- Ящеры. - И, с удовольствием наблюдая за произведенным эффектом, повторил: - Самые обыкновенные ящеры: орнитомимиды, игуанодоны и даже брахиозавр!

Строящееся здание, освещенное неярким солнцем, четко рисовалось на фоне безоблачного мутного неба. Рядом со зданием застыла грязно-зеленая, словно высеченная из камня фигура исполинского ящера: яйцеобразное туловище, массивный, постепенно утончающийся хвост и длинная гибкая шея, украшенная до смешного маленькой головкой. Задние ноги ящера были коротки, а передние - непомерно высоки.

- Ну и громадина! - пробормотал Кронин.

- Брахиозавр, самый крупный среди гигантских динозавров, - представил ящера Клим, - но нисколько не заносится и трудится так же честно, как и все остальные.

Штурман стоял, небрежно опираясь на полированный борт унихода. Выслушав ошеломляющее сообщение о работягах-ящерах, Лобов после недолгого размышления направил его вместе с Крониным разобраться в этом феномене. Инженер, разглядывая ящера, усмехнулся.

- Непохоже, чтобы он слишком напрягался.

- Просто он рационально распределяет силы. Сейчас у него передышка. Не улыбайся, работа тут организована самым лучшим образом.

- Одиноко ему, наверное, наверху.

- Сочувствуешь? - улыбнулся Клим, поглядывая то на ящера, то на длинную фигуру инженера.

Тот остановил его жестом руки.

- Внимание! Кажется, начинается.

Голова брахиозавра шевельнулась, важно повернулась на длинной шее, по-птичьи наклонилась влево-вправо, разглядывая что-то внизу, и начала неторопливо опускаться. Шея при этом изгибалась изящной дугой. Дуга становилась все круче, круче, пока не превратилась в гигантскую петлю, широкой частью обращенную в небо. Приблизившись, голова заметно выросла в размерах и уже не казалась такой маленькой, как прежде. Лениво раскрылась широкая ярко-оранжевая пасть и ловко подцепила многотонный контейнер с кирпичами. Пасть несколько раз чавкнула, ухватываясь поудобнее, задумчиво мигнули большие выпуклые глаза. Контейнер плавно поплыл вверх, увлекаемый волшебным движением шеи, и был торжественно водружен на площадку возле строящегося здания.

- Прошу, - возгласил Клим, точно он был режиссером только что содеянного представления. - Живой подъемный кран в действии. Абсолютно надежен, не требует ни техосмотров, ни ремонта.

Установив контейнер, брахиозавр несколько живее, нежели раньше, повернулся к кормушке, размещенной там же, наверху, сунул в нее голову и принялся что-то пожирать.

- Дрессировка на пищу, - заметил Кронин, брезгливо морщась.

- Совершенно верно, - согласился Клим, - а реализуется это с помощью простейшей автоматики. Когда сей труженик ставит контейнер на площадку, в кормушку подается очередная порция пищи. Не очень большая, чтобы он не наелся сразу, но и не маленькая - иначе эта гора ничего не почувствует.

Ждан был прав: порция пищи была небольшой, по крайней мере для этого чудища. Не прошло и минуты, как брахиозавр недовольно фыркнул раз-другой, вытащил из кормушки морду, испачканную чем-то коричневым, облизнулся языком-лопатой, отряхнулся и, вознеся голову, опять ставшую удивительно маленькой, снова застыл в каменном спокойствии.

- Подъем контейнера - не чудо. Кто руководит всем этим? - пробормотал инженер, не спуская глаз со строящегося здания.

На контейнерной площадке медленно, но достаточно энергично двигался массивный трехметровый игуанодон. Прочно утвердившись на задних ногах-тумбах и толстом хвосте, он разгружал контейнер: передними лапами подцеплял целые секции-связки кирпичей и по наклонному желобу отправлял их вниз, на «крышу» стройки. Там их подхватывали гардозавры, двуногие ящеры меньшего роста, и растаскивали по рабочим местам. Работали они весело, споро, но бестолково: иногда хватались вдвоем за одну и ту же связку, и тогда начиналась борьба - кто кого перетянет, - иногда сталкивались. Издалека они напоминали массивных кенгуру, разучившихся прыгать и перешедших на валкое хождение. Гардозавры подносили связки орнитомимидам, птицеящерам, животным еще меньшего роста, изящным, стройным, с длинными и ловкими передними лапами.

