- Нравится не нравится, а куда денешься. Мы у них в руках. Да полторы тысячи - это деньги. Нам ребята спасибо скажут.

- С Прокоповым нужно поговорить, - гнул свое Григорий. - А вроде неудобно. Как спросить-то?..

- Да-а, - согласился командир. - Тут надо дипломатично. Прощупать аккуратненько... Но если уж тот скажет, - значит все. Нечего и думать.

* * *

С Прокоповым удалось поговорить в тот же день. Командир с Григорием на дома ходили, леса проверять, как Валерий Никитич велел, и на обратном пути увидели начальника участка. Тот стоял на высоком крыльце столовой, довольно покуривал, видно, только что пообедал.

Ребята подошли, поздоровались. Они переминались с ноги на ногу, не зная, как нужный разговор начать. Прокопов сам помог.

- Валерий Никитич у вас был? - спросил он.

- Был, - ответил командир.

- Ну, и как, поговорили?

- Поговорили.

- Объяснил он вам ситуацию?

- Объяснил, - переглянулись командир с Григорием.

Прокопов смотрел на парней. Что-то уж слишком скучно они выглядели. Какие-то квелые. Слово скажут и молчат. Наверное, устали. А может, побаиваются его. Он же не очень приветлив. И Прокопов решил быть помягче.

- Понравились вам наши предложения? - сдержанно улыбнулся он, сознавая, что спортзал, депо и особенно большая мастерская неплохие объекты для ребят. Несложные, а денежные.

- Понравились, - твердо сказал командир. Все сомнения его отпали. - Мы принимаем эти предложения.

- Раз вы согласны, - съязвил Прокопов, - я рад. Хотел бы я посмотреть, как бы вы отказались. - И откровенно рассмеялся, подумав, что ребята еще не понимают, какие объекты им дают, и потому так сдержанны.

Отойдя десяток шагов от Прокопова, Григорий закурил. Закурил жадно. Сейчас ему было не до красивых поз и колечек дыма.

- Что меня больше всего бесит, - проговорил он, - не деньги... Черт с ними, не обеднеем. Но я глядеть не могу, понимаешь, ну, не могу глядеть, прижал он кулак к груди, - на это совершенно открытое хамство. Китыч салажонок. Тот еще как-то вилял. Оправдывался, доказывал нам. А этот... Этот хозяин. Здесь все у него в кулаке. Он заранее уверен, что никто и пикнуть не посмеет, - не успокаивался Григорий. - Это, знаешь, прямо как-то страшно.

- Ладно тебе охи разводить, - сказал командир. - Хорошо, что хозяин. Значит, слово твердое. В соревновании, может, в первую тройку войдем. Так что нечего нам на судьбу плакаться. Все в порядке будет. Я даже рад.

Но Григория такими речами убедить было нельзя.

- И ведь ничего не боится, совершенно. Открыто берет, спокойно, как свое. Что там законы какие-то... Они для глупцов, - пренебрежительно сказал Григорий. - А здесь один закон - что я желаю. Угрызения совести, стыд, какие-то чувства... Он их не знает. Нет, - медленно покачал головой Григорий: - Страшный человек этот Прокопов, страшный.

Постучав в дверь, Андрей распахнул ее, как только услышал слабое, приглушенное войлочной обивкой "да".

Наташа лежала на неразобранной постели, прикрывшись до пояса большим клетчатым платком. Чтобы лучше видеть входящего, она неловко закинула голову и улыбнулась, увидев Андрея.

- Извини, я сейчас встану. Что-то устала нынче.

Но Андрей остановил ее, не позволил подняться.

- Лежи. Я здесь сяду. О! У тебя, кажется, температура, - произнес он, положив ей руку на лоб. - Так что лежи и не прыгай.

- Тоже мне врач, - счастливо зажмурилась Наташа. - Придумаешь... Температура... Просто, я сегодня устала, и все. - Но осталась лежать, словно не могла осилить руку Андрея.

- Ты чего не приходил?

- С побитой физиономией не хотелось показываться.

- Правда, ты Ваню Судака простил? Говорят, ему ничего не будет.

- Правда.

- А я бы в жизни не простила. Пусть бы посидел, гад проклятый, - она подняла голову, глаза ее недобро горели. Вынув руку из его ладони, Наташа притянула Андрея к себе, губами тронула больное место у глаза. Потерлась щекой о его бороду, пробормотала чуть слышно: - А ты не колючий... Мя-яконький, как мышка. Бородач...

