– Да, по-видимому. А мисс Уордор давно работает у дяди Пена? И она, случайно, не блондинка?

– Блондинка. Фей очень славная, хотя слишком много думает о книгах и их авторах. Она у нас недавно. Но Фей – моя старая подруга, я знаю ее много лет. Как я сказала ей в Риме прошлым летом…

– Ну и ну! – пробормотал Ник, стараясь не смотреть на Гэррета. – В Риме, куда ведут все дороги. Да еще прошлым летом! Не являясь джентльменом, но будучи чертовски хорошим другом, я не буду допытываться, почему имя этой леди кажется мне знакомым…

«Да уж, лучше не надо!» – свирепо подумал Гэррет Эндерсон.

– Вместо этого я поинтересуюсь, куда мы сейчас едем.

Свернув влево на очередном перекрестке, они проехали мимо деревенской лавки, возле которой стояла телефонная будка.

– Это Эксбери, – объяснил мистер Долиш, указывая на придорожный столбик с табличкой. – В данный момент – если твой вопрос понимать буквально – мы едем на Локоть Сатаны и в Грингроув.

– Мои вопросы всегда следует понимать буквально, дружище Блэкстоун.

– В таком случае мы находимся на расстоянии чуть более мили от места назначения. Могу я предположить, Николас, что дальнейшее задумчивое молчание соответствовало бы доброжелательной атмосфере и хорошему вкусу?

Дейдри снова надавила на акселератор. Мимо, как во сне, проносились пасущиеся в поле коровы и редкие домики. Дорога, нырнув в лощину, поднялась на невысокий мыс, покрытый деревьями. Проехав мимо колоннады с надписью: «Лип-Бич – частное владение», они наконец увидели море.

Справа внизу, огибая Лип-Бич, на фоне темнеющего неба поблескивал Солент. Дул свежий западный ветер, и на волнах виднелись белые гребешки. В вечерней тишине сквозь урчание мотора был слышен шум прибоя. Молчание нарушил сам Эндрю Долиш:

– Ну, Николас, теперь пейзаж выглядит знакомым?

– Начинает выглядеть. – Ник указал направо, в южную сторону. – Это остров Уайт, не так ли?

– Да, остров Уайт. Он находится в трех милях, хотя кажется ближе. А впереди нас, где выступ выдается в море под прямым углом от края Лип-Бич, за деревьями можно увидеть крышу Грингроува. Ты почти дома.

– Да! – странным тоном произнесла Дейдри. – Я как-то об этом не подумала. Но вы дома, Ник, не так ли?

– Черта с два! – рявкнул Ник.

– Да-да! Вы скверно отзывались о старом мистере Баркли. Возможно, я говорила или думала то же самое. Но вы должны быть ему признательны. Он оставил вам дом и все прочее.

– Мой дом, милая моя, либо квартира на Восточной 64-й улице, либо добрый старый Уиллис-Билдинг на углу Мэдисон-авеню и 48-й улицы. А эта промозглая развалина впереди нас, где сквозняк дует в затылок, в какую сторону ни повернешься, мне не принадлежит и никогда не будет принадлежать. Сколько раз я должен повторять, что она мне не нужна?

– Это ничуть не опровергает того факта, что дом ваш. А бедный Пен…

– Ну-ну! – Приземистый мистер Долиш словно стал выше ростом. – Позвольте напомнить вам, мисс Дейдри, что Пеннингтон не останется без средств в любом случае – даже если не принимать во внимание великодушное предложение нашего молодого друга.

– Он может себе позволить быть великодушным, жертвуя тем, что ему не нужно. Но должны ли мы принимать милостыню и быть за это признательны? И действительно ли таковы его намерения? Когда я думаю о Пене…

Лесистый выступ маячил впереди. Дейдри сбавила скорость и повернула направо. Машина покатилась по скверно вымощенной дороге между каменными колоннами, увенчанными геральдическими эмблемами, и выехала на широкую, усыпанную песком подъездную аллею, усаженную по бокам деревьями и кустами рододендронов. В ста ярдах смутно виднелось широкое прямоугольное здание, обращенное фасадом к северу – в их направлении.

– В конце концов, я не должна забывать, что являюсь как-никак женой Пена, – продолжала Дейдри. – Я все время думаю о том, как он расхаживает по дому в своем смокинге с револьвером в кармане, размышляет о том, что предложил нам мистер Ник Баркли, и говорит себе невесть что!

