Съезд подошел к концу. Закрывая его, Дыбенко взволнованно говорил, что съезд… «своей объединенной работой… доказал, насколько мы представляем сплоченную массу, которая за конечные цели революции будет сражаться до последней капли крови…».

— Я верю, что, разъезжаясь по местам, мы не покладая рук будем работать, чтобы стальным кольцом сплотить всю массу и по первому призыву наших истинных вождей выступить на баррикады, дать открытый бой нашим вечным угнетателям. Наш флот, который заклеймен желтой прессой и на который посягает мировой блок хищников буржуазии, должен напрячь последние силы и с еще большей энергией выступить на борьбу против своих вековых врагов. За единение флота, за его бесстрашные подвиги в борьбе против угнетателей — ура!..

В своих воспоминаниях Дыбенко записал: «Под долго не смолкающие крики „ура“ делегаты разъезжаются на корабли, чтобы не опоздать организовать поход и быть своевременно готовыми к баррикадным боям… Эти десять дней являются историческими в жизни и деятельности Балтийского флота в 1917 году, накануне Великого Октября. День 5 октября является историческим еще и потому, что с этого дня флот больше не знал приказов Керенского. Во флоте восторжествовала власть Советов».

…Делегаты разъехались, а на «Полярной звезде» по-прежнему многолюдно; в салоне, каютах, на палубе — всюду матросы, солдаты; одни заседают в различных секциях и комиссиях, спорят до хрипоты, другие спокойно беседуют. Кто-то забежал за газетами, листовками, кому-то требуется разъяснить «каверзный вопрос мирового масштаба». У Дыбенко ни минуты свободного времени. Ежедневно выступал он на кораблях, рассказывал о принятых флотским съездом решениях, о приближающихся боях за власть Советов. Но и Центробалт не выпускал из поля своего зрения. Присутствовал на заседаниях, помогал… 9 октября ЦКБФ обсуждал весьма важный вопрос. Речь шла о том, что офицеры и их «союзы», чтобы отвлечь матросов от политики, пытаются спаивать их. Большевики объявили войну с пьянством, вынесли вопрос на обсуждение Центробалта. Бурным было это заседание. Особенно громко кричали эсеры и анархисты. Дыбенко слушал внимательно, вспоминал своего наставника, старого революционера Охоту, сказавшего однажды: «Революцию совершают трезвые люди». Он тоже выступил: «Думаю, товарищи, настало время объявить решительный бой пьянству, а стало быть, ударить и по тем, кто ему потворствует», — заключил он. Его поддержали. Через месяц ЦКБФ вернется к вопросу о пьянстве и примет строгое решение: «Все воинские чины морского ведомства независимо от чинов и звания, замеченные в пьяном виде, лишаются в первый раз 25 процентов своего месячного жалованья на один месяц, во второй раз — 50 процентов — на два месяца и третий раз — 75 процентов — на три месяца. Деньги, удержанные судовыми комитетами, как мера наказания за пьянство, идут на культурно-просветительные цели своей части».

Постановление Центробалта о борьбе с пьянством матросы назвали «сухим законом» и строго выполняли его. Не признавали «закон» лишь анархисты.

На заседании Центробалта 9 октября присутствовал американский социалист, писатель-публицист Альберт Вильямс. В кратком выступлении он приветствовал балтийских моряков от имени трудящихся Америки. «Да здравствует свободная Россия! Да здравствует русская революция!» — закончил он свою речь…

…Началась подготовка к выборам в Учредительное собрание. Гельсингфорсский комитет РСДРП(б) выдвинул кандидатами от Балтийского флота Владимира Ильича Ульянова (Ленина) и Павла Ефимовича Дыбенко. Об этом Павлу сообщил Антонов-Овсеенко.

— Постараюсь оправдать высокое доверие, — сказал Дыбенко и добавил: — Быть рядом с товарищем Лениным для меня большая честь.

Вместе с членами Центробалта, партийными активистами Павел выступал на собраниях, рассказывал о Ленине, отстаивал предвыборную платформу большевиков…

Позвонили из городского комитета партии, напомнили: завтра открывается съезд Советов Северной области, надо выезжать в Петроград.

Решение созвать съезд приняла Финляндская областная партийная конференция большевиков. Необходимо было создать вокруг революционного Петрограда железное кольцо. По предложению большевиков было создано Организационное бюро из представителей армии, флота и рабочих Финляндии, Гельсингфорсского Совета и Центробалта. В него вошли Антонов-Овсеенко, Дыбенко, Крыленко и другие товарищи.