Она снова легла и, вспомнив, засмеялась.

- У геологов вчера я видела дядьку. Вот борода! Большая, до пупа. Рыжая.

- Она у него фальшивая и крашеная. А у меня своя.

- Сам ты крашеный. Хвастун. Слушай, это вам, что ли, разметку делают возле школы и за столовой?

- Нам. То ничего не давали, а сейчас прямо на выбор. Две мастерские, баня, спортзал, пожарное депо, ледник - глаза разбегаются.

- Ну и берите все.

- Тогда нам до нового года не уехать. Ты вот строитель, можешь объяснить, почему нам раньше ничего не давали, а сейчас пожалуйста.

- Не знаю. Я здесь недавно. А в общем-то дай вам все сразу, так вы самую денежную работу сделаете, а мелочовку местным оставите. Нельзя же своих без заработка оставлять.

- Это ты зря... Мы бы все до конца довели.

- Но в конторе то стекла нет, то кирпича, то еще чего. Местным не к спеху, они и подождать могут. А вам вынь да положь. Иначе начальство виновато. Вы же за одно лето хотите все сделать. Пусти-ка, я все же встану, и тебя покормлю, и сама поем.

- Хочешь, я к нашим девчатам схожу, принесу тебе чего-нибудь.

- Ладно, - согласилась Наташа. - Нанимаю тебя в няньки, только, чур, без девчат. Сам будешь готовить. Все в столе. Разогрей колбасный фарш и чаю вскипяти. Сможешь?

- Тоже мне, - презрительно хмыкнул Андрей, поднимаясь. - Фарш... Чай... Да я могу тебе такой супец сотворить - плакать будешь. От счастья, конечно. Жаль, что в этой дыре мяса нет, одни консервы, а то бы я тебя удивил.

- Ой, хвастун, хвастун... Будет мясо. Скоро охота пойдет. Посмотрим, на что ты способен.

- Да-а-а! Наташа! Жаль, что ты заболела. У нас ведь послезавтра выходной. Я думал, в тайгу пойдем, побродим. Обидно, - сказал Андрей и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

- Что-о-о?! - клетчатый платок взмыл в воздух, и Наташа, шлепая босыми ногами, подбежала к Андрею. - Кто больной?! - ухватила его за ухо.

- Теперь, конечно, я. Травмированный, - заскулил Андрей, пытаясь вырваться.

- То-то же. А ты не врешь? Правда, вы не будете работать?

- Ложись, ложись, правда.

- Ой, как здорово, - снова легла Наташа. - А я, знаешь, Андрюша, ни разу в тайгу не ходила. Даже по ягоды. А ты?

- А я когда? Ехали, радовались: тайга! охота! Ребята ружей набрали, припасов. А сами носа из поселка не высунули. Наработаешься - и не до тайги.

Андрей у плиты быстро управился и, постучав ножом по тарелке, предупредил:

- Внимание! Подаю на стол. Руки мыла?

- Так точно! - с готовностью протянула Наташа ладони.

- Тебя, больная, с ложечки?

- Сама справлюсь, ты тоже ешь, не модничай.

Вдвоем они расправились с ужином быстро, а когда Андрей, вымыв посуду, подошел к кровати, Наташа лежала, натянув клетчатый платок до подбородка, и глаза ее были закрыты.

Услышав его шаги, она, не открывая глаз, выпростала из-под платка руку, проговорила:

- Садись. Вот здесь, - и пододвинулась, освобождая ему место.

- Наверное, я пойду, спи, - сказал Андрей нерешительно.

Она, все так же, не открывая глаз, нащупала его руку и потянула, усаживая Андрея рядом с собой.

- Мы далеко-о-о пойдем, на целый день, да-а, - пробормотала она, не выпуская его руки и прижимаясь к ней горячей щекой. - На це-елый день...

- На целый день, - согласился Андрей.

- На медведя пойдем, - прошептала Наташа. - У тебя же ружье есть? - и ресницы ее шевельнулись, словно хотели, но не смогли подняться.

- Найдется ружье... - так же тихо ответил Андрей, боясь спугнуть Наташин сон, который был уже рядом.

- Мне дашь пострелять...

- А как же: ты и будешь главным охотником. Как-никак северянка.

- Я могу-у... Не веришь? - шевельнулась она.

- Верю, - почти про себя проговорил Андрей, - верю... Спи.