских нападений на острове случился такой обильный урожайзерна, какого прежде никто не помнил[126] .За изобилием пришла роскошь, сопровождаемая всеми видами преступлений; вособенности возросли зависть, ненависть к истине и любовь ко лжи, так что те,кто был мягче прочих и более привержен истине, без жалости оскорблялись иизбивались, как если бы они были врагами Британии. И не только простые людибыли повинны в этих преступлениях, но и паства Господня, и даже ее пастыри.Отвергая легчайшее бремя Христово[127] , онивзваливали на себя ношу пьянства, злобы, сварливости, раздора, зависти и другихподобных грехов. В это время на испорченный тот народ внезапно напалагубительная чума, которая весьма быстро скосила такое количество людей, чтооставшихся в живых не хватало даже на то, чтобы похоронить мертвых[128] . Но тех, кто выжил, ни смерть родных, нидаже страх собственной погибели не смогли излечить от чумы духовной,порожденной их грехами; поэтому вскоре на погрязший в грехе народ обрушиласьновая, еще более тяжкая кара за его преступления. Они совещались о том, чтоделать и как прекратить свирепые и весьма частые набеги северных народов, ивсе, включая их короля Вортигерна[129] ,согласились с тем, что следует призвать на помощь саксов из-за моря[130] . Как показали дальнейшие события, это злобыло послано им Божьим промыслом в наказание за все их нечестивые дела.
В год от воплощения Господа 449-й Маркиан, сорок шестой от Августа, сталимператором после Валентиниана и правил семь лет[131] . В это время народ англов или саксов, приглашенныйВортигерном, приплыл в Британию на трех кораблях[132] и получил место для поселения в восточной части острова,будто бы собираясь защищать страну, хотя их истинным намерением было завоеватьее. Сначала саксы сразились с врагами, нападавшими с севера, и одержали победу.Известия об этом вместе со слухами о плодородии острова и о слабости бриттовдостигли их родины, и вскоре оттуда отплыл много больший флот со множествомвоинов, которые соединились с теми, кто уже был на острове, в непобедимуюармию. Новоприбывшие получили от бриттов земли по соседству с ними на условиях,что они будут сражаться против врагов страны ради ее мира и спокойствия иполучать за это плату.
Они вышли из трех сильнейших германских племен – саксов, англов и ютов[133] . Жители Кента[134] и Векты происходят от ютов, как и обитатели земельнапротив острова Векты в провинции западных саксов, до сих пор называемыенародом ютов. От саксов из области, известной ныне как Старая Саксония,происходят восточные саксы, южные саксы и западные саксы. Кроме этого, изстраны англов, находящейся между провинциями ютов и саксов и называемойАнгулус[135] , которая с той поры опустела,вышли восточные англы, средние англы, мерсийцы и весь народ Нортумбрии, то естьте, кто живет к северу от реки Хумбер, а также и другие племена англов.Говорят, что первыми их предводителями были два брата, Хенгист и Хорза[136] . Хорза позднее был убит в сражении сбриттами, и в восточной части Кента до сих пор стоит монумент с его именем. Онибыли сыновьями Витгисля, сына Витты, сына Векты, сына Водена, к которомувосходят правящие роды многих провинций[137] .
Не так давно упомянутые народы хлынули на остров, и вот уже число пришельцеввозросло настолько, что они начали наводить ужас на призвавших их местныхжителей. Внезапно они заключили временное перемирие с пиктами, которых до этогоразбили и прогнали, и повернули оружие против своих союзников. Сначала онизаставили бриттов снабдить их большим количеством пищи, потом же, ища предлогадля ссоры, потребовали еще припасов, угрожая иначе разорвать договор иопустошить весь остров. И они не замедлили исполнить свои угрозы; поистине,огонь, зажженный руками язычников, стал мщением Божьим тому погрязшему в грехенароду, подобно огню халдейскому, что сжег стены и дома Иерусалима[138] . Так и здесь праведный Судия определил,чтобы огонь этого свирепого вторжения охватил все здешние города и всюместность от восточного до западного моря и пылал, не оставляя никакогоукрытия, пока не пожрал почти весь этот обреченный остров. Частные иобщественные здания лежали в руинах, священников повсюду убивали у их алтарей,прелаты и народ равно без всякого различия предавались огню и мечу, и некомубыло даже похоронить тех, кто принял жестокую смерть. Иные из несчастныхуцелевших были загнаны в горы и безжалостно вырезаны; другие, изможденныеголодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусокхлеба, если только их не убивали на месте. Некоторые в печали отправлялись заморе, в то время как другие остались на своей земле и влачили жалкоесуществование, охваченные вечным страхом, среди гор, лесов и высоких скал[139] .