Пользуясь замешательством хозяина, он начал демонстративно включать свет во всей квартире: на кухне, в ванной, в туалете, при этом оставляя двери распахнутыми. Затем коллектор направился в комнату, где еще проводился ремонт, и с удовольствием вдохнул запах свежей штукатурки - лишь ровные серые стены, одинокая лампочка на потолке да строительный инструмент только и могли порадовать глаз любопытного мужчины. Подхватив столярный молоток и спрятав его за пояс под рубашкой с абсолютно непринужденным видом он вышел из комнаты.

Лева, удобно расположившийся ни диване, при этом вальяжно раскинув руки по бархатной спинке и закинув ногу на ногу, неспешно и с наслаждением спорил с Егором, скользя пронзительным взглядом по его юношеским чертам, пытаясь уловить каждую деталь, поглотить каждую эмоцию, исходившую от заинтересовавшего его человека.

Егор стоял у шкафа, плечом опершись о деревянную дверцу и, скрестив руки на груди, старался объяснить сложившуюся ситуацию со своей точки зрения.

- Егор Аркадьевич, вы производите впечатление вполне разумного человека, - Лева сдержанно усмехнулся и перевел взгляд с возмущенных широко распахнутых серых глаз на носок своей до блеска начищенной туфли, а потом снова взглянул на хозяина дома, - вы ведь подписали договор. Теперь по закону обязаны.

Егор обреченно вздохнул и, развернувшись к шкафу спиной и слегка приподняв голову, уставился на потолок, непроизвольно позволяя мужчине с интересом рассматривать его красивый профиль, произнес:

- Я все понимаю. Но у нас с Романом была устная договоренность. Я чисто фиктивно подписал. У меня нет таких денег, клянусь вам, - с этими словами он повернул лицо в сторону собеседника, - вы можете понять, что я говорю правду?

Лева хитро прищурился, в деланной задумчивости проведя подушечкой большого пальца по колючему подбородку. Этот парень до безумия был похож на прежний объект его вожделения, он тоже умел улыбаться одними глазами. Те же русые волосы, мягкими волнами обрамляющие правильный овал лица, тонкие, но несомненно чувственные губы, то и дело приоткрывающиеся от волнения, слегка заостренный, красиво очерченный нос, очевидно хрупкие плечи и кисти рук - Егор являлся тем самым мальчиком во плоти, только значительно повзрослевшим. И если несовершеннолетнего ангела нельзя было трогать ни под каким предлогом, то к этому агнцу Божьему очень даже можно было найти определенный подход.

- Нету денег - хату продавай! - Макар снова появился в гостиной, взглядом окидывая скромный интерьер комнаты.

- А жить мне где прикажете? - в негодовании воскликнул Егор, всем корпусом слегка подаваясь вперед, и Лева заметил, как от волнения на его шее напряглась жилка. На доли секунды он представил себе, с какой силой бьется пульс в этой артерии, и в ушах его слегка зашумело.

Услышав эту фразу, Макар остановился прямо напротив Егора, рассматривая его с головы до ног будто бы в первый раз и, цыкнув зубом, недовольно произнес:

- Да что у вас у всех одна и та же песня на разные лады... Верно я говорю, Лева? - спросил он, не переводя воровского взгляда с Егора. Его ощущения, подстегнутые дурманом марихуаны, обострились, заставляя краскам играть несуществующей палитрой цветов, а звуки - разливаться на неслышимой частоте. Ему показалось, что Егор смотрит на него с какой-то ехидцей, с непонятной улыбкой, что хозяин квартиры попросту издевается над ним, не воспринимая всерьез повисшие в воздухе слова.

Егор не улыбался, взгляд его немного раскосых глаз неизменно ввел в заблуждение агрессивного коллектора.

- Верно, Макар, все верно, - Лева медленно отделился от дивана и неспешно приблизился к Егору, раскрытой ладонью опираясь о шкаф прямо возле его уха.

- Надо как-то разнообразить все это дело. Как ты думаешь, Лева? - продолжал Макар, все с новой силой раздражаясь ответным взглядом своей жертвы.

- Всенепременно надо разнообразить, - одобрил Лева, питаясь страхом, исходившим от Егора, практически вжавшегося в жесткую поверхность шкафа. - Ты начинай, а я подмогну.