– Револьвер был ошибкой, – сказал мистер Долиш. – Я не должен был позволять ему покупать его, а тем более показывать, как им пользоваться. Вы в самом деле опасаетесь, что он способен причинить себе вред? Или выстрелить в предполагаемого призрака – я слышал, он грозился это сделать, а может быть, в кого-нибудь еще? Конечно, это возможно…

– Нет! – возразила Дейдри. – Я знаю, что это не так! Пен слишком благоразумен, несмотря на свою рассеянность и нервозность. Его беспокоят тревожные мысли, но он понимает, что к чему, куда лучше, чем думают другие. Кроме того, он не сможет ничего такого сделать – я приняла меры предосторожности. Пен будет ждать нас в библиотеке. Нет ни малейшей опасности, что…

Речь ее оборвалась на полуслове. Звук, который услышали они все, был не слишком громким, но прозвучал в сумерках четко и ясно. Левая нога Дейдри, непроизвольно дернувшись, соскользнула со сцепления. Машина замедлила ход и остановилась.

– Леди и джентльмены, – начал Ник Баркли, – нас встречают ярмарочными забавами. Кто-то либо щелкнул бичом, чтобы развлечь посетителей, либо выстрелил из револьвера 22-го калибра. Могу сделать еще несколько догадок, но вы едва ли в них нуждаетесь.

Он открыл заднюю правую дверцу и задержался в согнутом положении, прежде чем спрыгнуть на землю. Несколько секунд никто не шевелился.

– О боже! – воскликнула Дейдри.

Ник выпрыгнул из машины, Гэррет последовал за ним. Эндрю Долиш, держа в руке шляпу-котелок, степенно вышел с другой стороны. Автомобиль остановился футах в пятидесяти от дома. Ник пустился бегом, но остановился, выйдя из-за деревьев неподалеку от парадной двери. Двое других быстро присоединились к нему.

Впереди не было видно ни единого огонька. На двух основных этажах, увенчанных мансардной крышей с маленькими окошками этажа для прислуги, тянулись ряды окон с белыми рамами в стиле восемнадцатого столетия. Пара выщербленных каменных ступеней вела к парадному входу. Песчаная подъездная аллея сворачивала влево на восток и дальше тянулась к югу, мимо левой стороны дома. Сомнения, которые не тревожили Гэррета Эндерсона четверть века, вернулись к нему при виде этого мрачного строения. Ник, также внимательно разглядывавший дом, внезапно шагнул назад:

– Полегче, Гэррет, старина!

– Что значит «полегче»? Ведь это ты налетел на меня! Ну и что нам делать? Атаковать парадную дверь?

– Не думаю. Дейдри сказала, что дядя Пен ждет нас в библиотеке. Послушай, Гэррет, ты ведь был здесь однажды, если мне не изменяет память. Ты не помнишь расположение комнат?

– Почти не помню. У меня что-то шевельнулось в памяти, когда кто-то упомянул длинные окна библиотеки, но я ничего не узнаю.

Ник вытянул руку:

– Библиотека – последняя комната справа, с длинными окнами за углом. Мы войдем через них, открыты они или нет. Какого черта мы тут стоим? Пошли!

Он снова побежал. Гэррет и мистер Долиш поспешили следом по скользкой от росы траве. Вскоре они обогнули угол дома.

Разделенные широким каменным выступом дымовых труб два подъемных окна до пола выходили на запад, в сторону сада. Дальнее окно было занавешено, но в ближнем занавеси были раздвинуты, а рама поднята целиком. Ник заглянул внутрь.

На западе пламенели последние отблески заката. Уже было начало одиннадцатого, и видимость значительно ухудшилась. Где-то ветер шуршал в листве. Гэррет, глядя через плечо Ника, мог различить неподвижную фигуру в кресле за большим письменным столом, стоящим футах в двенадцати от камина между окнами.

Мужчина в кресле поднялся и заговорил. Голос был слегка задыхающийся, как будто после потрясения, и в нем слышались нотки гнева, но при этом он оставался красивым, звучным и мелодичным – принадлежащим человеку, который явно умел им пользоваться.

– Кто здесь? – осведомился голос. – Вы снова подошли к окну?

– Снова? Но я только что сюда приехал! Я Ник – Ник Баркли. Это вы, дядя Пен? С вами все в порядке?

– Это я, – отозвался голос, – и со мной все в порядке, насколько это возможно при нынешних обстоятельствах. Значит, ты молодой Ник? Добро пожаловать! С тобой кто-нибудь есть?