Грег не видел другого выхода, кроме как позвонить родителям и попросить о помощи.

Шелли демонстрировала свое обычное поведение. Грег перестал обращать на нее внимание.

Больница вызвала акушера, и он появился в течение часа. У поста медсестер состоялась бормочущая конференция, перед тем, как врач зашел в огороженную шторами палату. Он представился как доктор Франц. Грега попросили подождать в холле, пока проходил осмотр.

Грег сходил в комнату ожидания, чтобы проверить Шона. Мальчик смотрел телевизор, занятие, которое обычно запрещалось. Грег подошел к администратору и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Он позвонил родителям и рассказал, что происходит. Патрик потребовал передать трубку администратору и, видимо, убедил его, что все расходы будут покрыты, и они с женой сейчас приедут. Грег вернулся к палате, где мог слышать, как Шелли вопит на доктора, объясняя, куда он может засунуть свой долбаный палец в этой долбаной резиновой перчатке.

Медсестра в дальнем конце холла повернулась и одарила его взглядом. Грег закрыл глаза.

Он хотел, чтобы только однажды, она вела себя, как нормальный человек. Все было борьбой. Все было главным сражением. Он был обессилен от бесконечных попыток смягчать и сдерживать ее ярость.

Доктор отодвинул штору и пригласил Грега зайти. Шелли сидела на койке, завернутая в простыню, и в таком бешенстве, что ни на кого не смотрела. Медсестра отворачивалась, избегая Грега тоже. Доктор Франц объявил, что предлежание тазовое, ягодицами вперед.

Он посоветовал кесарево сечение, но Шелли о нем и слушать не хотела. Это было ее право.

Никто не может ее заставить. Доктор осторожнно подбирал слова, его лицо ничего не выражало. Он согласился с ее желанием «на данный момент», как он выразился.

Шелли сказала «Ха-ха-ха» его спине. Грег подумал, что парень повернется и залепит ей затрещину, но доктор удалился по коридору, его каблуки аккуратно цокали по полированному полу.

Ее приняли. Медсестра надела Шелли на запястье бумажный больничный браслет и посадила ее в кресло на колесиках, чтобы отвезти наверх, в родильное отделение. Грег проводил их до лифта и вернулся в комнату ожидания. Тишина была благословением. Приехали Дебора и Патрик. К этому времени Шон уснул, свернувшись в кресле в углу.

Патрик отвез его домой, а Дебора с Грегом поднялись на лифте и сидели с Шелли следующие четыре часа. Дважды доктору удавалось перевернуть младенца, но младенец дважды возвращался в то же положение.

Дебора вынуждена была отдать Шелли должное за то, что она перенесла тяжелые роды, не издав ни писка. Конечно, она подвергала риску себя и ребенка.

Когда после тринадцати часов не наблюдалось почти никакого прогресса, доктор Франц взял командование в свои руки. Деборе разрешили присутствовать, когда он объяснил положение.

Если ребенок рождается ягодицами вперед, есть возможность, что тело пройдет через материнский таз, но голова, скорее всего, застрянет на уровне подбородка. При таких условиях возможность травмы очень велика. После того, как тело младенца выйдет наружу, пуповина перестанет пульсировать, что вызовет прекращение поступления кислорода. С головой внутри младенец не сможет дышать. Без хирургического вмешательства очень большой шанс, что ребенок умрет.

Деборе было ясно, что выбор только один. Ей хотелось трясти Шелли, чтобы у той затрещала голова, ответ был таким очевидным. Даже Грег уговаривал Шелли согласиться.

К этому времени она была слишком слаба, чтобы протестовать. Ее приготовили к операции и увезли.

Патриция Лоррейн Унрих родилась 14 июля 1963 года, 2.800 кг, 50 см, лысая, как яйцо. Грег и Шелли называли ее Рейн.

Дебора отправилась домой и выпила чего покрепче.

