Каждый факт сам по себе может толковаться по-разному. Из группы разнородных фактов можно составить ту или иную теоретическую конструкцию. Какая из них предпочтительнее?

Логично отдавать предпочтение теории, объединяющей максимальное количество известных фактов и противоречащей их минимальному количеству (в идеале-ни одному), теории, которая предоставляет возможность для дальнейших поисков и сомнений, а также способна предсказать некоторые новые сведения.

Сложнее обстоит дело с комплексными теориями (гипотезами); опирающимися на данные разных наук. Тут требуется получить одобрение от представителей различных специальностей. В нашем случае неодинакова степень обоснованности материалов археологии, лингвистики, этнографии, экологии, географии, истории. Вдобавок группы фактов не всегда согласуются между собой. Остаются сомнения, недоработки, противоречия. Полностью избавиться от них невозможно. Тем не менее хотелось бы сделать обобщение, основанное на развиваемых в этой работе идеях.

Еще в конце неолита (около 4-3 тысячелетий назад), некая племенная группировка в поисках новых земель стала перемещаться к северу. Места были лесистые (многие болота могли появиться несколько позже, под влиянием вырубки и выжигания лесных массивов). Люди занимались охотой, собирательством, а возможно, уже начали практиковать подсечно-огневое земледелие.

Севернее нынешней Беловежской пущи они вышли на земли, где уже хозяйничали немногочисленные здесь балтские племена. Некоторые группы местного населения могли к тому времени добывать кремень в долине Росси.

К этой нелегкой работе и приладились пришельцы. Возникла новая общность на «рудной» основе – руссы (аруссы). Не исключено, что пришлое племя уже имело навыки ведения горных работ, приобретя их в Карпатах, Судетах. Учитывая высокое мастерство рудокопов Росси, эту версию можно считать вполне правдоподобной. Уже традиционные термины – горные работы, горные породы, горное дело, горняк – указывают на то, что формировались они в горной местности. И понятно: на равнинах очень трудно разведывать и разрабатывать месторождения полезных ископаемых, за исключением некоторых россыпей, торфа и болотных железных руд.

Вспомним, кстати, упоминание в «Повести временных лет» расселения древнейших славян в районе Карпат, откуда они начали осваивать более северные, северо-восточные, южные земли.

Со временем это смешанное племя (или содружество племен) наладило постоянные торговые связи, довело до совершенства добычу и переработку руды, стало пользоваться уважением у ближайших соседей. Сведения о нем распространялись по Центральной, Северной и Южной Европе. Не исключено, что именно этими, в значительной степени легендарными, преданиями порождена библейская версия о загадочном и грозном племени рос… Но это – частность.

Русская культура (точнее, палеорусская) была наиболее высокоразвитой для данного региона. И это не удивительно. Она объединяла самые разные по происхождению племена: и славянские, и балтские (пруссов), в меньшей степени – германские. Землей русской уже могли называть всю область влияния, господства этой культуры.

Однако с начала I тысячелетия до н. э., в период расцвета палеорусской культуры, стали ощущаться кризисные явления. Наиболее неумолимо заявили о себе экономические факторы. Все больше металлических изделий появлялось в этих краях. Производство кремневых орудий стало терять свое значение. Наметился упадок рудного дела. И уже до начала новой эры часть местных жителей была вовлечена в движение венедов, вышедших на Балтийское побережье. Другая часть двинулась к югу, в долину Припяти, а затем вниз по течению в долину Днепра. Возможно, с этой группой и связана легенда об основании Киева.

Тогда же могла получить свое нынешнее название Днепровская Рось. Она в этом случае играла роль пограничной реки, за которой начиналась земля россов. Интересное соответствие: у ландшафтов долины днепровской Роси и неманской Росси наблюдается немалое сходство. Быть может, это обстоятельство тоже имело значение для наименования реки.

По самым общим соображениям в процессе широкого распространения какого-то племени (и соответствующей культуры) логично ожидать, что его название должно сохраниться в первоначальном центре, если этот район не претерпел существенных социокультурных изменений, а также по окраинам, где оно играет роль пограничных меток. Этим проще всего объяснить и нахождение белорусской Росси близ центра предполагаемой прародины славян и концентрацию соответствующих топонимов по периферии области влияния россов (русской культуры).

Принято считать, что для научных исследований важно знать что и как, но не зачем и почему. Потому что цель науки одна – выяснение истины, а серией «почему» можно завести в тупик любого знатока. Как говорится, один глупец спросит, сто мудрецов не ответят.

Но приведенные выше розыскания истоков племени и культуры россов вовсе не только научные. Конечно, было приложено немало стараний, чтобы они не противоречили научному методу, содержали научную информацию, отличались логичностью и завершенностью. Однако дело не только в этом..

Очень трудно убедительно восстановить, что и как происходило несколько тысячелетий назад, на заре древней славяно-русской культуры. Но можно почувствовать, почему все это нас волнует и заставляет без особых надежд докапываться до истины… И не только тех, кто лично причастен к России. Любому из нас полезно осмыслить, постараться понять истоки такого всемирного феномена, как русская культура.

В современном понимании она сформировалась немногим более 200 лет назад при активнейшем участии М. В. Ломоносова. Взгляд на нее как на окраинную для Европы серьезно пошатнулся именно в его время. И если Петр Великий отправил россиян учиться в Западную Европу, то Ломоносов мог уже кое в чем поучить европейских ученых. Тем более что он знал их родные языки лучше, чем они русский, а на латыни изъяснялся ничуть не хуже любого просвещенного западноевропейца.

Самобытность русской культуры определялась и особенностями окружающей природы, и историческими судьбами народов, входящих в состав многонационального государства, и русскими народными традициями. Однако высочайшие взлеты русской культуры связаны с освоением, ассимиляцией достижений других народов. Так было во времена Ломоносова, так было при Пушкине и позже. И вот оказывается, что нечто подобное могло наблюдаться и в седой древности. Возможно, так мы приходим к истокам формирования русского национального характера.

Мне приходилось встречаться с белорусами и украинцами, которые сетовали, между прочим, на… засилие русской культуры! Они старались доказать, что представители белорусского или украинского народа тоже достигли выдающихся результатов в разных областях духовной деятельности. Так кто же с этим спорит? Хотя бы потому, что у всех трех восточнославянских народов корень общий: велико-, бело– и малороссы. Какие тут счеты?

Украинец Гоголь – великий русский писатель. Украинец (вернее, «полукровка», но вовсе без великоросских предков) Вернадский – великий русский ученый. Они, как многие другие, признавали свою причастность к русской культуре. К тому же разделение восточных славян произошло сравнительно недавно, несколько веков назад.

Впрочем, заглядывая в глубь времен, в далекое прошлое, мы рано или поздно вскроем такие пласты культуры, которые будут общими для самых разных, ныне очень обособленных этнических групп, народов.

Но главное даже не в этом. Чем более обособлена, замкнута культура, чем она самобытней, тем труднее, медленнее она развивается.

Нечто подобное свойственно любым экосистемам, биологическим видам. Попадая в изоляцию, они как бы переходят к иному, замедленному масштабу времени. Взаимные контакты увеличивают разнообразие видов, предоставляют новый материал для естественного отбора и для более гармоничного сочетания организмов между собой и с окружающей средой. Чем активнее и разнообразнее такие контакты, тем более бурно идут процессы обновления в экосистемах, иначе говоря, для них ускоряется ход времени.