Кронин внимательно следил за работой одного птицеящера. Тот брал из связки кирпичи, окунал в какой-то раствор, налитый в желоб, тянувшийся вдоль всей стены здания, и с величайшим тщанием укладывал их один к одному, возводя таким образом безукоризненно ровную стену. Во время последней, самой ответственной операции птицеящер был сосредоточен и не отвлекался. В остальное же время он оглядывался по сторонам, почесывался, верещал что-то, напоминая своим поведением обезьяну.

- А вот и еще одна машина, - с ноткой удивления в голосе проговорил Клим, - живой тягач!

Проследив за его взглядом, Кронин увидел вдали еще одного колосса мира рептилий - диплодока. Он шествовал по широкой дороге зеленоватого цвета. Отвислое брюхо колыхалось в такт шагам из стороны в сторону, как маятник. Грязно-серый крестец вздымался холмом. Диплодок был впряжен в многоколесную повозку, соответствующую его росту. На повозке стояли решетчатые контейнеры с кирпичами. Шея диплодока анакондой тянулась вдоль дороги, морда, чем-то напоминавшая верблюжью, имела презрительно-равнодушный вид.

Зеленоватая дорога опоясывала стоянку брахиозавра. Когда странный поезд с кирпичами поравнялся с живым подъемным краном, одно из звеньев многоколесной повозки плавно наклонилось, и контейнеры с кирпичами съехали прямо к ногам брахиозавра. Диплодок продолжал тянуть повозку дальше, как будто ничего не случилось.

- Дрессирован на дорогу, - предположил Клим, - идет вдоль зеленой полосы, а остальное для него просто не существует.

- Легко сказать, - вздохнул инженер. - У этого живого холма головной мозг величиной с грецкий орех! Какая уж тут дрессировка!

- Но у него есть и второй мозг, в области крестца. Он в сотни раз больше головного. Недаром это создание назвали двудумом.

Инженер засмеялся:

- Стало быть, ты полагаешь, что он думает не только головой? Забавно! Впрочем, - добавил он, морща в раздумье лоб, - это можно проверить.

- Чем он думает?

Инженер опять засмеялся:

- Нет, на каком принципе он дрессирован.

И Кронин изложил нехитрый план, который Клим принял с явным одобрением.

Заняв места в униходе, друзья обогнали диплодока метров на пятьсот, сильнодействующим красителем, который применяется для визуальной сигнализации, навели участок ложного пути, создав иллюзию двух абсолютно равноценных дорог. Отведя униход в сторонку, они стали ждать, как двудум решит предложенную ему дилемму.

Добравшись до разветвления, диплодок замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Добрую минуту он простоял неподвижно, наклоняя голову то вправо, то влево.

- Думает, - значительно сказал Клим.

По-видимому, имитация была безупречной, потому что диплодок забеспокоился, постепенно приходя во все большее и большее возбуждение, задергал хвостом и заревел. Повозка качнулась, одно ее звено чуть не опрокинулось, и кто знает, что было бы дальше, но в этот момент откуда-то с высоты камнем упал птеродактиль, над самой землей зонтиком распахнул перепончатые крылья и уселся на крестец диплодока. По-хозяйски устроившись поудобнее, птеродактиль несколько раз с силой клюнул гиганта. Диплодок понемногу успокоился, перестал реветь, постоял еще с минуту и степенно поволок повозку дальше, миновав ложный участок пути. Птеродактиль проехался немного на спине ящера, неуклюже разбежался, нырнул со спины-холма и взмыл в небо.

- Любопытно, - пробормотал инженер, провожая взглядом ящера, оказывается, тут есть не только рабочие, но и надсмотрщики.

- И немало, - добавил Клим.

Прикрывая ладонью глаза, он смотрел вверх, где в мутном просторе плавали черные точки - парящие птеродактили.

Лобов оглядел товарищей. Клим стоял у стены, хмурясь и заложив руки за спину, Кронин сидел в своей любимой позе - забившись в самый угол дивана и обхватив длинными руками худые плечи.