…Открылся съезд И октября 1917 года в актовом зале Смольного. На нем были представлены силы, которым предстояло сыграть первостепенную роль в подготовке вооруженного восстания: Балтийский флот и финские войска, бойцы Северного фронта и многочисленных тыловых гарнизонов. Собрались 94 делегата: 51 большевик, 24 левых эсера, остальные — интернационалисты, меньшевики-оборонцы. Здесь представители Петрограда, Москвы, Кронштадта, Гельсингфорса, Выборга, Ревеля, Нарвы, Вальмара, Новгорода, Старой Руссы, Гатчины. Утром, еще до начала первого заседания, собралась большевистская фракция. Николай Васильевич Крыленко зачитал «Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области» В. И. Ленина.

Дыбенко слушал внимательно, старался запомнить все, что писал вождь. Владимир Ильич анализировал внутреннюю и международную обстановку, указывал на необходимость немедленной подготовки вооруженного восстания против буржуазного Временного правительства.

«Промедление смерти подобно, — медленно читал Крыленко. — Лозунг „Вся власть Советам“ есть лозунг восстания».

Особенно врезались в память Павла слова Ленина: «Дело в восстании, которое может и должен решить Питер, Москва, Гельсингфорс, Кронштадт, Выборг и Ревель.

Флот, Кронштадт, Выборг, Ревель могут и должны пойти на Питер, разгромить корниловские полки, поднять обе столицы, двинуть массовую агитацию за власть, немедленно передающую землю крестьянам и немедленно предлагавшую мир, свергнуть правительство Керенского, создать эту власть».

Дыбенко от имени моряков Балтийского флота ответил на письмо товарища Ленина.

— Спасти Балтийский флот, революционный Петроград и революцию может только Советское правительство, которое предложит мир всем народам, — громко сказал он. — Флот категорически отказался выполнять какие бы то ни было приказы Временного правительства. Он выполнит приказы комиссаров Советов и Советского правительства. Все силы и средства Балтийского флота в распоряжении съезда. В любой момент флот по вашему зову готов к выступлению…

Заявление Дыбенко вызвало горячие аплодисменты. Оно отражало настроение моряков; революционные балтийцы были внутренне подготовлены к решающим боям.

Принятая съездом резолюция требовала перехода власти к Советам и создания Советского правительства. «На стороне Советов право и сила, время слов прошло» — было записано в этом документе.

13 октября после избрания исполнительного комитета, в который вошел и Павел Дыбенко, съезд завершил работу.

Прежде чем разъехаться, делегаты побывали на многих петроградских предприятиях и в воинских частях. Дыбенко вместе с Антоновым-Овсеенко выступил на митинге в цирке «Модерн». Старое деревянное здание на Петроградской стороне после Февральской революции стало центром массовых собраний и митингов. Здесь горячо спорили и отстаивали свои «линии» и «платформы» представители всех многочисленных партий и течений; нередко дело доходило до рукопашных потасовок. На нынешнем митинге царило единодушие. «Рабочие, работницы и солдаты Петроградского гарнизона, — вспоминал позднее Дыбенко, — требовали немедленного свершения Временного правительства. Не давали говорить меньшевикам. Доживает свои последние дни заживо погребенное правительство…»

Перед отъездом в Гельсингфорс встретился с Антоновым-Овсеенко, который теперь оставался работать секретарем Петроградского военно-революционного комитета. Председатель — Николай Ильич Подвойский. Дыбенко с большой радостью узнал, что В. И. Ленин дал согласие баллотироваться в Учредительное собрание от балтийских моряков. Потом перешли к делам балтийцев. Антонов-Овсеенко рекомендовал Центробалту все внимание сосредоточить на военно-технической подготовке к вооруженному восстанию, следить за действиями штаба; подчеркнул, что флотские корниловцы вынашивают зловещие планы разоружения Кронштадта и сдачи революционного Петрограда немцам. С высоким пафосом говорил он о приближении решающих дней, о том, что о начале штурма Центробалт получит телеграмму за подписью Я. М. Свердлова или его, Антонова-Овсеенко. Сообщил условный пароль. И, уже прощаясь, как бы между прочим сказал, что сегодня в Гельсингфорс выезжают Шейнман и Коллонтай, просил принять их с флотским гостеприимством.