Шелли и ребенок пробыли в больнице три дня. Грег проводил с ней большую часть времени, тогда как Деборе пришлось управляться с Шоном. Поначалу, что бы Дебора ни советовала, он озвучивал доктрины своей матери, декламируя их, как символы веры. Было почти комично слышать принципы Шелли из уст шестилетнего ребенка. Дебора не спорила и делала свое дело. Скоро Шон обедал вместе с ней. Они ходили в ботанический сад, на пляж, в музей природы. Мальчик был не только умным, но живо всем интересовался и быстро учился. Дебора пересмотрела свое мнение о нем и начала получать удовольствие от его компании, тем более, с тех пор, как он стал носить одежду.

Шелли вернулась домой. Она до сих пор испытвала боль и ничего не могла делать после операции. Дебора предложила ей пользоваться комнатой для гостей, пока она выздоровеет.

Шелли была хрупкой и беззащитной. Она въехала в дом без скандала, в то время, как Грег с Шоном остались в автобусе. Она отгородилась от мира, оставаясь под одеялом, в комнате с задернутыми шторами. Казалось, что она страдает от послеродовой депрессии, но Дебора поняла, что было что-то еще. Шелли была унижена, не настолько сердита, но пришиблена тем, что Природа предала ее, и ей нечем похвастаться. Как можно бороться за свои убеждения, когда она сама провалила настолько простое дело, как натуральные роды, которых она ждала с такой уверенностью? Ветер покинул ее паруса. При отсутствии догмы из нее словно выкачали воздух. Дебора наблюдала со стороны, ей хотелось помочь, но она не осмеливалась. Любой жест с ее стороны был бы сигналом сочувствия, которое Шелли не умела принимать.

Добавкой к неустойчивому перемирию был факт, что Рейн проявляла очень слабый интерес к грудному кормлению. Шелли кормила Шона до трех лет, так что не была новичком в процессе. Но Рейн не шла на соглашение. Она дергала головкой во все стороны, едва касаясь ртом соска. Но, когда он все-таки попадал ей в рот, она начинала кричать, выгибать спину, личико краснело и кулачки сжимались. Через несколько дней Шелли потеряла терпение. Она сунула ребенка Деборе и отвернулась к стене. Рейн кричала без остановки. Дебора понимала, что ей не хватает еды, но не знала, что делать.

Появился Грег.

- Все в порядке?

- Все нормально. Есть небольшие проблемы, но волноваться не о чем.

- Я могу помочь?

- Займи Шона, если можешь.

- Конечно, нет проблем. Можешь посоветовать, чем?

Дебора была вынуждена прикусить язык. У нее и так было полно дел, и она не могла все бросить и учить Грега, как развлекать ребенка.

- Давай я тебе дам пару баксов, и можешь отвести его в зоопарк.

Грег нахмурился.

- Шелли разрешила?

- Она спит. Я уверена, что она бы не возражала. Можешь еще попробовать детский бассейн на пляже. Он любит плескаться в воде и играть в бегемотов. Там много детей. Ему понравится.

Дебора позвонила доктору Эрбу, педиатру, с которым она познакомилась на коктейльной вечеринке, посвященной приему новых членов в загородный клуб. Она извинилась за беспокойство, не желая, чтобы он подумал, что она специально использует их знакомство, чтобы получить бесплатный медицинский совет. Она объяснила проблему так сжато, как могла. Доктор Эрб посоветовал попробовать еще пару грудных кормлений, прежде чем переходить к искусственному питанию. Может быть, ребенок еще приноровится, и все будет хорошо. К этому времени крик Рейн стал неослабевающим и достиг такой громкости, которая свела бы с ума любого нормального смертного.

Поскольку Шелли находилась в таком неустойчивом психологическом состоянии, Дебора боялась, что она выместит свое отчаяние на ребенке. В конце концов, она приготовила сто граммов молочной смеси и накормила Рейн сама. Девочка съела все и уснула.

Дебора уложила ее в кроватку, которую они переставили в швейную комнату в конце коридора, чтобы Шелли могла отдыхать спокойно, если ребенок вдруг проснется.

Дебора помнила, каким чутким был ее сон, когда родился Грег, как любой звук из кроватки заставлял ее вставать и наклоняться над ним.

Она заглянула в комнату для гостей и увидела, что Шелли не спит.

- Ты можешь попробовать еще раз дать ей грудь, когда она проснется. Доктор Эрб говорит, что некоторым детям нужно больше времени, чтобы привыкнуть.