С дурным предчувствием, неприятным холодком прокатившимся вдоль позвоночника, Егор перевел испуганный взгляд с одного мужчины на другого, на подсознательном уровне почувствовав угрозу, исходившую от обоих незнакомцев.

Криво усмехнувшись, Макар развернулся в сторону ванной комнаты.

- Не бойся, - едва слышно прошептал Лева, склоняясь над самым ухом своей жертвы, кончиками пухлых губ прикасаясь к его пшеничным прядям. - Никаких следов не останется. Макар - мастер своего дела, - и, предугадав попытку Егора метнуться в коридор, обеими руками схватил его за запястья, вынуждая больно удариться затылком о деревянную панель.

Лева с нескрываемым любопытством рассматривал молодого мужчину, с удовольствием отмечая отсутствие веснушек на светлой матовой коже. Все глубже и глубже он проникался мыслью о том, что перед ним сейчас стоит тот самый мальчик, его мальчик, настолько они на самом деле были похожи. Для окончательного сходства не хватало только родинки над верхней губой.

- Пустите меня! Вы что? Что вы делаете! - Егор изо всех сил дернулся, пытаясь выскользнуть из цепких пальцев.

- Ути бозе мой! - фыркнул Лева, даже не прилагая особых усилий, чтобы удержать хрупкую фигурку, - ты, кажется, забываешь, что нарушил закон, а за это положено наказание!

Тем временем, Макар снял с серебристого крючка небольшое махровое полотенце и обильно смочил его водой, как следует пропитывая зеленую ткань, затем, добросовестно отжав его, он намотал этот предмет ванной утвари себе на кулак и быстрым шагом направился к заждавшимся собеседникам.

Завидев Макара, Лева отреагировал быстро: заломив кисти своей жертвы за спину и одной рукой удерживая тонкие запястья, он крепко зажал рот Егора ладонью, не позволяя ему проронить ни звука.

- Только, пожалуйста, без синяков. Нам ведь не нужно, чтобы он смог снять побои, - произнес он.

- Разве я когда-нибудь подводил? - с нехорошим оскалом Макар замахнулся для того, чтобы сделать первый удар.

Тупая боль в правом подреберье попыталась заставить Егора согнуться пополам, но Лева не позволил его телу принять более защищенное положение, прижимая его спиной к себе, тем самым предоставляя возможность входившему во вкус мужчине нанести еще несколько ударов.

На глаза навернулись слезы, губы пытались разомкнуться, чтобы ухватить спасительный глоток кислорода, но встречали лишь саднящий плен крепких пальцев.

Почувствовав, как начинает биться в его руках несчастная жертва, Лева быстро скомандовал Макару:

- Все! Хватит! - и осторожно опустил на пол изо всех сил пытающегося отдышаться Егора.

- Я еще только начал, - разочарованно протянул Макар, отбрасывая ставшее ненужным полотенце в сторону.

Егор тихо застонал сквозь зубы: он не хотел выглядеть слабым и сломленным в глазах этих бездушных людей. Он был обманут другом и виноват перед законом, благодаря своей доверчивости. Он с детства привык доверять людям, и те его никогда не подводили до последнего времени. Все резко изменилось, исказилось до некрасивости и окрасилось в грязный до неузнаваемости цвет. Егор понимал, что за чужой кредит и собственную беспечность ему придется заплатить, однако делать это под подобным давлением представлялось самым настоящим оскорблением и даже неким вызовом. Все его существо противилось подобному принуждению и упрямо твердило о том, что необходимо делать все наоборот: не скатиться под давлением непонятных агрессоров, не дать им ощутить призрачную власть над собой.

Его пальцы судорожно сжались в кулаки, цепляя шерстяной ворс бежевого ковра и загоняя мелкий мусор под ногти, - таким способом коллекторы от него ничего не добьются: он сильный, он не сломается.

Лева присел на корточки перед начинавшим приходить в себя Егором. Он не был садистом, но был наблюдателем, внимательным наблюдателем за тем, что его интересовало. Егор был интересен, поэтому сегодня Лева удачно совмещал приятное с полезным: шаблонную работу и эстетическое удовольствие.